Он отвёл взгляд, стыдясь.
— Это очевидно. Свет послал мне жену, которой я недостоин из-за собственной слабости.
Как сложно понять его мир. Полный опасностей, монстров и жестокости не только к тёмным, друг к другу, но и к самому себе. На нас напали, пока он спасал город. Его отравили и мы чудом вернули его назад, а он винит во всём себя. Я привыкла утешать Игоря, который переживал из-за таких пустяков, над которыми Ливай посмеётся. При условии, что я смогу объяснить, почему это проблема.
Мне хотелось обнять мужа, прижать к себе и спрятать от всего мира, но я чувствовала, что Ливай не разрешит. Не позволит себе выглядеть ещё слабее. Это против его природы, убеждений и воспитания.
— Я не считаю, что ты слабый, — ответила я. — Ты чуть не сбежал на войну, едва в сознание вернулся.
— Я не сделал главного. Того, что обязан каждый муж, — его ладони сжались в кулаки, а голос стёк в шёпот. — Не защитил тебя. Позволил ублюдкам прикоснуться своими мерзкими, грязными пальцами. Я не имею права называться твоим супругом.
Вот из-за чего Ливай переживает больше всего? Не может себя простить. Я невольно вздрогнула.
Всё эти дни мои мысли занимал он, и переживания отодвинулись за край сознания. А теперь они выкатились и принялись вгрызаться в нервы. Я вспомнила неприятный запах, сальные руки, и липкие взгляды врагов. Кожа стала казаться очень грязной. Я сжалась и потёрла плечо, а потом поборола скромность, забралась на кровать и обняла Ливая.
Я такая грязная. Хочу ванну. Смыть всё это.
— Убил их ты. Если бы не защитил, они бы… сделали больше.
— Я позволил, — процедил он сквозь зубы. — Дай мне возможность, я бы воскрешал и убивал их вечно. С каждым разом всё медленнее и мучительнее. Жаль, что этим не сотрёшь те минуты из твоей памяти.
В его голосе я впервые слышала настолько яркие эмоции. В этом мире мало знают о любви, но их ненависть осязаема, как и лезвия мечей, торчащих из груди.
— Спасибо тебе. Что услышал и пришёл.
По лицу Ливая пробежала волна удивления.
— За что ты благодаришь? Это моя обязанность. Диана, ты заслуживаешь лучшего. Достойного, понимаешь?
— Тебя? Ливай, я никуда не пойду. Мне… только с тобой не страшно. Я чуть с ума здесь не сошла, пока ты едва глазами двигал. Не будь жестоким, не отталкивай меня.
— Не хочу быть. Но если не сделаю это сейчас, то больше уже не…, — Ливай запнулся и наконец поднял на меня глаза, — смогу.
— Вот и не смоги. Потому что я уже.
Точно не после того, что случилось в комнате с роялем. Всех мелочей, знаков внимания, слов, поступков. Даже его холодная отстранённость казалась не недостатком, а особенностью.
Говорят, чтобы влюбиться, нужно начать делать что-то для другого человека. Психологи советуют это, когда в семейных парах начинается разлад. Нужно заботиться, ухаживать, тогда мозг пересчитает вложенные усилия в привязанность и решит, что всё это делается из-за чувств.
Не знаю, как работает мой мозг, но к Ливаю я чувствовала что-то ещё до того, как он лежал в коме, а я, не без помощи, конечно, ухаживала за ним.
— Своенравная, — Ливай мягко усмехнулся. — Существует ли что-то, в чём я могу тебя убедить? Или мне заранее смиряться с поражением?
— Почему же, шансы есть. К примеру сказать, что голубое платье нравится тебе больше зелёного. А в вопросах смены мужа — нет, без шансов.
— А если ты прекрасна во всех платьях?
Ливай с нежностью посмотрел на меня. Резкие черты смягчила осторожная улыбка. И мне невольно захотелось сравнить его со щенком. Да, у него есть зубы и в случае опасности он обернётся настоящим Цербером, но сейчас очень искренне показывает… преданность? Вижу, что ещё боится поверить, но ему приятно, что я с ним.
