— Его милость — это не вы. Вы даже не похожи, и я имею в виде не внешность.
— Верно. Мы не похожи. Но что же вы с тетей имели в виду, когда решили, что я вам нравлюсь? Не внешность, а что?
— Ваша внешность вовсе не ужасна, — сказала Тьяна, хоть он спрашивал сейчас несколько о другом, — в ней нет отталкивающего. Я могу представить себе множество действительно ужасного, неприятного, но в вас этого нет. Ну, если серая кожа, бородавки, слюна течет… мало ли. Вот это ужасно. А вы даже красивы, по-своему. Не как человек. Но вы действительно мне нравитесь, и это правда.
— Не как человек, — повторил он, искоса взглянул на девушку, — да, и мне даже странно, что вы смотрите на меня и не пытаетесь отвернуться. Однако у этой медали есть другая сторона. Такое создание, как я, просто не может нравиться женщине, которая в здравом уме. Что можно думать о женщине, которой кажусь привлекательным я, а не мой брат или, тем паче, лорд Вилен? У нее дурной вкус? Так что, может быть, лучше бы мне вам не нравиться?
Странное выражение было при этом в его глазах. Он смеялся над ней?
— Вы это серьезно, милорд? — она даже слегка растерялась. — Вы рассуждаете как глупец, милорд.
Что у него в голове?..
— Простите, — добавила она поспешно.
Она пыталась объяснить, что он вовсе не урод, а он в ответ утверждает, что у нее испорченный вкус.
— Простите вы меня, Тьяна, — да, он смеялся.
— Разумеется, глупец, — это вдруг откинулась портьера, и в дверном проеме возник его милость герцог. — Вот станете его женой, эссина, чаще говорите ему такие разумные вещи. Прекрати смущать эссину, Ван. И не провоцируй ее, я все равно не позволю разорвать помолвку, раз уж такое дело. Чего ты добиваешься?
Тьяна подобралась в кресле, прижалась к спинке. Герцог. Вот еще не хватало.
Валантен ее — провоцирует? Специально?
«Я просто пытаюсь быть честным с вами».
— Обещай только возможные вещи, — отрезал Валантен, — Не обращайте на нас внимания, Тьяна.
— А ты теряешь нюх. Я пришел без амулета, и хоть бы что.
— С тобой колдун. Ты полог набрасывал, Хойр?
— Конечно, милорд, — в комнату тихонько вдвинулся вчерашний колдун, — но вы иногда слышали меня и через полог.
— Вы что-то выяснили, раз пришли?
— Опять воздействие, братец. Пыльца на туфлях эссины Рори. А вы, эссина… Ну, что за неосторожность. Я же предупредил вас. И, между нами, вам бы не следовало пока соглашаться на сомнительные свидания с моим братцем. Наслаждались бы его отсутствием, до завтрашнего дня. Вам что, действительно так весело вместе?
— Милорд… — Тьяна плотнее прижалась к спинке кресла, и только переводила взгляд с одного действующего лица на другое.
— Прекрати, ваша милость, — бросил Валантен.
— Как и вчера, воздействие не сильное, скорее чтобы напугать, — продолжал колдун. — Хотя, конечно, все эти обмороки и падения с лестницы могут и плохо закончиться.
— Так живее соображайте, — проворчал герцог. — Эссина Рори, вы должны переодеться. Там горничная одежда. Все, что на вас, нужно дополнительно проверить.
Валантен шагнул к Тьяне, опять легко поднял ее на руки.
— Тише, — попросил он, — не идти же вам босиком.
Он принес ее в комнату с кроватью, опять поставил посередине на ковер, добавил:
— Не убегайте потом. Я вам еще не все сказал.
Не слишком-то легко отсюда убежать…
Незнакомая горничная уже разворачивала платье и белье, все вещи были из сундука Тьяны, и ее же туфли стояли рядом, на скамеечке. Горничная молча помогла эссине переодеться, все снятое она укладывала в корзину, а закончив, сразу ушла, унеся корзину. Тьяна осталась в комнате, присела на край кресла. Огляделась. Комната была чисто прибранной и явно нежилой, лорд Айд спал где-то в другом месте. Естественно, вряд ли он привел бы ее в свою спальню. А где он спит, интересно? На кровати? Или предпочитает что-то другое? У него, наверное, просто огромная кровать. Он выше герцога и, наверное, втрое его массивней.
«Я просто пытаюсь быть честным с вами»…
Быть честным — значит отталкивать в последний момент, надеясь, что все же оттолкнуть не удастся? Не может же он хотеть от нее избавиться. С какой стати?
Честными они, казалось, были с самого начала: поговорили, договорились, были откровенны. Разве этого не достаточно?
Скоро пришел Валантен. Она вскочила.
— Я хотел бы извиниться за это все, эссина. Кажется, иметь со мной дело для вас означает неприятности.
— Но ведь вы и ваш брат очень стараетесь меня от них оградить?
Он кивнул. Сказал серьезно:
— А хотите, я просто подарю вам десять тысяч дреров? Или пятнадцать? Я независим от брата, у меня есть деньги. Вы сможете уехать домой.
А это уже было оскорблением. Он не понимает?..
— Нет, милорд! — Тьяна побледнела, — но я могу уехать без денег, если вы этого так желаете.
Отвернувшись, он сказал тихо:
— Нет, Тьяна, без денег вы не уедете. Вечером я пришлю к вам Ривера. Сообщите ваше решение в записке.
