— И не увидите, — буркнул колдун, — тоже мне, нашли фокусника, миледи, — и коснулся пальцами мелких пуговок на ее корсаже.
— Я соблазняю девственника? — шепнула она.
— Нет! — он был так откровенно смущен, что леди Фан это и умиляло, и веселило.
То, что колдуны, вступавшие в свою гильдию, первые девять лет были обязаны избегать любых соблазнов, связанных с женщинами, это помимо запрета на брак — она знала. Но Хойр мастер, он уже давно перерос эти запреты… да, кроме запрета на брак, который пожизненный, кажется. Леди Фан не была уверена. Ему, пожалуй, нельзя иметь законную семью, но целибат колдунам точно не вменяется в обязанность.
Говорят еще, что колдунам это просто не нужно. Они якобы равнодушны к этой стороне жизни. То есть, равнодушны к женщинам.
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Потом взял другую руку и тоже поцеловал. И начал расстегивать пуговки одну за другой. Их было слишком много.
Элла придвинулась и легонько чмокнула его в гладко-выбритый подбородок. От его кожи хорошо пахло — явно пользовался каким-то душистым притиранием…
Он вздохнул, и впился губами в губы женщины. Поцелуй получился жадный, неосторожный, почти грубый, но это не имело значения. Это было хорошо. То, что надо.
Это оказалось лавиной, которая неслась — не увернешься. Шутки кончились, больше нельзя было играть, даже думать уже не получалось. Тем более дойти до спальни. Как тут не преисполниться благодарности к прекрасной обстановке Верхнего замка, в частности, к хорошим, толстым коврам на полу?..
Лавина пронеслась, и теперь дышалось легко.
— Миледи, — прошептал он.
— Меня зовут Эллой. Кстати, я ведь не знаю ваше имя, эсс.
Колдуны вовсе не равнодушны. Совсем не равнодушны. Собственно, так она и думала.
— Я подавлюсь, если рискну назвать вас просто Эллой, миледи, — кажется, он улыбался.
— Так потренируйтесь потом на досуге, — разрешила она, — а пока, может быть, доберемся до кровати?
— Миледи, — он вздохнул, приподнявшись, и глядя на нее с раскаянием, — я на службе сегодня. Как и всегда, впрочем. Я…
— Хотите уйти?
— Нет, не хочу, — вздохнул он.
— Останьтесь до утра со мной. Мне ведь полагается приз за то, что я придумала, как изгнать ваше привидение.
— Как вы меркантильны, Элла, — ее имя он, и точно, произносил с неким усилием.
— Станешь тут меркантильной. Как ваше имя, эсс Хойр? Кажется, нам пора представиться друг другу более подробно.
— Астер. Мое имя Астер.
Это имя показалось ей странным и неподходящим. К нему еще следовало привыкнуть.
— Очень приятно. Астер, вы ведь не уйдете сегодня?
— Нет, Элла. Не уйду. Я уже забыл все заклинания. Я…
— Это хорошо, что забыли. Без них даже лучше, да?
— Миледи.
У них впереди была вся ночь. С другой стороны, ночь — это мало, если вспоминать о ней наутро, но когда оно еще будет, то утро?
Глава 27. В Ниверсолле
Она уезжала довольно рано, еще до завтрака, и была приятно удивлена тем, что их милости вышли ее проводить.
— Я чрезвычайно рад знакомству с вами, леди Фан, — сказал герцог, — мы рады, точнее, да, дорогая? Вы всегда желанный гость в Нивере, как и остальные родственники нашей Тин.
— О, благодарю, ваша милость.
Герцогиня, любезно улыбаясь, вручила ей две небольшие шкатулки.
— Маленький подарок для вас, леди Фан, а это — для матери и сестер нашей леди Айд.
— Благодарю, миледи…
Кожаный портфель с бумагами для банка на десять тысяч дреров уже лежал в карете, Хойр наложил на портфель защитное заклятье. Уверял, что самое сильное, на которое он способен.
Тьяна стиснула тетушку в объятиях, шепнула на ухо:
— Я приеду в Рори через год. Когда родится ребенок…
Элла лишь тихо рассмеялась. Наивно ведь считать, что молодая мать, едва родив дитя, кинется навещать родные места.
— Главное, девочка, помни, для чего в Грете регулярная почта, — прошептала она в ответ.
Она не любила отъезды и долгие прощания. А уж наставления, данные впопыхах — и вовсе самая бесполезная вещь на свете.
Все это время Хойр, как чаще всего, стоял на спиной герцога. И, казалось ей сегодня, ласкал ее взглядом, мягким и немного грустным. Он был этим утром в новом костюме, таком же черном и безликом, как обычно, но в новом, и воротник его сорочки, отделанный тонким кружевом, казался сегодня особенно белым. Они уже попрощались, когда были наедине — рано, за окном еще стояло серое утро.
— Надеюсь, вы иногда станете вспоминать меня, — сказал он.
— Да, и только хорошим, — пообещала она, — видите, моя меркантильность весьма полезное качество.
— Да, миледи, — он с шутливой учтивостью поцеловал ей руку.
Вообще говоря, колдуны не целуют руки леди. Как-то не принято. Поэтому он тут же, явно не желая упускать подходящий момент, поцеловал ее по-настоящему, и… все, собственно. Он ушел, бросив напоследок сожалеющий взгляд.
