— Лорды и леди, — громко сказал король, — мы с лордом Валаненом обсудили наши дела, и пришли к выводу, что между нами больше нет недоразумений. Можете поздравить нас с этой хорошей новостью.
Король дал понять, что он Валантену Айду доверяет. Это был знаменательный жест со стороны короля, потому что, вообще говоря, доверять «невзирая на…» для королей — непозволительная роскошь.
А весь зал, конечно, склонился в низком церемонном поклоне, потому что, когда король предлагает его поздравить, его надо поздравить.
После надлорд-тайник подошел к его величеству, а Овертина добралась до Валантена и взяла его под руку, решительно оттерев от остальных. И не могла избавиться от ощущения, что рядом с этим незнакомцем чувствует себя странно, совсем не понимает, чего от него ждать.
— Вы не знаете много интересного, — сообщила она ему, — вон тот лорд рядом с королем — просто кладезь новостей… Но как же вы с королем всех замучили, во имя Пламени! О чем вы беседовали так долго?
— Ну, последний час мы просто играли в шахматы, — улыбнулся незнакомец, — только, Овертина, не убивайте меня вон тем подсвечником…
Глава 61. Тьяна и Валантен
В монастырях просыпаются рано, но к лекарскому дому это не относится. Тут больные, для них другие правила. Больные, да, в Кувшинках всегда есть, но чтобы роженицы — это редко. Не каждый год. Хоть и бывает, что сестер из Кувшинок зовут в ближние деревни на трудные роды. Но в повивальном деле больше сведущи лекарки из некоторых других Обителей, и какая деревня не имеет своей повитухи?
А тут не кто-нибудь, а леди из семьи Айдов. Нагрянула как снег на голову, и вздумала рожать. А перед этим чуть не убила другую знатную леди. Но вначале другая леди чуть не убила ее. Что делается в мире!
И ведь не спрячешься от такого, в какую дыру ни забейся — всюду настигнет…
Сестра Фания покачала корзину, в которой мирно спал младенец. Вот уж кому пока ни до чего нет дела!
Нескоро еще он узнает, какие страсти кипели вокруг его рождения.
— Там пришла кормилица из деревни, — в комнату заглянула другая монахиня, — леди Фан сказать, или матери Рамуане? Раз уж сама леди Айд не очнется никак.
— Леди Фан, конечно, — вздохнула сестра Фания, — она должна разрешить. Найди ее, она пошла к сестре-кастелянше.
Однако монахиня не кинулась бежать за леди Фан, вместо этого подошла посмотреть на ребенка.
— Ишь, какой, — сказала она, — будущий герцог, подумать только. Это же пушки теперь должны палить в Нивере? Девять раз? Он точно хоть герцогский наследник?
— Да уж постреляют, — согласилась лекарка, — порох наверняка давно приготовили. Услышим пушки — значит, точно.
— А леди роженица там как?
— Так же, — вздохнула сестра Фания.
— Надо же, знатная леди, а родила так, что и кошки позавидуют. И это первые-то роды. Другие по целому дню мучаются, и это еще ничего! А по два-три дня не хотите? Вот моя сестра… Послушай, а может, на нее заклятье какое перешло? Как это так, спит-спит и проснуться не может? Родила, и спит, так не бывает.
Говорят, она там, у храма, заклятье снимала? Может, за колдуном в Нивер или в Гарратен послать, пока не поздно? Что матушка Рамуана говорит?
— Говорит, чтобы ты делом занялась и мне под руку глупости не говорила, — отмахнулась лекарка. — Спит она просто! Намаялась. То было столько беспокойства, и вдруг разом кончилось все. Вот и подействовало на нее! Да еще и вдовой стала. От такого и правда уснешь, чтобы ничего не видеть! Очнется.
— Как думаешь, станет по нему убиваться? Чудовище ведь. У такой молодой да красивой все еще будет.
— Видала я и чудовищ, по которым жены плакать не станут. Хоть они вполне себе красавцами были. Ты иди, иди за леди Фан, она у кастелянши, — сестра Фания подхватила корзину с младенцем и пошла к роженице, обойдя при этом разговорчивую сестру.
Рядом с ребенком мать может и проснуться. А если нет… что ж, пусть поспит еще. О малыше есть кому позаботиться.
Тьяна уже открыла глаза, и ее взгляд, еще туманный, уперся в кованую решетку на окне. И непонятно было, откуда решетка. Что это за место?!
Она приподнялась и огляделась.
Такая маленькая комната, сероватое белье на постели. Голые серые стены. Стол и единственный табурет. И эта решетка. Однако дверь прикрыта неплотно, то есть, можно выйти. И… ребенка, который ни на минуту не давал ей забыть о себе последние месяцы, тоже, определенно, нет. Тьяна даже провела рукой по животу, чтобы убедиться, что его действительно нет.
Она есть, а ребенка нет!
Разум тем временем прояснился, она все вспомнила. Ожидание кареты, графиня Каридан, толстое кривое дерево, от которого летят щепы, длинный кожаный футляр а руках отца Дорина.
«Я леди Тьяна Айд. Именно так».
А потом она кричала, глядя в высокое, по весеннему голубое небо, что она любит Валантена Айда.
А потом… была боль, которая, казалось, выворачивала внутренности, и вскоре родился ее малыш. И — его первый крик, она завопил сразу, в руках у лекарки, едва покинул тело матери, и до того, как перерезали пуповину.
