Король разочарован. Оскорблен в лучших чувствах. Оправдания лорда Айда местами интересны, но не столь убедительны.
— Валантен не дурак, Торин. То, что ты говоришь — чересчур…
— Именно поэтому кто-то еще слегка сомневается. Тот, кто допускает, что он не дурак. Но из заговора против короля, убийства герцога Нивера и покушения на леди Айд, а также из сговора в лузанцами слепилось вполне внятное обвинение, где все неплохо связано между собой. Часть вины он, как я понял, и не отрицает, лишь пытается объяснить, я имею в виду лузанцев. Ты бы лучше не обманывала эту малышку. Не пела бы ей про благополучное решение дела через год.
— Я еще и не то спою. Лишь бы сохранить ее ребенка. Пусть я потом буду виновата. Я едва привела ее в чувство, пока мы ехали из Синего замка.
— Не больше двух недель, Овертина. Это как-то связано с предстоящими переговорами с лузанским королем.
Овертина вздохнула, прикрыла на секунду глаза.
— Торин, она влюблена в него, понимаешь? Влюблена по-настоящему. Звучит невероятно, но это так.
Никогда я не отрицала, что с Валантеном Айдом можно дружить, ссориться с ним и мириться, но не думала, что можно так его полюбить. Тин должна эти недели донашивать и рожать наследника, а не переживать за Валантена. Если мы потеряем этого ребенка…
— А как ты собираешься дурачить здесь… леди Тьяну? — последние слова он слегка выделил, — запереть, никого к ней не пускать, скрывать до последнего? Зачаровать всех слуг в доме, что ли? И все равно она догадается. А как теперь уговорить ее уехать в Нивер?
— Я попрошу короля. Клайдергар тоже считает, что наследовать Нивер должен сын Валантена, все успокоятся, и пресекутся дальнейшие распри между наследниками. И он весьма хорошо относится к Тин, поверь мне.
— Охотно верю. Это неожиданное пожалование арлинства очень похоже на извинения от короля…
Арлинское кольцо Тьяне привезли на следующий день сразу после полудня. Она уже ждала, приодетая и причесанная. Увидела, как от ворот до крыльца проследовала целая процессия: сначала всадники, двое передних с флагами, потом карета с гербами Грета, и опять всадники.
Из кареты выбрался лорд-сенешаль в расшитом золотом придворном костюме и в плаще с золотой каймой, наброшенном на плечи, в руке он держал маленькую шкатулку. Не торопясь, торжественно он взошел по ступеням крыльца, за ним следовало его сопровождение.
Тьяна и Овертина ждали в переднем зале. Они обе поклонились — сенешаль сейчас олицетворял короля.
Он достал из шкатулки еще одну шкатулку, потом из нее — еще одну, и, наконец — кольцо. Теперь пришел черед Тьяне преклонить колено, лорд Торин стоял рядом — поддержать в случае чего. Но она и сама справилась бы, не чувствовала себя немощной, а живот не так уж и мешал.
Ровным голосом она произнесла ритуальные слова, как накануне учила ее леди Овертина:
— За себя и моих потомков клянусь в верности Грету и его королю. Буду клинком в руке короля. Целиком вверяю себя королевской милости, — и протянула левую руку, сенешаль надел ей кольцо на средний палец.
— Примите моя поздравления, леди Тьяна.
Она встала, слегка опираясь на руку лорда Торина.
— Благодарю вас, милорд.
На ее руке сияло теперь кольцо арлина, до сих пор она видела такие лишь издали, у графа Скарата, например. Оно было двойным: на широком кольце свободно вращалось еще одно, тоненькое.
— Леди Тьяна, я должен передать вам приказ короля, милости которого вы себя только что вверили, — сенешаль взял у кого-то из свиты пакет и передал его Тьяне, — его величество желает, чтобы вы отправились в Нивер, и ваш сын появился на свет там, как и все Айды. Через месяц после рождения наследника Нивера вы, если пожелаете, можете вернуться в Гарратен. Приказ короля не подлежит обсуждению, леди Тьяна, — заметил он, потому что Тьяна уже вдохнула, чтобы заговорить, — его величество сам желает обеспечить вам карету и сопровождение до Нивера, все будет подано завтра утром.
Снова обмен поклонами, и сенешаль удалился столь же торжественно.
— Всего лишь два месяца, Тин, — сказала Овертина расстроенной Тьяне, — Ваш муж сам бы хотел этого.
Только два месяца, которые ничего не решают для Валантена, зато на свет появится новый герцог! Тин, вы просто обязаны побеспокоиться о нем в первую очередь.
Тьяна кусала губы, и не знала, что можно на это возразить. Главное все равно сказал сенешаль: приказ короля не подлежит обсуждению. Разве что сбежать подальше и от Гарратена, и от Нивера…
Если бы это было хоть капельку реально.
— Поздравляю, леди Тьяна, — добавила Овертина, — то, что случилось, не имеет обратного хода. Теперь вы навсегда леди Тьяна.
Немного позже дом Айдов навестил еще один посетитель. Он, в отличие от сенешаля, зашел в ворота пешком. Леди Овертины и лорда Торина не было, а к Тьяне его поначалу не желали пускать. Все-таки приказ хозяйки звучал однозначно: леди Айд, то бишь леди Тьяна, никого не принимает. Но вышеозначенной леди повезло увидеть темную фигуру на дорожке, ведущей к дому, вздрогнуть от неожиданного узнавания, и осталось только броситься вниз, вне себя и от радости, и от беспокойства, при этом пришлось сердито прогнать прочь горничную, которая вздумала мешать и не пускать. Дело в том, что в резиденцию Айдов явился эсс Кален, колдун графа Скарата.
