Один из музыкантов встал, и Кристина пересела поближе к Гвен.
– Я так рада, что мы зарыли топор войны, – сказала она и пожала ей руку.
– Топор?
– Да ладно тебе, сама же знаешь, что я ужасно ревновала, когда Лоуренс вернулся из Англии с новостью, что женился на тебе.
– Ты ревновала его ко мне?
– А кто удержался бы? Гвен, ты красавица, причем красота твоя природная, мужчины это обожают. – (Гвен покачала головой.) – Разумеется, я рассчитывала, что Лоуренс будет счастлив с тобой как с матерью его детей и со мной в роли своей любовницы.
– Ты так думала? – У Гвен перехватило дыхание. – Он дал тебе повод для этого?
Кристина рассмеялась:
– Вовсе нет, хотя не от недостатка попыток с моей стороны.
– Он когда-нибудь… То есть вы с ним когда-нибудь…
– После вашего брака? – (Гвен кивнула.) – По-настоящему нет. Хотя один раз были близки к этому. На том первом балу в Нувара-Элии.
Гвен закусила губу и вонзила ногти в ладони. Она не заплачет.
Кристина протянула к ней руку:
– Дорогая, не настолько близки. Просто поцелуй.
– А сейчас?
– Все давно уже в прошлом. Поверь. У тебя не было поводов для беспокойства, хотя, признаюсь, я хотела, чтобы ты думала, будто они есть.
– Зачем?
– Наверное, меня это забавляло, к тому же я не люблю проигрывать. Но ты мне верь, когда я говорю, что теперь люблю вас обоих. – (Гвен слегка нахмурилась.) – Это правда. В любом случае у меня теперь роман с этим очаровательным басистом. – Она кивнула в сторону своего соседа и чмокнула его в щеку.
Гвен рассмеялась, и Кристина подхватила ее смех. Устыдившись своих сомнений в Лоуренсе, она очень обрадовалась подтверждению, что он не поддался на искус, и расслабилась – такой легкости на душе ей давно уже не доводилось испытывать.
Музыканты стали подниматься и брать инструменты, чтобы продолжить концерт. Басист поцеловал Кристину в губы и ушел, она улыбнулась ему. Участники группы стояли на сцене и перешучивались, а Гвен краем глаза приметила направлявшегося к ним мистера Мура, он был еще слишком далеко – не разглядеть, играет ли на его губах улыбка. Кристина тоже обратила на него внимание, протянула Гвен руку, и та, взяв ее, удивилась крепости пожатия. Очевидно, для банкирши эта сделка значила не меньше, чем для них с Лоуренсом. Женщины не сводили глаз с приближавшегося Мура, которому приходилось продираться сквозь компании кутил и увиливать от танцующих пар.
В ту ночь Гвен и Лоуренс предавались любви с особым пылом и по большей части молча. После этого Лоуренс смотрел на нее с таким обожанием в глазах, что она удивилась, как можно было допускать хотя бы мысль о том, что он все еще испытывает какие-то чувства к Кристине. Гвен попыталась подсчитать все те маленькие и большие знаки любви, которые муж сделал ей за прошедшие годы: нефритовое ожерелье, подарок на день рождения, прекрасная индийская шелковая картина и десятки других незначительных, но продуманных сюрпризов – всего не перечесть. Благодарная мужу за каждую мелочь, она покрывала его лицо поцелуями.
– С чего это?
– Я очень счастливая женщина, вот и все.
– Это мне повезло с тобой.
Гвен улыбнулась и сказала:
– Мы оба везунчики, – потом встала и пошла в ванную.
Вечер прошел превосходно. К счастью, новости Мур принес хорошие, думала она, включая воду, чтобы сполоснуть лицо. Ему удалось передвинуть некоторых клиентов, которые подавали рекламу на декабрь, и хотя особо бурного эффекта от кампании ожидать уже не приходилось, все равно этого хватит… пока. Они повторят свой выход еще раз в феврале, зажав конкурента между двумя волнами рекламы.
Выключив воду, Гвен услышала телефонный звонок в спальне. Дверь ванной была чуть приоткрыта, и она поняла, что Лоуренс уже снял трубку.
– Ты знаешь, что я об этом думаю. – Он говорил негромко, но внятно. – Почему тебе так важно обсудить это именно сейчас? По-моему, мы обо всем договорились. – Последовала пауза, пока говорил человек на другом конце провода, потом опять раздался голос Лоуренса: – Моя дорогая, ты знаешь, что я тебя люблю. Пожалуйста, не плачь. Мне есть дело. Но этого просто никогда не будет. Эти дни остались в прошлом. Я уже объяснил тебе, как все должно быть. – (Еще одна недолгая пауза, в этой тишине Гвен слышала тревожный, выжидательный стук собственного сердца.) – Хорошо, посмотрим, что можно сделать. Конечно я люблю тебя. Но ты должна наконец прекратить все это. – (Гвен обхватила себя руками.) – Да, как только смогу. Обещаю.
Она согнулась пополам. Кристина обвела ее вокруг пальца как дурочку.
Глава 32
На борту корабля Гвен набралась храбрости и заговорила с Лоуренсом о том телефонном звонке, но он пробурчал в ответ что-то невразумительное насчет работы и отвернулся. Гвен отчаянно хотелось, чтобы муж признался: Кристина до сих пор сходит по нему с ума, и чувствовала себя глубоко уязвленной тем, что супруг не был с ней откровенен. Однако устраивать ссору в море, когда будет некуда деться друг от друга, – это плохая затея. А по приезде домой они почти сразу столкнулись с Верити, от которой разило табаком, алкоголем и немытым телом, так что все остальное отошло на дальний план.
