Гвен приподняла брови и пожала плечами:
– В магазине в Коломбо, хочешь верь, хочешь нет. У меня нет доказательств, но я подозреваю, его взяла Верити.
– Но зачем?
– Я не знаю. Чтобы напакостить, наверное. Никто не понимает, чем вызваны ее поступки.
– Ну да ладно. Я просто счастлива, что он нашелся. Спасибо. Спасибо тебе. Но почему ты не пришла на выставку Сави?
– У меня разболелась голова. И Лоуренс в результате остался со мной.
– Сави думает, что ты избегаешь встреч с ним. Он чем-то тебя обидел, Гвенни?
Гвен сглотнула и отошла к окну, но не ответила.
На следующее утро для Лоуренса прибыл большой коричневый сверток. Он лежал на столике в прихожей рядом с папоротником в горшке и ждал, пока адресат обратит на него внимание. Гвен подумала, что Лоуренс, вероятно, его не видел. Она взяла сверток в руки и стала рассматривать марки – кажется, английские, но их так сильно заштемпелевали в Коломбо и прочих местах, через которые он проходил, что сказать с уверенностью было трудно.
Сгорая от любопытства, Гвен отнесла посылку в гостиную и вручила Лоуренсу.
Он встал с кресла, взял ее, кивнув, и повернулся к двери.
– Что это, Лоуренс? Она довольно тяжелая.
Он оглянулся на ходу:
– Я еще не открывал ее.
– Но ты знаешь, кто мог ее прислать?
– Не представляю.
– Давай откроем ее сейчас.
Лоуренс кашлянул.
– Гвен, я занят. Мне нужно кое-что сделать у себя в кабинете. Вероятно, эта посылка как-то связана с чаем.
Может, виной тому был его отрывистый тон, но Гвен вдруг сорвалась:
– Почему ты не сказал мне, что Кристина все еще влюблена в тебя?
Лоуренс нахмурился, одной рукой он уже взялся за ручку двери. Молчание длилось всего мгновение, но ощущалось как вечность.
– Гвен, любимая, я много раз говорил тебе. Между мной и Кристиной давно все кончено.
Когда он вышел, она покусала щеку изнутри, потом бросила взгляд на озеро. Ей нужны более серьезные уверения.
Фрэн ушла гулять и не вернулась к обеду, поэтому, когда Хью лег отдыхать, Гвен решила, что настало время рассказать Лоуренсу о браке Фрэн и Сави Равасингхе. Все утро он провел в своем кабинете, а прошлым вечером вообще уходил из дому, так что это была первая возможность. Гвен удивилась, когда он воспринял новость лучше, чем она ожидала, хотя был явно чем-то озабочен, и Гвен забеспокоилась: что еще его тревожит?
Не имело значения, что Сави был нежеланным гостем в их доме. Вообще-то, Гвен предпочла бы, чтобы в этом отношении все осталось по-прежнему. Фрэн сказала, что во время своего первого приезда в Коломбо в 1925 году останавливалась в его просторной квартире в районе Коричных садов. С тех пор их роман то затихал, то возобновлялся, и оба они в моменты затишья имели отношения с другими людьми. Хотя Гвен хотелось, чтобы Фрэн жила на Цейлоне, но она не могла удержаться от ощущения, что им лучше держаться как можно дальше друг от друга.
Она лежала на кровати и размышляла об этом, когда Навина привезла к ней на кресле-каталке Лиони. Это вошло у них в привычку. Каждый день, пока все в доме отдыхали, айя привозила девочку в комнату Гвен. Навина подняла ее из кресла, усадила на постель и вышла из комнаты. Это был бесценный час, когда они оставались одни, и Гвен дорожила им.
Она читала Лиони сказки. Перебирала по очереди все книжки, какие были в доме. Девочка говорила мало, но многое понимала. Когда Гвен взяла в руки сказки Андерсена, которые однажды Верити хотела почитать Хью, Лиони попросила ее отложить книгу.
– Мне нравится, когда вы рассказываете истории, леди.
– Давным-давно, – начала Гвен, на ходу придумывая сказку, – жила-была одна злая мачеха.
Девочка засмеялась и придвинулась к ней. Гвен убрала волосы с лица дочери, посмотрела на нее и, натужно сглотнув, продолжила.
Обычно она запирала дверь и старалась не уснуть. Но сегодня ее так вымотало беспокойство по поводу угроз Верити, что она об этом забыла, а вспомнив, хотела было подняться и сделать это, но тут как раз Лиони уснула и сама Гвен тоже уплыла в сон.
Проснулась она от стука в дверь и не успела ответить, как вошла Фрэн. Она остановилась в дверях и удивленно уставилась на представшую ее глазам сцену.
Гвен посмотрела на сестру.
– Гвен, это кто с тобой в кровати? Больная родственница айи?
Голос кузины звучал неуверенно. Гвен, борясь с эмоциями, ощутила, что глаза ее увлажнились, и ничего не ответила. Она не могла солгать сестре.
Фрэн с озадаченным выражением на лице подошла к кровати и взглянула на девочку:
– Она очень красивая. – Гвен кивнула; Фрэн присела на край постели, а потом прилегла на бок и посмотрела в глаза Гвен. – Что происходит, дорогая? Почему ты не рассказываешь мне? – (У Гвен подкатил ком к горлу, она опустила голову и смотрела на атласное покрывало, пока оно не расплылось у нее перед глазами.) – Это действительно так ужасно?
Молчание длилось слишком долго.