Когда Тьяна спустилась, он препирался с мажордомом, все из-за того же: леди Тьяна не принимает.
— Леди Тьяна сама решит, кого она принимает, — заявила Тьяна мажордому, — благодарю вас, но этот эсс мой гость. Я приму его в малой столовой, пусть подадут чай, и все необходимое к чаю. Пойдемте, эсс Кален.
Слуга перестал возражать, а гость отправился следом за Тьяной в столовую. Стол им накрыли очень быстро.
— Я вижу, миледи, вы опять неосторожны, — приподнял бровь колдун, — принимаете человека с улицы.
Наедине.
Они сидели за длинными сторонами стола, друг напротив друга.
— Вы явились проверить, осторожна ли я? — усмехнулась Тьяна. — Вот что, эсс, невозможно не доверять никому. А вам я решила доверять, потому что убеждена в вашей надежности. И еще… не спрашивайте. Но я знаю, что вам можно доверять.
— Благодарю, миледи, — сказал колдун серьезно. — Я счастлив поздравить вас с новым титулом. Вижу, радостное событие тоже близко. И… я узнал об аресте вашего колдуна, миледи. Я ведь собирался переговорить именно с ним.
— А если не с ним, то со мной. Вы узнали нечто, что касается меня?
— Это подозрение, миледи. Наблюдение. Причем я считаю, что делать официальный доклад куда-либо пока не стоит, ему не дадут хода. Речь о графине Каридан, миледи. Помните, когда-то возникло подозрение, что она скрытая колдунья?
Тьяна кивнула. Ей вдруг стало страшно.
— Графиня принесла клятву. Все давно считают это досадным недоразумением.
— Да-да, я понимаю. Это значит, что она не скрытая колдунья. То есть, не колдует сама. Я хотел рассказать об одном моменте, который наблюдал.
— Конечно, я слушаю, эсс.
— Месяц назад графиня навещала графа Скарата по какому-то делу. И вот что я отметил, миледи. Во-первых, она со всеми чрезвычайно любезна. Слишком любезна. С простолюдинами, с чужими слугами.
Настолько, что это даже странно. Во-вторых, я видел, как она дала пощечину своей горничной, из-за совершенного пустяка.
— Гм. Жаль, ну и что? — удивилась Тьяна.
— Девушка ей очень предана. И осталась преданной. Не обиделась ничуть, смотрела горящими от восторга глазами. Позволила бы избить себя еще — мне показалось.
— Как странно. Но к чему вы это? — Тьяна продолжала не понимать.
— Это вовсе не доказательство. Но возможный признак. Вы слышали о колдунах-сонниках, миледи?
Расположить к себе человека — это первый шаг к тому, чтобы завладеть его волей. Тогда у этой леди может быть немало покорных слуг, которые и не подозревают об этом. Ведь обычно горничные, которых бьют, могут в лучшем случае худо-бедно скрывать свои чувства, а тут они выглядели очень искренними.
— Ах, эсс… — Тьяна выпрямилась, — благодарю вас. Вы не могли бы все-же доложить об этом, так, чтобы ваши подозрения дошли до глав вашей гильдии? До Тайного совета? Дело в том, что летом в Нивере ловили сонника, который пытался убивать меня.
— Я понял, миледи, — кивнул Кален, — я подумаю, как это сделать осторожно, и чтобы заинтересовать. Дело в том, что против матери первого министра лучше выдвигать очень веские доказательства. А это, я повторяю, лишь один из признаков. Не доказательство.
— А как можно надежно уличить сонника?
— Только поймать, когда он воздействует, — развел руками колдун, — и еще доказать, что это именно воздействие. Это даже не считают колдовством. Амулеты тут не помогут. Тут нужен другой опытный сонник. Это довольно сложно, миледи. И вот что еще, — он посмотрел с сомнением, — с вами нет Хойра, поэтому я, пожалуй, предупрежу. Рождение вашего ребенка уже близко. Если кому-то очень хочется, чтобы он не родился, или, может быть, завладеть ребенком, ваш враг будет искать прорехи в вашей защите. Обратите внимание, если, например, пропадет какая-то ваша вещь. Сразу скажите тем, кто вас охраняет.
— Хорошо, эсс, — она вздохнула, — благодарю вас. И передайте от меня сердечный привет графу Скарату.
После ухода колдуна она, недолго поколебавшись, села за письмо королю. Уже второе за день, первое, отправленное утром, содержало просьбу о свидании с мужем. Бесполезную просьбу.
«Ваше величество, — писала она, — у меня есть подозрения, что графиня Каридан — колдунья-сонница, скрывающая свои способности. Вы можете сколько угодно считать меня сумасшедшей, но умоляю, распорядитесь это проверить и не удовлетворяйтесь первым же отрицательным результатом. Когда девочку учат вышивать, на ее работе полно узлов, но опытная вышивальщица умеет искусно их прятать.
Я не могу обвинить графиню в том, что она очернила моего мужа, но так же не могу выбросить из головы подозрения, что она к этому причастна…»