Я задержалась у окна, свысока глядя на необычный город. А потом услышала, как в комнату кто-то вошел.
— Неожиданно. Нам придется провести здесь некоторое время. По приказу арноха охрана не выпустит нас наружу, — сказал за моей спиной амеранин.
— Кто такой этот арнох? — повернулась я к Эрику, уже не удивляясь его внезапному появлению.
— Вроде министра. Важная особа. Отисхей — его помощник.
— И мы пока не сможем отсюда улететь?
— Мэгги, не паникуй раньше времени. Все ведь не так плохо. Мы живы и здоровы. Мы вместе, — добавил Эрик чуть тише.
— Вместе… — протянула я, пытаясь осознать для себя новую реальность. — А о чем хочет поговорить этот… министр?
— Вероятно, о моем прошлом. Это лишь мои дела. А тебе и Лассину ничего не угрожает. Я только что говорил с Отисом насчет исследований дисса, и он обещал дать ему доступ в местную лабораторию, обеспечив необходимым оборудованием. Нам даже повезло, что краториане не очень любят земные власти и всяких агентов особой службы, — хитро посмотрел на меня Эрик. — Тебя это не касается, конечно. Ты под моей защитой.
— Конечно, меня вообще ничего не касается, — слегка огрызнулась я. — Мне нужно обо всем подумать. Кажется, тебе выделили одну из комнат по соседству, шел бы ты туда.
— Ты, правда, хочешь, чтобы я ушел? — прищурился амеранин. — Твои глаза выдают обратное.
— Много ты знаешь о моих глазах!
— Знаю, что они самые прекрасные во всей Вселенной. И когда ты нервничаешь или чего-то хочешь, в них появляются маленькие звездочки, — улыбнулся Ти-Риал.
Я зажмурилась — из принципа вредности — и вдруг ощутила, как перемещаюсь в пространстве, за секунду оказалась на кровати, и меня вжало в постель массивное тело амеранина.
Я ответила на поцелуй, неожиданно для самой себя вложив в него всю скопившуюся за эти дни страсть, хоть все еще и злилась на амеранина. Меня так и бросало то вверх, то вниз — словно на качелях. Гормоны играли как в юности. Я чувствовала себя безумно влюбленной и даже слегка ненормальной (а может, и не слегка, а и вовсе сумасшедшей), раз позволяю Эрику проделывать со мной все это, используя нечестные способы примирения. Но мне действительно не хватало его губ, его рук, слов, которые он шептал мне во время секса. Я ничего не могла с собой поделать.
— И эти губы… тоже прекрасны, — хрипло прошептал амеранин, раздвинув коленом мои ноги, после чего прижался через ткань брюк эрегированной плотью к пылающему от внезапно разгоревшегося желания месту.
Я обняла его бедра ногами, так и не открывая глаза — будто не хотела встречаться взглядом с Эриком, не желала объясняться и обещать ему то, чего потом могу не сделать. Хотя почти и оттаяла от своей обиды.
Даже не сразу поняла, что меня уже раздевают: амеранин ловко стащил футболку, расстегнул и снял брюки. А потом потянулся к белью. Я было воспротивилась, но он тут же закрыл мой рот очередным поцелуем, одновременно избавляя меня от прочей одежды, и бросил все на пол. Оставшись без защиты, я поджала под себя колени, сумбурно посматривая на раздевающегося амеранина.
— Я не сказала, что на все согласна, — проронила, когда он снова приблизился ко мне.
— Эту тему мы уже проходили, милая. Сама знаешь, что аппетит приходит во время еды, — нагло заявил он, разворачивая меня на спину. После чего проложил горячую дорожку поцелуев от шеи до живота, развел ноги в стороны и прикоснулся языком к чувствительной точке, одновременно скользнув в меня пальцем.
Я задергалась от возмущения, но это бесцеремонное вторжение неумолимо разжигало пламя. И хоть для приличия пыталась сопротивляться, постепенно сама выгнулась навстречу и застонала. Это было так остро, так горячо. Язык амеранина вытворял со мной нечто прекрасное, хотелось кричать от восторга, просить не останавливаться. Я сама себе казалась озабоченной. Все было неправильно, но так необходимо мне, будто я умру, если амеранин вдруг остановится.
Длинные пальцы, которые с легкостью могли взломать любой код, теперь двигались внутри, скользя по влажным от желания стеночкам, будто подбирали пароль ко мне, вовремя нажимая на нужные точки и подводя к состоянию эйфории, приправленной злостью.
Я взъерошила волосы Эрика и прикусила губу в тот момент, когда он перешел к решительным действиям, проделывая со мной все то, о чем бы я никогда не попросила вслух — будто мысли читал. Или же он просто внимательно следил за моей реакцией. Я чувствовала его пальцы везде, внезапно их стало больше, и я сама насаживалась на них, коря себя за слабость, за то, что вовремя не дала отпор.
Тело обмякло и будто стало чужим, а вся кровь хлынула вниз, к женскому естеству, живот раз за разом охватывало сладостными спазмами, и я вскрикнула, цепляясь за плечи амеранина — как за то единственное, что еще оставалось реальным. Сладкое чувство постепенно распространилось по всему телу, ударило в голову пульсом, и в глазах потемнело. И я замерла, пытаясь удержать вкусное ощущение как можно дольше, сжав при этом ногами руку Эрика.
