— Я надеюсь, — вздохнула Тьяна, — я понимаю.
Она понимала. И не могла бы толком объяснить, почему ее не радует сообщение Овертины. Даже немного пугает.
Ее муж станет обычным человеком. Должно быть, привлекательным мужчиной — он ведь сам упоминал, что они, Айды, «довольно красивое семейство». А она потеряет того Валантена Айда, которого все еще только узнает и совсем не желает терять. Такого большого, сильного, необычайно ласкового и трогательно-осторожного с ней. Такого… другого, непохожего ни на кого больше, но — какое ей до этого дело? Того, что стоял с ней перед портретом самой прекрасной королевы Побережья и объяснял, что это она, Тьяна Айд — самая прекрасная женщина Грета и останется для всех такой, потому что рядом — он, Чудовище.
А не будет Чудовища? Чем тогда станет для младшего брата герцога Нивера скромная эссина из Рори, которую еще никто не называл красавицей и которая вышла замуж за Чудовище из Нивера, чтобы получить десять тысяч дреров? Ведь все именно так и есть — она вышла замуж за десять тысяч дреров.
Такие мысли, должно быть, от ее неуверенности в себе. Ну, так и есть — она не уверена. Валантен Айд не выбирал себе невесту, он просто согласился на то, что показалось наиболее приемлемым. И он, вопреки ожиданиям всего света, стал для нее мужчиной, которого не хочется менять ни на какого другого!
И почему кому-то кажется, что это странно, о Пламя?
— Да вы что, не хотите этого?! — удивленно спросила Овертина, которая следила, должно быть, за сменой выражений на ее лице, — вы действительно сумасшедшая?
— Думайте, что хотите, миледи, — пробормотала Тьяна, — я согласна на все, что будет лучше Валантену. И Ниверу, разумеется.
— И вашим детям — не забывайте!
— И моим детям.
И почему Валантен ничего ей не сказал?..
В тот же день, вскоре после этой памятной беседы с леди Овертиной, приехал ювелир — тучный эсс средних лет с внушительных размеров сундучком, который тащили два помощника. Сначала Тьяна выбрала себе готовые золотые серьги с яркой бирюзой — говорят же, что такая бирюза способствует долгому счастью в браке. А потом достала свое стекло.
— Эсс, за ответы на вопросы я заплачу отдельно, — сказала она, — вы можете объяснить мне, что это за вещь, и примечателен ли рисунок оправы?
— Я понял, миледи, — ювелир вынул свое увеличительное стекло, большое, на длинной ручке, и принялся рассматривать подарок шута.
Тьяна терпеливо ждала. Наконец ювелир отложил стекло и взглянул на Тьяну.
— Однажды я чинил похожее, миледи. Стекло из набора для рукоделия, которым снабжалась каждая воспитанница Школы Золотых Лилий — это учебное заведение для знатных девушек, оно находилось в Винчье. К северу от Гарратена. В разное время там учились и сестры короля, хотя бы по одному году — это была традиция. Этой школы более не существует, ее упразднили лет пятнадцать тому назад. Точно не припомню, но выяснить несложно. Оправа в виде листьев и цветов была одинакова для всех, вот эти буквы, — он показал, — инициалы девицы, а на самой крышке размещался герб ее семейства.
— Значит, все-таки герб, — прошептала Тьяна, — а как же узнать, чье это было стекло?
— Без герба только по инициалам, миледи, — развел руками ювелир, — для этого надо иметь список всех учениц школы за все годы, как я понимаю. Школы нет, но архив, конечно, где-то есть, — он многозначительно посмотрел, как бы говоря, что уж Айды смогут при желании узнать про любые архивы.
— Благодарю, эсс, — сказала Тьяна, — вы мне очень помогли.
Она понятия не имела, как подступиться к этой задаче. Ей самой ведь невозможно покинуть Нивер. И что скажет имя девушки, для которой когда-то было сделано стекло?
Это можно понять, лишь узнав имя.
— Я не хотел бы денег за ответы, миледи, — улыбнулся ювелир, — но взгляните на эту вещь? — и протянул ей футляр с ажурным браслетом, украшенным бирюзовыми каплями.
Тьяна купила браслет, а вернувшись к себе, села к окну и долго рассматривала оправу стекла. Буквы видны были хорошо, хотя металл и разъело немного — их в свое время сделали очень отчетливыми, выпуклыми.
«БД»
Всего лишь инициалы. Не исключено, что они совпадали у многих девушек. Даже Тьяна могла назвать одну такую, правда, малышке Валине Дани всего пять лет. Если подумать, наверняка вспомнится еще.
От этого занятия ее отвлек Хойр.
— Добрый день, миледи. Я помешаю вам на несколько минут, простите, — извинился он, — их милости приказали сегодня же снять с вас охранное заклятье.
— Снимайте, — вздохнула Тьяна, — давно пора, как я понимаю?
— Просто пора, — мягко возразил колдун.
— Это приказала герцогиня? — зачем-то уточнила Тьяна.
Хойр слегка пожал плечами и не ответил. Он достал из кармана предмет, похожий на куб из литого стекла, и поводил им вокруг Тьяны. И объявил:
— Это все, миледи. Теперь нет никаких препятствий к тому, чтобы вы оказались в столь желанном для всех состоянии. Хотя, конечно, заклятья действуют на всех неодинаково, и несколько недель, хм… вы можете приходить в норму, миледи. Но вам следует немедленно начинать вести себя осторожно.