Дворецкий открыл дверь и не смог помешать Верити ввалиться в гостиную, где Лоуренс и Гвен отдыхали на следующий день после окончания их долгой и утомительной поездки. От Макгрегора они уже знали, что Верити наплевала на распоряжения брата, регулярно приезжала в непотребном виде и оставалась в доме на ночь или две. У нее был свой ключ, но к тому моменту, как Макгрегор узнавал о ее приезде, Верити успевала уехать.
При виде своей немытой-нечесаной сестрицы Лоуренс встал. С трудом сдерживая недовольство, он спросил ее, что происходит. Верити рухнула в кресло, сцепила руки на коленях, повесила голову и заплакала.
Гвен подошла к ней и опустилась на пол рядом с креслом:
– Скажи нам, в чем дело.
– Я не могу! – со стоном произнесла Верити. – Я такого натворила.
Гвен протянула руку, чтобы утешить золовку, но та ее оттолкнула.
– Это из-за Александра? Можем мы чем-то помочь?
– Никто мне не поможет.
Лоуренс терял терпение:
– Я не понимаю. Зачем ты вышла за него замуж, если несчастна с ним? Он достойный человек.
Верити снова застонала, на этот раз в ее стоне слышалось непритворное горе.
– Это не из-за него… не из-за него… ты не понимаешь.
Лоуренс нахмурился:
– Тогда что? Что не так?
– Пожалуйста, Верити, скажи нам, – подключилась к увещеваниям мужа Гвен. – Как мы можем помочь, если ты ничего не объясняешь?
Верити что-то пробормотала и снова залилась слезами. Гвен и Лоуренс обменялись тревожными взглядами. Лоуренс явно не знал, как поступить, тогда Гвен решила взять дело в свои руки и постаралась уговорить золовку, чтобы та облегчила душу:
– Ну давай, дорогая, наверняка все не так ужасно.
Ответа не последовало. Тишина тянулась бесконечно.
Гвен встала и посмотрела в окно, на озеро, задумавшись о Верити. Девушка потеряла родителей, это верно, но то же самое случилось с Фрэн, однако эти две женщины абсолютно разные: Фрэн полна жизни и готова покорить весь мир, а Верити взбалмошна и не уверена в себе. Теперь, что бы с ней ни случилось, казалось, наступил критический момент. Услышав голос Верити, сдавленный от душивших ее эмоций, Гвен обернулась.
– В чем дело? – потребовал ответа Лоуренс. – Что ты сказала насчет Хью?
Верити подняла глаза и закусила губу:
– Мне очень жаль.
Бедняжка была так бледна, что Гвен посочувствовала ей, но она не слышала сказанных ею слов, а Лоуренс, судя по его лицу, слышал. Он подошел к сестре и, взяв за обе руки, поднял с кресла:
– Повтори это, Верити! Повтори, чтобы Гвен слышала. – Лоуренс отпустил ее, и она рухнула в кресло, уткнув лицо в ладони. Верити молчала, и он опять заставил ее встать. – Скажи это. Скажи! – твердил он, багровея; она мгновение глядела на него, потом попыталась дрожащими руками закрыть лицо. – Боже, ты скажешь сама или я вытрясу из тебя это!
– Мне очень жаль. Мне очень жаль.
– Что такое? – Гвен шагнула вперед.
Верити понурила голову:
– Это сводит меня с ума. Не могу простить себя. Я люблю его, понимаете? Вы должны мне верить.
– Я не понимаю, – сказала Гвен. – Это о Сави Равасингхе? Ты что-то с ним сделала? – (Верити покачала головой.) – Что, Верити? Ты меня пугаешь.
– Скажи ей! – рявкнул Лоуренс; последовала пауза, Верити что-то мямлила. – Громче!
– Хорошо! – взвизгнула она, а потом очень громко, напирая на каждое слово, проговорила: – Я не возила Хью на прививку от дифтерии!
Гвен нахмурилась:
– Но как же так? Ты возила! Разве не помнишь? У меня жутко разболелась голова, и ты поехала.
Верити покачала головой:
– Ты меня не слушаешь.
– Но Верити…
– Я не возила его. Ты что, не понимаешь? Я не возила его! Не возила!
Верити зашмыгала носом, и Гвен почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.
– Но ты сказала, что сделала это, – глухим голосом произнесла она.
– Я поехала к Пру Бертрам и взяла с собой Хью. Там собралась компания. Мы напились, и я забыла.
Лоуренс едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Он сжал руку в кулак и стукнул им по спинке дивана. Верити попыталась схватить его руку, но он оттолкнул ее:
– Убирайся! Видеть тебя не могу!
– Прошу тебя, не говори так. Пожалуйста, Лоуренс!
Гвен задышала часто и неглубоко. Неужели это правда? Комната поплыла у нее перед глазами, предметы потеряли очертания, фигуры Лоуренса и Верити слились с окружающей обстановкой. Гвен встряхнула головой.
– Почему ты не сказала? Можно было сделать прививку в другой раз, – заявил Лоуренс.
Верити принялась обкусывать ногти:
– Я боялась. Ты разозлился бы на меня. Вы оба разозлились бы.
Гвен стояла неподвижно, задыхаясь от ярости. Все ошеломленно молчали, и Гвен понимала: нужно сдержаться, иначе потом она пожалеет о том, что натворила. В ее душе бушевала буря, и все же она заметила застывший в глазах Лоуренса ужас.