Потом Тьяне показали его, положили рядом на пеленке.
— Вот, любуйтесь, миледи. Какой крепыш. И какой красавчик. Видите, все на месте… все, что еще понадобится нашему герцогу… вот, пальчики какие, — сестра-лекарка попыталась раскрыть его стиснутую в кулачок крошечную ладошку.
Еще она откинула пеленку и показала Тьяне совершенно все, что могло понадобиться будущему герцогу.
Малыш был краснолицый, с длинными темными, почти до плеч, волосиками, с глазами цвета самой темной грозовой тучи, а на одной его щеке была заметна ямочка.
— У вас были легкие роды, миледи, — довольно сообщила лекарка, — Пламя Всевидящее с вами.
Тьяна не удержалась от улыбки. Ну, да, пусть так, легкие. С этим даже не поспоришь.
— Сайвар. Сайвар Айд, — прошептала она, дотронувшись до ямочки на щеке малыша.
Об имени они уже говорили с Овертиной. Сайвар — это имя отца Валантена и Кайрена.
— Тин, девочка моя, — над ней нагнулась тетя Элла, она улыбалась, но на глазах ее блестели слезы. — Все хорошо. Видишь, у тебя здоровый и красивый малыш.
— Он похож на Брена, тетя, — решила Тьяна, — правда же, он похож на Брена?..
— Только некоторыми чертами, дорогая. Эти волосики скоро выпадут, и глаза изменят цвет, и черты лица тоже будут меняться. На Айдов он тоже будет похож, как же иначе.
Когда-то давно Тьяна говорила Валантену, что, глядя на сына, узнает, каким он мог бы быть без заклятья.
Но ребенок явно пошел в нее, что в нем будет от Валантена?
Это все равно. У нее теперь есть сын.
У нее больше нет Валантена.
— А теперь отдохните немного, миледи, — сестра-лекарка забрала ребенка.
Да, немного, совсем немного…
Тьяна вытянулась на постели, и скоро ее словно накрыло темное покрывало. Ни воспоминаний больше, ничего. И вот она проснулась, и где же ее сын, куда они его дели?!
Она встала и оглядывалась в поисках, чего бы на себя накинуть, когда со скрипом открылась дверь, и вошла монахиня с корзиной. Сестра Фания.
— Ой, миледи, какая радость, вы очнулись! — обрадовалась она, — а вот и наш лорд Сайвар! Вы лучше прилягте, я вам его подам.
— Я — очнулась?..
— По мне, так вы просто спали. Но очень крепко спали, мы разбудить вас не могли вечером. И ночь спали, и вот, сегодня, видите, солнце уже высоко. Видно, очень уж вам нужно было отдохнуть как следует.
Ребеночка мы уже дважды покормили вчера, посылали за кормилицей в деревню. А сегодня пришла еще одна, хотела бы на постоянно наняться, конечно, если вы ее примете, миледи.
— Не надо кормилицу. Дайте его мне, я сама, — Тьяна вернулась на кровать.
— Вы уверены, миледи? — усомнилась лекарка, — ведь потом молоко не остановишь. Может, посоветуетесь с леди Фан?
— Не о чем тут советоваться. И кормилица пока не нужна, — она бережно взяла из рук лекарки своего сына.
Тот спал, зажмурившись. Такой маленький. И правда, такой красивый…
— А зачем решетки на окнах? Где мы? — спросила она. внезапно опять ощутив беспокойство.
— Так это лекарский дом, миледи, — заулыбалась сестра Фания, — он этой стеной наружу смотрит, прямо в лес, а в лесу и звери разные водятся, знаете ли. По осени сюда медведи приходят. Потому и решетки.
Вчера вам не до того было, видно, чтобы их замечать? А что рожали тут, так мало ли, вдруг бы понадобилось кровь амулетом запирать, так здесь, в лекарском доме, они действуют.
— Понятно, — она подняла голову, прислушалась, — мне кажется, кто-то едет?
Лекарка подошла к окошку, заглянула.
— Всадники. С флагами. И вроде карета, миледи… О! — она присмотрелась, щуря близорукие глаза. — несколько карет! Сюда едут, миледи.
— Вчера ведь послали сообщения в Нивер?.. И в Гарратен?
— Конечно. Матушка сразу отправила вестника.
Тьяна в волнении крепче прижала к себе ребенка.
— Дайте что-нибудь набросить, сестра Фания.
— Ваше платье немного испорчено, миледи. Вот, я взяла вам у сестры-кастелянши, — она показала на висевшее на спинке кровати бордовое монашеское платье, — да что вы беспокоитесь! Вроде не от чего пока!
Тьянана положила ребенка на постель, встала, тоже подошла к окну. Кавалькада приближалась, и острые глаза Тьяны уже различали, какие флаги развевались над передними всадниками.
— Помогите мне одеться, прошу вас, — попросила она, — сюда, кажется, едет король. И присмотрите за моим сыном, пожалуйста.
Сестра Фания заахала, но, тем не менее, принялась помогать. Тьяна оделась, потуже затянула на талии пояс — платье было немного просторным. Как непривычно теперь было затягивать пояс. А платье, что ж, пока сойдет за траурное. Наряжаться ей теперь и не полагается.
Она сама поскорее расчесала и закрутила на затылке волосы, закрепила узел шпильками.
— Зря вы беспокоитесь, может, вас и тревожить не станут, — пыталась вразумить ее монахиня, — или придут навестить. Может, вам лучше лечь?