— Я буду стараться, эсс.
Она испытывала неоднозначные чувства. Закончился короткий промежуток, отведенный ей для вольготной и безмятежной жизни, когда она знала, что не упадет с лестницы благодаря чьей-то злой воле, и даже с лошади, которая понесла, она не свалилась. С ней не могло случиться ничего плохого. И беременности тоже — хотя, конечно, это нельзя назвать плохим, но…
Закончилось время для радости. Настала пора исполнять обещания.
Кажется, Хойр понял. Улыбнулся ей:
— Все будет хорошо, миледи. Я об этом позабочусь.
— Конечно, эсс, я понимаю.
— Возможно, вам стоит больше времени проводить в Нижнем замке? — предложил он осторожно, — если вы не против. Я поставил туда всю мыслимую защиту, какую мог придумать.
— Я буду только рада проводить там все время, — в сердцах сказала она.
— Все будет хорошо, — опять повторил Хойр, как будто убеждая в этом и себя тоже.
Когда он ушел, Тьяна спрятала стекло на дно шкатулки для украшений. Может, потом станет ясно, что с ним делать? То, что шут дал ей стекло не просто так, она даже не сомневалась. Она с детства верила, что шуты на свадьбах не делают никчемных подарков.
Валантен задержался и пришел, когда она уже легла. Ей не спалось, но она не пошевелилась, когда под ним скрипнула кровать. Он придвинулся к ней, обнял, уткнулся носом в ее волосы.
— М-м, как хорошо. Ты теперь совсем открыта, я чувствую тебя всю, целиком.
— Ты рад? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да. Мне это нравится, — он погладил ее, быстро поцеловал в затылок.
— Хотя и тревожно немного, — добавил он короткую паузу спустя.
И Тьяна улыбнулась в темноту, прижалась к нему крепче — он чувствовал то же, что и она, и это оказалось приятно.
— Но почему ты сердитая? — уточнил он.
— Ты теперь будешь все про меня знать?
— Брось. Ты и раньше была не до конца закрыта от меня. Когда опять захочешь спрятаться, попросишь амулет у Хойра.
— И как ты к этому отнесешься?
— С неудовольствием. Но ты можешь это сделать. Так из-за чего ты сердитая?
Она перевернулась, попыталась разглядеть его в темноте. Он тоже на нее смотрел, нависал над ней, опираясь о локоть.
— Ты не сказал мне, что тебя вот-вот расколдуют. Почему?
— Тин, ты веришь в это? — спросил он тихо.
— Не знаю, — она закрыла глаза.
— Ответь, — он провел пальцем по ее щеке, задев губы.
— Не верю, Валантен. Прости.
— Я тоже не верю. Но придется попробовать. Использовать шанс. В это уже Клайдергар вмешался, он настаивает.
— Король?.. — удивилась Тьяна.
— Его колдун подтвердит подлинность Дайне.
— А этому Дайне не полагается еще и ответить за содеянное? — осторожно уточнила Тьяна.
Валантен покачал головой.
— Нет. Он потребовал официально простить его еще в прошлый раз. Кайрен сделал это. В Храме.
— И чего же он теперь хочет? Дайне, я имею в виду?
— Получить обратно свои земли. Те, которыми владел его отец. Это было небольшое поместье, окраина Нивера, и немного придется выкупить. Это ничего. Понятное желание.
— Да, понятное.
— Я должен написать обязательство, заверенное кровью, что, когда заклятье будет снято, передам ему земли.
— Почему ты? — удивилась она, — ведь ты лишен прав? Почему он не потребовал этот документ у герцога?
— Потому что, моя умная жена, он получит плату, только если я буду расколдован, то есть, получу свои права. Но подпись брата там тоже будет, конечно. Так как бы ты отнеслась к моему превращению в человека? Меня ведь только это волнует на самом деле.
— Разве я не говорила? — она погладила его, привычно пропустив шерсть между пальцами, — ты для меня человек. Всегда. С первого дня. Мне всегда казалось, что просто это на тебе такая странная одежда, которую не снять. Не знаю, как еще объяснить. Но мне не важно, снимешь ты ее или нет. Как тебе удобнее.
— Тебе не все равно, с человеком жить или нет?
— Валантен! — она с досадой ударила его кулаками по груди, — хоть перед тобой не заставляй меня оправдываться! Еще не смирился с моим несовершенным вкусом?!
— Эй, — он поймал зубами ее правую руку за большой палец, прикусил легонько, не больно, — злая ты мне тоже очень нравишься. Умопомрачительно просто.
— Правда, Овертина считает, что возвращение тебе прав обеспечит безопасность нашим детям, — добавила она, наверное, некстати.
— И это тоже. Возможно, — он отвернулся, лег на спину. — Хотел бы я сказать, что всегда смогу защитить тебя и детей. Но у меня нет силы против этих колдовских штучек. Зато я буду защищать вас, как только сумею, пока жив. Надеюсь, что справлюсь.
— Валантен, я знаю. И мы вместе. Мы справимся. И мы не одни, так ведь?
— Да, моя умопомрачительная жена. Но я рад, что для тебя не важно, человек я или нет.