— Хм. Даже не знаю, что тут возразить, — и опять она почувствовала легкое прикосновение к волосам, — то есть, вы не боитесь узнать меня получше?
— Боюсь ли я? — она опять чуть не обернулась, но его руки на ее шее мешали, — мы вроде это уже выясняли.
Милорд, вы сказали как-то, что не кусаете юных эссин. Вы солгали? Или кого вы кусаете?
— Хм. Никого, Тьяна.
Она прикусила губу, чтобы не спросить, кого он выбрасывает в окно…
— Тот есть, вы ничего такого ужасного не вытворяете тайком от всех под покровом ночи? И готовы поклясться в этом?
— Нет, Тьяна. Клянусь честью Айдов, — кажется, он сдерживался, чтобы не смеяться, но улыбался определенно.
Это было даже интересно, догадываться по голосу, что он чувствует, смеется или нет.
— Тогда чего мне нужно бояться? Если я вышла за вас замуж и задолжала вам детей, это должно означать, что я вам доверяю и не боюсь?
— В идеале конечно. Но в нашем случае…
— Вы мне солгали. Вы все-таки кого-то кусаете, должно быть.
— Тин, я пытаюсь понять, вы постоянно смеетесь надо мной?..
Она вздохнула:
— Совсем немного, милорд. Но сказать все это серьезно мне отчего-то трудно. Говорить это со слезами на глазах вроде бы нет повода. Остается так. Вам не нравится?..
— Как раз нравится. Продолжайте, миледи. Хотите еще вина?
Она согласилась. Лимонад им нести все равно не торопились, а пить хотелось.
Кувшин и стаканы стояли на столике с ним рядом, так что он налил немного в стакан и подал Тьяне, так и не показавшись ей.
Опять прикосновение к волосам…
Он забавлялся ее локонами, но трогал их почти неуловимо.
— У вас дивные волосы, Тьяна. Но их испортили такой прической.
И она почувствовала, как выскользнула одна шпилька, другая… медленно.
И третья тоже, все шпильки, державшие на волосах фероньерку с изумрудной подвеской: золотая цепь с крупными плоскими звеньями, подвеска в виде капли с изумрудами, из шкатулки, присланной Тьяне к балу от герцогини и тщательно проверенной колдуном.
— Мне казалось, было красиво.
— Ужасно. Возможно, мой вкус оставляет желать… но ужасно, правда, — Валантен погладил пальцем ее шею, от завитков за затылке до выреза платья, — если их освободить…
Он бросил фероньерку и шпильки на стол, и потянул следующую шпильку…
— Милорд… — попробовала было обернуться к нему Тьяна, он опять не позволил.
— Не беспокойтесь ни о чем, миледи. И не возражайте, мы все потом поправим. Позовем парикмахера, горничных…
Еще одно на сегодня испытание парикмахером Тьяна охотно уступила бы кому угодно. Но она подчинилась, сидела не шевелясь, пока он очень медленно, словно раздумывая над каждым движением, вынимал шпильки из ее прически, и локоны распадались. Иногда его пальцы, словно забывшись, проходились по ее шее, и приятная щекотка разбегалась легкой дрожью по спине и плечам.
Освобожденные волосы, до этого слишком перетянутые прической, рассыпались под его руками, и теперь кожу головы покалывало. Затейливую плетенку из волос по бокам головы, на которую ушло больше всего труда, Валантен распустил также не торопясь, пропуская волосы между пальцами. На мгновение его ладонь мелькнула перед ее лицом — гладкая коричневая кожа, короткая бурая шерсть с тыльной стороны, темные, почти черные когти. Вспомнилось, как эти когти вдруг удлинились, оставив борозды там, на берегу, покрытом смесью песка и мелкой гальки. Она отчетливо вздрогнула от этого воспоминания, и его ладони тут же легли ей на плечи.
— Что такое, Тьяна?
— Ничего, милорд. Совсем ничего…
Она сказала ему, что доверяет. Значит, не надо думать о таком. Какая разница, есть ли у него страшные когти, если эти когти лишь иногда царапают песок и гальку?
Только песок и гальку.
— Вот так гораздо лучше, — сказал он наконец, — у вас, действительно, чудные волосы, Тьяна. И их так много.
— Согласна. Мне тоже так больше нравится. Кстати, ваши волосы тоже длинны и их много, но вам не нужно делать прически — да вы просто счастливчик, милорд…
— Странно, но это как-то не приходило мне в голову, — похоже, он опять смеялся.
И вдруг казал:
— Я весь день думал о вас, Тьяна. Вспоминал. Кажется, и минуты не было сегодня, когда я не думал о вас.
— Вы ждали вечера, чтобы со мой увидеться, — сказала она, чуть запнувшись.
Вспомнилось, как эсс Хойр сказал, что Валантен «чует» его даже из-за какого-то магического полога. А тогда, на балконе, он был так близко — и что же?..
— Нет. У меня есть кое-какие дела сегодня. Простите.
— Хорошо. Я понимаю. У мужчин бывают дела.
Герцогу он сказал: «Ты малец несмышленый, чтобы я тебе такое объяснял?..» и это был намек не на дела. Но ей он, конечно, не скажет об этом. Почему-то. Хотя ее это прямо касается, в отличие от герцога.
— Правильно, Тьяна. Бывают дела. Но вряд ли даже дела заставят меня не думать о вас. Мне так кажется.