Но пока вы моя невеста, и я хотел бы угостить вас кофе со сливками, согласны?
Похоже, он искренне считал, что может просто подарить ей деньги. Живя отшельником, не вращаясь в обществе, он просто не обращал внимания на условности?
— Кофе со сливками? — Тьяна вздохнула с облегчением, — это совсем другое дело, милорд. А то — десять тысяч, пятнадцать тысяч. Как будто вы действительно мечтаете от меня избавиться.
Он только усмехнулся в ответ.
Кофе, как рассказывали, последнее время вошел в моду в Гарратене. Необычайно дорогие душистые зерна везли из Джубарана, а туда из еще более южных стран, Гринзаль богател на торговле кофе. Няня же утверждала, что в ее молодые годы кофе хоть и можно было иногда купить в бакалейных лавках и аптеках, но большим спросом он не пользовался. Когда был жив отец, они покупали кофе, последнее время — нет. Напиток в чистом виде Тьяне не нравился, но с медом и со сливками — другое дело, получался как бы молочник со вкусом меда и кофе. Вряд ли она могла бы назвать более любимое лакомство.
В той, первой комнате уже накрыли кофейный столик. Высокий кофейник, тонкие чашки, кувшинчик со сливками, вазочка с янтарно-желтым медом, сахарница с колотым сахаром, блюдо со свежими булочками.
— Нальете сами по своему вкусу? — предложил Валантен.
— Да, милорд, благодарю. А как вы узнали, что я люблю с медом?
— Очень просто, я еще вчера послал расспросить вашу горничную.
Он сел напротив Тьяны, и, прищурившись, наблюдал, как она смешивает себе напиток: ложечка меда, потом кофе из кофейника и подогретые сливки. Себе он просто налил кофе в чашку и не добавил туда ничего. Тонкая чашка в его большой руке казалась какой-то излишне хрупкой и ненадежной. Вряд ли он всегда пьет из таких чашек.
— Вы сказали, что я вам нравлюсь, но не как человек, — сказал он вдруг.
Вот, опять. Тьяна отставила на стол недопитый кофе.
— Да, я это сказала. Вы мне нравитесь, как вы, милорд. Я в вас не влюблена. Вы не влюблены в меня. Вам в браке не нужно ничего такого, о чем поют в балладах, я тоже не стану об этом скучать. Мне приятно находиться с вами рядом, и я тоже, надеюсь, вам не противна. Мне нравятся красивые вещи. Я не совершенство, не красавица, и вкус у меня, может быть, тоже не слишком хорош, но разве такие недостатки сложно простить? — последние слова были чистым лукавством, и она не сдержала улыбки, он тут же улыбнулся в ответ.
— Мы ведь можем стать друзьями, милорд, хотя бы немного, — закончила она, — разве это плохо?
— Хорошо, Тьяна, — согласился он, — действительно, это было бы неплохое начало.
Он подал ей руку, помогая встать с низкого кресла, попросил:
— Закройте глаза. И не спрашивайте, зачем.
Она закрыла глаза.
Валантен нагнулся и легко коснулся губами ее щеки.
Совсем легко.
— До свидания, Тьяна, — сказал он, — я рад, что вы решили встретиться со мной сегодня. Сейчас Ривер вас проводит.
— До завтра, милорд, — ответила она, открывая глаза.
Валантен как раз выходил из комнаты.
Тут же пришел Ривер, и проводил ее тем же путем, что и в прошлый раз.
Портнихи с платьями уже ждали, тетя была вне себя от беспокойства. Присылали даже от графини Каридан, справиться, все ли в порядке с эссиной Рори. Прибегала Уна, под предлогом полюбоваться на платья, и осталась надолго.
Примерки, примерки, платья, платья…
Свадебное, полностью готовое. Немного поправить подол, а так да, готово, хвала Пламени. Первое красное платье, тоже почти готово, тот самый оттенок красного, и кружева, кружева! Второе красное платье. Ах, тут нужен более темный красный бархат для верхней юбки, но не страшно, время есть. Вот такой цвет, или лучше такой, что скажете, леди Фан?..
Сорочки, чулки, туфли.
В Гарратене вошли в моду красные чулки к платью новобрачной, но многие все равно предпочитают близкий к телесному. Но если красные — то темнее платья…
Ужин в столовой. Леди Овертина опять была не в духе и без конца тонко язвила, впрочем, настолько тонко, что понятно было не всем. Уна весело с ней препиралась. Графиня Каридан то и дело пыталась сказать леди Фан или Тьяне что-то ободряющее. Семейство леди Нилы и она сама за столом не появились — видимо, уехали, решив, что им больше нечего делать в Нивере. Тьяну мало волновало происходящее, она почти не слышала разговоров за столом.
Неужели Ривер действительно явится к ней за последним ответом?
После ужина — ванна с травами, кремы для рук и ног, душистое масло для волос, которое потом не желало смываться…
Когда Ривер явился, она вышла к нему в полотняных перчатках, надетых поверх жирного крема. Писать что-либо было проблематично, да и зачем?
— Скажите лорду Айду, что мое решение осталось прежним, — сказала она, — и передайте, что я желаю ему доброй ночи.
У них, наконец, закончилась суета. Теперь спать. Леди Фан принесла Тьяне свою чудесную настойку, разведенную в чашке, велела выпить и присела на край кровати рядом. Да, конечно, днем им так и не удалось поговорить.