На следующий день после памятной беседы с экономкой леди Овертина, окликнув Тьяну, сказала:
— Я не перестаю удивляться, дорогая Тин. Как вы добились того, что Сайрани, говоря о вас, чуть ли не поет от восторга?
Здесь же был и его милость, он нежно держал супругу за руку. Видимо, до этого они только что мило беседовали друг с другом.
И вроде бы в самих словах Овертины не было ничего плохого, но их тон означал, что Тьяна сделала нечто ужасное.
— Я никак этого не добивалась, миледи, — она опустила взгляд, — но мы с эссиной родились почти по соседству. У нас много общего, и есть о чем поговорить.
— Много общего с Сайрани? — рассмеялась Овертина, — да вы раньше в глаза ее не видели. Мне кажется, что у вас есть амулет, вызывающий расположение людей. Ведь, не успев здесь появиться, вы уже поразили нас своими успехами, начав с лорда Валантена. Если так, Хойру надо проверить, нет ли там побочных свойств?
— У меня нет такого амулета, — тихо сказала Тьяна.
— Я слышал, моя дорогая, у некоторых женщин такой амулет с рождения растворен в крови, — весело заметил герцог, — оттого малейшие их усилия приносят прекрасные результаты.
Тьяна искоса взглянула на его милость — после слов герцогини ей было непонятно, хорошее имеет в виду герцог или плохое? Нет, кажется, на это раз он откровенно встал на сторону Тьяны, и в его взгляде, обращенном к жене, затаилось умело скрытое раздражение.
Его милость никогда не гневался, не выражал недовольство открыто — такой, видно, ему достался характер.
— И вы не можете дарить кому-то мои портреты, — продолжала Овертина, — вам не кажется?..
— Миледи, я собиралась спросить у вас разрешения, и чтобы вы попозировали мне. Ведь портрета пока нет.
— Что вы, я доверяюсь не каждому художнику, — герцогиня рассмеялась, — я сама подарю свой портрет Сайрани, если она этого желает.
— Как вам угодно, миледи, — пожала плечами Тьяна.
Нечто подобное можно было предположить, поэтому и огорчаться было бы глупо.
— Хотела бы я иметь такой амулет, — продолжала Овертина, видно, не обратив внимания на замечание герцога, — чтобы тоже очаровать и моего супруга, и половину мужчин в Нивере, не говоря уж про его величество.
— Вам не поможет, Овертина, — вставила леди Уна, которая, оказывается, тоже подошла, — я хочу сказать, что у вас-то уж точно есть врожденная стойкость ко всем амулетам на свете. Да и зачем бы, вы и так красивее всех. Тин, может, нарисуете меня? Я видела ваши рисунки, они чудные. Вы ведь можете нарисовать меня с Эркатом вдвоем? — и она с вызовом посмотрела на невестку, потом на брата.
— Дорогая, это дурная примета, жениха и невесту вместе не рисуют, — пошутила Тьяна, не удержавшись, потому что захотелось сказать что-то в пику герцогине, и та тут же наградила ее мрачным взглядом.
Впрочем, и герцог тоже нахмурился.
— Лорда Эрката не следует называть женихом Уны, Тин, — сказал он, — помолвка отменена королем.
Сестра герцога с ее любовью к младшему Каридану была одна против всех. И Тьяна ей сочувствовала, но сделать, похоже, ничего было нельзя.
— Вот бы сбежать, и пожениться тайно, — буркнула Уна, когда они отошли от герцогской четы. Тин, я так мечтаю, чтобы что-нибудь случилось. Не могу же я мечтать о том, чтобы ваш с Валантеном ребенок подольше не рождался? Поэтому пусть случится что-то ужасное, такое… Такое, чтобы никто особенно не пострадал, но нам с Эркатом разрешили пожениться.
— Уна, нам только ужасного тут не хватало! — вздохнула Тьяна, — но я очень хочу, чтобы вы поженились.
Если бы можно было вам помочь.
— То есть, если что, я могу на вас рассчитывать? — лукаво улыбнулась Уна.
— Помочь с побегом? Не ловите на слове, — Тьяна засмеялась, — но я не предам вас, и всегда постараюсь помочь.
— Угу, — кивнула Уна, — вы как Овертина, да?
— Как Овертина? — Тьяна даже растерялась, остановилась, — а что же у нас общего, по-вашему?
— Она именно такая: не предаст, но еще подумает, в чем помогать, а в чем нет. И она считает, что я должна ехать в Кандрию.
— Уна, объясните мне, почему Овертина так ненавидит Валантена? — решилась спросить Тьяна, — почему она так себя ведет?
— Ненавидит? — удивленно повторила девушка, — ну Тин, почему сразу ненавидит? А… то, что она говорит про него — просто не обращайте внимания, вот и все. Кстати сказать, она ведь и не говорит ничего такого о нем последнее время, правда? Она вообще о нем не говорит.
— Но я не собираюсь это молча выслушивать, — возразила Тьяна, — и не привыкла к тому, что на подобное можно не обращать внимания! И вы ведь, помнится…
— Да-да. Но она тогда что-то перегнула палку. Да и вы замечательно ее отбрили, — Уна хихикнула, — Тин, все знают, что это вроде шутки. Ну, разве что те, кто слышит впервые, верят, как и вы. На это и было рассчитано — развлечься. При Кайрене она, конечно, такого не позволяет, и других строгих господах.