— Мне это приятно, милорд.
Он взял ее руку с подлокотника, быстро поцеловал пальцы.
— Почему вы хотите видеть меня, Тьяна?
— Мне просто скучно без вас, милорд.
— Мне это тоже приятно, — и легкая такая усмешка…
Тогда, в храме, после венчания, им ведь точно хорошо было вместе. Недолго, да, несколько мгновений, может быть, а потом пришлось расстаться.
Говорят, иногда обряды в храме оказывают необычное, подчас неожиданное действие. А в этом… да, даже не было ничего неожиданного. Это ведь было венчание, они стали мужем и женой. И все так непросто, в то же время.
— Вам скучно без меня — значит, вы не против время от времени заниматься со мной вместе чем угодно, кроме выполнения супружеского долга.
— Именно так. Разумеется, если это не противоречит разным соображениям насчет моей безопасности.
Например, его милость сказал, что мы не должны кататься на лодке.
— Он считает, что кататься на лодке со мной — опасно? — кажется, Валантен всерьез удивился, — Тьяна, но это чепуха. Конечно, я буду катать вас на лодке, если хотите.
— И даже эсса Хойра с собой не возьмем?..
— Что?.. — он легонько сжал ее плечи, — Тьяна, это вы опять смеетесь?
— Я же объяснила, что заплакать у меня не получится…
— Тьяна.
Его руки были сухими и очень теплыми, и она больше не вспоминала, какие на них когти.
В дверь постучали:
— Лимонад, милорд!
Валантен подошел, принял из рук слуги кувшин, вернулся на место.
— Милорд, мне бы хотелось, чтобы, даже если у вас дела, вы находили время выпить со мной кофе и поговорить немного. И все.
— Хорошо, Тьяна. Так и будет, — он опять пропустил ее волосы между пальцами.
Они действительно были густыми, пышными и длинными. Пожалуй, были лучшим, что ей досталось из внешности.
Тем временем отзвучали уже несколько танцев. Начался опять минуэт, третий по счету и, вероятно, последний за вечер. И самый затейливый.
— А вы можете пригласить меня на танец, милорд?
— Э… на танец? Здесь?
— Но мне ведь нельзя появиться в зале растрепанной. Значит, придется здесь.
Она притворилась, что причина в ней, а не в нем — тоже шутка, если угодно…
Он медлил, явно не решаясь.
— Тьяна, это плохая идея. Я тяжелее любого из ваших прежних кавалеров, и если наступлю вам на ногу…
— Я проведу завтрашний день в постели с книгой. У меня будет повод. Пожалуйста, милорд.
Он не стал утверждать, что не умеет танцевать, Тьяна это отметила. Наверное, все тут знают, что он умеет, вся семья, во всяком случае. К тому же, во время менуэта не много шансов отдавить ноги…
— Вы позволите мне не обуваться? Так ваши ноги будут в большей безопасности.
Неправда. Просто ему много легче двигаться без туфель. Впрочем, может, все так и есть, если обутый он неловок…
— Сколько угодно, милорд. Хотите, я тоже разуюсь?
— Зачем?..
— У меня острые каблуки. Вдруг я тоже наступлю вам на ногу.
Он не таясь расхохотался, обошел ее кресло и поклонился.
— Миледи. Позвольте пригласить вас.
— Да, милорд.
Она потянулась за шпильками, чтобы собрать волосы в узел, он отвел ее руку, помешав.
— Не надо. Пусть будет так. Я прошу, Тьяна, — и поклонился опять, этот поклон уже был фигурой танца.
И Тьяна подала ему руку, тоже присев в танцевальном поклоне.
Он явно умел танцевать, но сбивался поначалу, как человек, который мало занимался этим последнее время. И его размеры и высокий рост тоже были непривычны Тьяне поначалу, но очень скоро перестали как-то мешать. Он двигался очень легко, он вообще легко двигался. Музыка играла, и они танцевали…
Два танца спустя в дверь забарабанили.
— Милорд! Важное письмо, милорд! Вас срочно ожидает герцог!
Музыка танца еще звучала, а они остановились посреди комнаты, растерянно глядя друг на друга.
— Что-то случилось, милорд?
— Не думаю, — он пожал плечами, и Тьяна опять заметила, как велики его плечи, и как странен этот человеческий жест в его исполнении, — что бы могло случиться. Однако…
— Бал все равно скоро закончится. Велите кому-нибудь проводить меня до покоев, пожалуйста, — она все- таки собрала волосы в узел, прихватила со столика остальные шпильки и фероньерку.
Он поймал ее незанятую руку, быстро поцеловал ладонь:
— Спасибо, моя леди. И доброй ночи. Увидимся завтра. И вот что еще, назовите меня по имени. Прошу вас.
Тьяна смутилась, сообразив, что весь вечер звала его лишь милордом, и не иначе.
— Валантен, — сказала она, — доброй ночи, Валантен.
Глава 11. Новости плохая и хорошая
Следующее утро опять началось для Тьяны с визита колдуна. Когда она вышла в свою переднюю, там пахло кофе, он сидел в том же кресле, мотал ногой и прихлебывал из чашечки — видимо, сам отправлял горничную на кухню за угощением. И опять она увидела в углу, на манекене, свое красное платье, подготовленное к ее пробуждению.