– Я скажу тебе, – наконец выдавила из себя Гвен, подняв глаза и подтянув колени к груди. – Но ты должна пообещать мне, что никому не скажешь ни слова.
Фрэн кивнула.
– Лиони не родственница айи. – Мгновение Гвен боролась с сомнениями, но потом потребность выговориться взяла свое, и слова сами слетели с языка: – Она моя дочь.
Фрэн уставилась на нее:
– Когда я увидела, какая она красавица, у меня возникли кое-какие подозрения. Но, Гвен, кто же ее отец? Явно не Лоуренс.
Гвен покачала головой:
– Нет, но она близняшка Хью.
– Как это? Я не понимаю, – сказала Фрэн.
– Больше я ничего не могу тебе сказать. Раньше сказала бы, но теперь, когда ты…
Мгновение стояла мерзкая тишина.
Потом глаза Фрэн расширились от ужаса.
– Боже правый! Это не Сави? Неужели ты это скрываешь?
Гвен закусила губу, а Фрэн сильно побледнела и в недоумении терла лоб:
– Не могу поверить, что ты спала с Сави.
Они уставились друг на друга. Гвен прочла осуждение в глазах сестры и дрожащим голосом произнесла:
– Это не то, что ты думаешь.
– Сави знает о ребенке?
– Конечно нет. Но, Фрэн, успокойся, это было до того, как вы с ним сошлись.
Фрэн качала головой, не в силах поверить услышанному:
– Но как же Лоуренс? Неужели ты могла так с ним поступить?
Глаза Гвен стали горячи от слез.
– Лучше бы я ничего не говорила. Понимаю, это звучит глупо, но я не знаю, как все это произошло. Просто не могу вспомнить. – (Фрэн встала и принялась расхаживать по комнате, потирая запястья. Обе они долго молчали.) – Фрэн? Я знаю, ты злишься, но, пожалуйста, скажи что-нибудь.
– Я просто не могу в это поверить.
– Я ничего не могу вспомнить. – Гвен на мгновение опустила голову, потом посмотрела на сестру и продолжила: – Это случилось во время бала, после того как мы танцевали чарльстон. Я ужасно напилась. Сави проводил меня в номер. Я помню, он оставался со мной какое-то время, но что он делал потом, я не помню.
Фрэн резко прижала руку к груди и замерла на месте:
– Боже, Гвен! Ты хоть понимаешь, в чем его обвиняешь?
– Прости.
У глаз Фрэн собрались морщинки, лицо ее покраснело, и она направилась к двери:
– Ты ошибаешься. Этого не может быть. Сави не способен на такое.
Гвен протянула к ней руку:
– Не уходи! Пожалуйста, не уходи!
– Как я могу остаться? Он мой муж. Как ты могла?!
– Ты нужна мне.
Фрэн покачала головой, но не вышла за дверь – осталась стоять рядом с ней.
– Я даже не знаю, возможно ли, чтобы у близнецов было два разных отца, – сказала Гвен.
Долго стояла тишина.
– Это возможно, – тихим напряженным голосом произнесла Фрэн.
– Откуда ты знаешь?
– Я что-то читала об этом.
Гвен пристально посмотрела на нее:
– Про женщину, родившую близнецов от двух разных отцов где-то в Вест-Индии или в Африке? Это было во всех газетах.
По щекам Гвен потекли слезы.
– Ты говорила с Сави? – спросила Фрэн. – В тот момент, я имею в виду. Неужели тебе не хотелось узнать, что на самом деле произошло?
Гвен утерла глаза и шмыгнула носом:
– В тот момент я ни о чем таком не думала. Только когда родились близнецы и я увидела, что Лиони не белая. Мне нужно было немедленно решать, что делать с девочкой. Как я могла спрашивать о чем-то Сави? Ведь прошло столько времени.
– Я бы спросила.
– Я не ты.
– И ты все эти годы думала такие ужасные вещи о достойном человеке, когда должно быть какое-то другое объяснение?
– Я спрятала ребенка. Что изменили бы расспросы и объяснения? На самом деле могло стать еще хуже. Если бы я поговорила с Сави, он мог сказать Кристине, и очень скоро Лоуренс тоже обо всем узнал бы.
– Но ты, по крайней мере, не переживала бы на его счет.
– Даже если бы я его спросила, он мог солгать.
Лицо Фрэн перекосилось от гнева.
– Так теперь он еще и лжец?!
Гвен вздрогнула и повесила голову:
– Прости.
Фрэн потерла руки и сделала несколько шагов к Гвен, в глазах у нее стояли слезы.
– Слушай, я знаю Сави. Забраться в постель к пьяной или ничего не соображающей женщине – это не про него. У него могли быть романы, но он не аморален. – Гвен открыла было рот, чтобы возразить, но Фрэн подняла руку. – Дослушай меня. Я знаю, его моральные принципы могут не совпадать с твоими, но они у него есть. В любом случае половину той ночи – ночи на балу, Гвенни, – я разговаривала с ним, после того как ты ушла спать. Ты и правда думаешь, что он мог сотворить такое с тобой, а потом беседовать со мной как ни в чем не бывало? Нет! Поверь мне, это не мог быть Сави. Он чутко относится к женщинам, за что его и любят.
– Так что тогда?
– Если мы исключаем Сави, а мы должны, Гвен, должны его исключить, то как это случилось на самом деле?
Лиони кашлянула, и Гвен приложила палец к губам:
– Не разбуди ее.
Фрэн заговорила шепотом:
– Должна быть цветная кровь у кого-то из предков. Это единственное возможное объяснение.