Только может поболтать в кругу дам, которые и так понимают, что к чему. Валантен тоже с ней не церемонится, однажды кинул в воду, когда она при нем стала язвить, и что тут мог сделать Кайрен?
Только не говорите никому, что я вам сказала.
— Хорошо, — Тьяна против воли улыбнулась, потому что представить себе вымокшую Овертину оказалось интересно.
— Она ведь и амулет закрывающий не носит, это точно, — добавила Уна, как самый верный довод, — у Кайрена есть такой амулет, у короля, еще у некоторых, кто знает. А у нее никогда не было.
— Какой амулет?
— А, вам ведь не известно про нюх Валантена. Чувства имеют запах.
— Мне недавно объяснили.
— Тогда вы должны понять. Если бы Овертина относилась к моему брату с неприязнью, он бы чувствовал и раздражался, но ведь этого нет, вы замечали? Или разве что слегка. Ах, да. вы вряд ли видели их рядом.
Но поверьте мне, я знаю. Лучше скажите, Тин, что вы делаете в Нижнем столько времени, и как при этом не умираете от скуки? — наморщила лоб юная леди.
— Я собираюсь переставить мебель, — сказала Тьяна, — еще сегодня должны прислать образцы тканей из Ниверсолла, хочу заказать несколько дюжин новых простыней и портьеры в зал и в кабинет. Почему бы вам не навещать нас в Нижнем почаще, Уна?
— И вам интересно переставлять мебель и заказывать простыни?
— Очень интересно.
Итак, почти все здесь знают про ее мужа такое, что ей пока не известно, о чем и догадаться-то трудно. А как теперь относиться к признанию Овертины, что ту вынуждали родить ребенка от Валантена? Сколько в этом правды, а сколько просто недовольства и желания ее задеть вкупе с выпитым вином? И ведь не Уну об этом спрашивать. Валантена?..
Нет, не теперь. Она пока не решится о таком спрашивать.
И как бы миледи не относилась к Валантену, совершенно ясно, что ее, Тьяну, она терпеть не может. А эта неприязнь не будет раздражать Валантена?..
Это все было странно и непривычно. Казалось бы, можно любить или не любить, дружить или не дружить, быть добрым или злым, хорошим или плохим — все просто. Ан нет, все сложнее, как оказалось.
А еще герцогиня сказала, что тоже желает очаровать и герцога, и половину мужчин в Нивере, и его величество. Тоже желает! И герцог выслушал это молча, не возразил. И если это намек, что Тьяна-де их уже очаровала, то ведь это чушь! Герцог всего лишь доброжелателен, как обычно, мужчины в Нивере не уделяют ей никакого особого внимания, и это взаимно, а уж король…
А король-то здесь при чем?!
Лучше действительно, заняться шторами и простынями, и ей это не скучно. Покупать красивые вещи без страха потратить лишний дирр — это совсем не скучно. И еще сегодня доставят последние заказанные платья и белье, а с меховыми манто на зиму решили несколько недель повременить, пока привезут лучшие меха. Леди Айд ведь нравятся серебристый песец и черная куница?..
Ежедневно кто-то покидал Нивер, а кто-то приезжал, люди исчезали и возвращались, и появлялись новые.
Увидев, как из кареты вылезает лорд Вилен Каридан, тоже якобы ею очарованный, Тьяна слегка удивилась — она и не заметила, что он отсутствовал. Но следом за ним из кареты появилась старая графиня Каридан, и Тьяна чуть не захлопала в ладоши — вот кого она действительно была рада видеть.
Она подбежала, позабыв о приличиях и о том, как следует вести себя леди Айд, да этого никто и не требовал, напротив — графиня улыбнулась и протянула ей руки, они обнялись, хотя следовало чинно обменяться поклонами.
— Здравствуйте, дитя мое. У вас ведь все в порядке? Это замечательно, — она подмигнула племяннику, — видите, Вилен, вашу старую тетку прекрасные леди встречают радостней, чем вас!
— Графиня, я действительно очень вам рада, — Тьяна слегка смутилась, — дорога была хорошей, надеюсь?
Здравствуйте, милорд, — обернулась она к лорду Валену.
Тот, как всегда, был безупречен и прекрасен, взгляд его — проникновенен, а такой низкий и учтивый поклон следовало придержать для царственной особы.
— У меня для вас подарок, моя дорогая, — шепнула ей графиня, — давайте встретимся через час на северном балконе, это прямо напротив моих комнат. Мне ведь предоставят те же комнаты, что и обычно, верно?
— То самое письмо? Вы его нашли? — сразу поняла Тьяна, и графиня кивнула.
К ним приближалась Овертина в компании еще одной гостьи, и Тьяна поспешно отошла. Ровно через час она уже была на том самом северном балконе. Графиня уже распорядилась накрыть кофейный стол, но сама задерживалась, так что Тьяна вдоволь успела налюбоваться пейзажем: участок парка внизу был дикий и ей не знакомый, балкон находился чуть левее северного выхода, и хорошо была видна высокая лестница вдвое уже, чем у главного главного подъезда, у самых перил — кусты, все усыпанные гроздьями мелких роз.
— Моя дорогая. Простите, что заставила ждать, — графиня сменила платье и прическу, и была свежей и веселой, — но вы правы, вид тут замечательный, я не устаю любоваться. Не стану вас томить, вот, — она протянула Тьяне конверт, а сама уселась за столик и принялась разливать кофе, — надо думать, ваш костюм для охоты уже готов? Какого он цвета, неужели тоже красный?