Он поцеловал мой живот, коснувшись волосами покрывшейся мурашками кожи, от чего их стало в разы больше. Поднялся. Сквозь ускоренное сердцебиение и глухой ритм крови в висках я услышала тихий писк браслета амеранина. Сползла вслед за Эриком с кровати.
Эрик отошел к окну и о чем-то говорил, пока я собирала по комнате свою одежду. Голова все еще кружилась, а мне было стыдно. Хотелось скрыться с его глаз, лишь бы не показывать свою слабость. Хотя куда уж хуже… Я и так напоминала сама себе самку в период спаривания, что не может удержаться при виде сильного самца. Это распространялось лишь на одного мужчину, которого пару дней назад я хотела ненавидеть, но так и не смогла взрастить в себе это чувство.
К черту. Мне нужно остаться одной и хорошенько все обдумать.
Я сжала в руках вещи и ворвалась в ванную, закрывшись изнутри. Включила воду, чтобы заглушить собственное сбившееся дыхание. Между ног все пульсировало — еще чувствовались прикосновения Эрика.
— Дорогая, вынужден тебя покинуть, Отис звонил только что. Через час мне надо быть у арноха, — раздался из-за дверей спокойный голос амеранина, хотя я уже понимала, что он испытывает при неудовлетворенности сильный стресс.
Возможно, это и к лучшему. Пусть уходит. А я пока приму душ и настроюсь на хорошее. Надеюсь, судьба будет благосклонна и мне удастся вырваться из всех этих передряг целой и невредимой. А уж останусь я с Эриком или нет — время покажет.
Эрик
Стоя в душе под потоком прохладной водой, амеранин специально подставлял лицо струям, будто так мог вымыть из головы мысли о Меган. Уничтожить их. Заткнуть другими. Он понимал, что стал одержим ею. И это случилось не сегодня, а еще несколько дней назад… Да почти что с самого первого дня их знакомства, когда она назвалась женой, но не позволяла перейти грань отношений. Дразнила его постоянно и убегала, придумывала несуществующие причины, хотя на самом деле все изначально являлось ложью.
Но та ложь нравилась ему гораздо больше нынешней ситуации.
Да, она испытывала к нему сильное физическое влечение, как и он к ней. Но что на самом деле творилось в ее синеволосой головке? Возможно, никакой любви и в помине не было. И он никогда не добьется от нее взаимности? Он старше ее намного, несмотря на то, что выглядит молодо, его прошлое — сплошной криминал, хоть некоторые действия и были во благо амеран. Но для Мэг он так и выглядит отпетым преступником, устоявшееся мнение сложно искоренить. Зря он затеял все это. Сам же сорвался, а потом надумал, что она полюбит его после того, что было.
Тарровы монстры, да как же быть?! Может, не стоит принуждать ее к совместной жизни?! Он наверняка ошибся в своих выводах. Просто никогда не влюблялся до такой степени, что терял рассудок.
Тело постепенно приходило в норму, возбуждение спало, боль в паху исчезла, голова протрезвела от желания.
Времени в обрез, нужно еще успеть высохнуть и переодеться перед встречей с важным краторианином. Как бы там не вышло с Мэгги, он здесь для того, чтобы спрятаться и одновременно получить ключ к тем воспоминаниям, восстановить которые давно потерял надежду. И если бы не повторное вмешательство в его мозг, то ничего из того и не всплыло бы в памяти.
Отисхей уже ждал в холле, неподалеку от жилой части дворца. Краторианин посматривал на браслет и внешне казался спокойным. Но Эрик и сам чувствовал неловкость от того, что опаздывал.
— Наконец-то. Вас уже ожидают, — сказал краторианин, и губы его сжались в ровную полоску. Кивнул на лифт, приглашая Эрика последовать за ним.
Арнох по имени Майрах Стинх ждал гостя в кабинете, похожем на зал для заседаний.
— Я привел его, — склонил голову Отисхей перед местным чиновником.
— Хорошо, оставь наедине, — ответил своему помощнику краторианин, а затем повернулся к Эрику, оценивающе провел взглядом снизу-вверх и указал на соседнее кресло.
Узкий подбородок, заостренный книзу, вытянутое лицо, золотисто-карие глаза на фоне смуглой кожи, темные, почти сросшиеся на переносице брови… Судя по выцветшим прядям в длинных, заплетенных в сложную косу волосах чиновника, лет ему было прилично — не меньше сотни.
— Приветствую, архнох Стинх, — произнес Эрик и, как полагалось по этикету в таких ситуациях, поднес правую руку к плечу.
Татуировка сверкнула серебром, переливаясь в ярких лучах звезды Ахау, что как раз светила в окно.
— Приветствую… Рик Дэвидсон.
— Что? — вырвалось у Эрика, и в голове тут же закружил новый водоворот. — Почему вы меня так назвали?
— Это же твое имя. Ты не помнишь?
— Нет, я почти ничего не помню.
— Это нормально. Память сама блокируется в случае опасности, потом ты вспомнишь, почему так бывает. Мы навели о тебе справки.
— То есть, вы даже не уверены, что меня так зовут на самом деле?
— Испытание покажет, являешься ли ты истинным хранителем.
— Чего хранителем? — Терпение Эрика подходило к концу, лопалось, подобно мыльному пузырю. Мозг и так бесконечно атаковали вопросы. Он так надеялся выяснить все, будучи на Краторе, что ждать больше не осталось сил.