Потому что утро — это значит, ночь закончилась.
Они разговаривали о пустяках всю дорогу до Ниверсолла, леди Фан и Кора сидели рядом, Хойр — напротив. Рядом с леди Фан ехал большой бубен Айноры в двойном полотняном чехле — пришлось заказать чехол портным заодно с платьями Тьяны. Перед тем, как прятать бубен в чехол, леди Фан не удержалась, хлопнула ладонью по звонкой коже, и звук гулко отозвался где-то в углах комнаты… и в душе тоже.
На душе стало тревожно.
Но ведь Айнора обещала, что все будет хорошо.
В Ниверсолле они сразу повернули к Ратуше, резиденция городского колдуна располагалась там же.
— Вашу подопечную должны уже привести, до школы от города часа два в карете, — сказал Хойр, — я рассчитываю на ваше влияние, миледи. Убедите ее не упрямиться, для ее же блага, — он протянул руку, помогая выйти леди Фан, потом взял из кареты сундучок с «приданым» девочки.
Она кивнула, спросила:
— Надеюсь, я смогу сводить ее какой-нибудь магазин или ателье за платьем? Чтобы уж точно купить подходящее.
— У небезызвестной вам эссины Витолы можно купить и готовое. Ее ателье близко, за углом. Она последнее время, говорят, заметно снизила цены. Если не боитесь.
— А я должна бояться?
— Герцог распорядился больше не покупать у нее. Однако с тех пор герцогиня заказала себе платье и охотничий костюм именно у эссины Витолы, и я не считаю нужным как-то препятствовать, поссорившись заодно с герцогиней. С одной стороны, цветы от портнихи содержали неприятный сюрприз, и мы не нашли там ничьих посторонних следов, с другой — вы понимаете…
— Слишком глупо с ее стороны дарить розы с подвохом, потому что шанс провала был слишком велик?
— Именно, миледи.
Они уже шли по коридору ратуши.
— И что же, по-вашему, означает отсутствие следов? — уточнила она
— То, что кто-то умеет их прятать, миледи, — Хойр распахнул перед ней дверь.
Девочка была там. Леди Фан подумала, что не узнала бы ее, встретив случайно на улице. Теперь маленькая гадалка была одета в полотняное зеленое платье с серым передником, из туго заплетенной у косы все равно выбивались непослушные прядки С ней в комнате была монахиня — женщина средних лет, вида строгого и унылого, и тоже в зеленом платье и в большом сером платке. При виде вошедших обе они встали, девочка — с самым независимым видом, глядя в сторону. Монахиня прошипела что-то, и девочка поклонилась, все так же не глядя на вошедших.
Как видно, эта школа для колдуний, как и большинство девичьих школ, располагалась при монастыре.
Леди Фан, которая тоже провела несколько лет в такой школе, недолюбливала монахинь, по крайней мере, большинство из них. Лишь немногие, ей казалось, обладали золотом души и истинным призванием к такому служению, большинство же выбрали этот путь по воле обстоятельств и в монастырском заточении все больше превращались в недалеких злобных фурий. К тому же, с юности оторванные от мирской жизни, они крайне мало в ней понимали, и вряд ли могли чему-то научить девочек, которые вовсе не готовились в монахини.
— Эсс мастер, — монахиня отдельно низко поклонилась Хойру, глядя на него с обожанием, тот приветливо ей кивнул.
— Сестра, леди Фан, родственница нашего герцога, желает покровительствовать Эль. Она привезла ей подарки. Думаю, нужно дать им возможность поговорить наедине, а потом они могут пройтись по магазинам и кое-что купить.
— Эсса директриса запретила мне оставлять ее без надзора, эсс мастер, — возмутилась монахиня, — эта лентяйка заслужила наказания, а не удовольствия! Уж простите, миледи, эта бестия недостойна вашего покровительства!
— Сестра, леди не спрашивала у вас совета на этот счет, — резонно заметил Хойр.
— Мне не нужны от вас никакие удовольствия! — закричала девочка, — я к вам не просилась! Я все равно убегу от вас! И нет у меня никакой силы!
— Замолчи! — властно сказал Хойр, и Эйль умолкла почти на полуслове.
Он достал из кармана шнурок и небрежно бросил его в Эль, и шнурок сам обмотался у той вокруг запястья.
— Это страховка, — мягко сказал Хойр, — от возможных глупостей. От побега, например. Мы вас оставим, миледи, можете поговорить, или сводить ее в магазин, если не передумали. Пойдемте, сестра, — он взял монахиню под локоть и вывел из комнаты.
— Мне не нужны от вас подарки, Элла, дочь Айноры! Или это тоже обман? — закричала Эль, едва они остались одни, — и вы родственница герцога? — она всхлипнула, — я не возьму ваши подарки. Вы обманули меня. Я думала, вы поможете мне скрыть мой дар, а вы…
— Не кричи, пожалуйста, — попросила леди Фан, — как твое полное имя?
— Я не скажу. Никому и никогда.
— Тебя зовут Элла, как и меня?
— Нет. Говорю же, не скажу. Меня никогда не вернут домой! Никогда. Я буду свободной, миледи, — последнее слово она словно выплюнула.
— Дома тебе не хватало свободы? — невинно поинтересовалась леди Фан, — скажи еще, что замуж не хотелось.