— Ляжешь со мной? — чуть слышно спросил Ливай, и я вспыхнула.
— В ванну хочу.
— Хорошо, — он не настаивал. — Попроси трав добавить. У нас есть. Плечи у тебя напряжённые. Могу размять, если с собой возьмёшь.
— Спасибо, но тебе нужно поесть и отдохнуть, — смутилась я.
Ливай не стал спорить и рассеянно погладил меня по плечу.
— Странный сон, — тихо сказал он, будто ни к кому не обращаясь.
— О чём ты, родной?
Ливай удивлённо посмотрел на меня, потом понял, что сказал вслух и пояснил:
— Пока был… там, сон видел. Что на столицу идёт кто-то похуже пожирателей, а мне не хватает сил с ним справиться. И тебя нет. Совсем.
— Но ведь я здесь.
— Теперь я это вижу, — Ливай крепко обнял меня.
Глава 27
То, что засыпать с мокрой головой ошибка, я вспомнила утром. По совету Ливая я спросила у служанки расслабляющие масла, и она притащила целый ящик. Показывала, давала понюхать, рассказывала, какие нравятся Ливаю, а от каких кожа становится шёлковой. Она всё рвалась заняться моими волосами, но мне было жутко неловко, отказалась.
Девушка, как и большая часть жителей этого мира, была не слишком разговорчива, но я узнала, что слуги проникаются ко мне уважением. А ещё, что музыка рояля звучит на весь дом и всем нравится. Мысленно прибавляю себе очков авторитета.
Проснулась я поздно. Птицы в саду закончили петь и разлетелись по делам. Выбравшись из-под одеяла, я сходила умыться и села у зеркала. Из него смотрело чудо с потрясающим гнездом на голове. Мда. Надо всё исправить, а то ещё примут за собирателя и всё.
Достала расчёску и осторожно, начиная с кончиков, стала распутывать это безобразие. Получалось не очень. Я начала шутить над собой, не пора ли отправиться к тому месту, где Армандо и Ливай нашли рояль. Вдруг из моего мира прилетел стайлер? Впрочем, зачем он мне? Розеток не водится. Очень зря!
В дверь постучали.
— Диана, я могу войти? — спросил Ливай.
— Да, конечно.
Когда дверь открылась, я вспомнила, что всё ещё сижу с потрясающей причёской и вышедшему из комы мужу лучше не видеть, но было поздно.
Ливай вошёл, опираясь на трость. Если бы не она, ничто не напомнило бы о событиях последних дней. «Домашняя» одежда генерала вполне подходила для приёма гостей. Брюки классического кроя, тёмная рубашка, застёгнутая под самое горло.
Мда, зря пустила. Стоит красивый, а тут я. Неловко вышло.
— Как ты?
Он покосился на трость.
— Это временно. Я быстро восстановлюсь и смогу нормально защищать тебя и исполнять супружеские обязанности.
Это же надо, смотрит прямо в глаза. Даже мускул на лице не дрогнул.
Надо. Вся твоя жизнь состоит из «надо», верно?
— Присядешь? — я кивнула на кресло. — Столько всего случилось. Много дел, а я не знаю, за какое хвататься.
— Что тебя беспокоит? — Ливай на кресло не взглянул. — Я слишком долго был беспомощным и не мог выполнять обязанности. Буду навёрстывать.
Я поджала губы и сжала кулаки, пытаясь собраться.
— Я могла узнать что-то у тех троих, но не вышло. Прости меня.
— Нет, это я явно рано пришёл, — Ливай хмыкнул. — Они собирались тебе всё рассказать. Нарисовать подробную карту к убежищу, расписать все планы, мотивацию и имена участников.
Я сморщила нос. Стоило бы обидеться, но раз к Ливаю вернулось непередаваемое чувство юмора, значит поправляется.
— В моём мире снимают фильмы, в которых злодеи выкладывают героям план, позволяя оценить его гениальность. Жаль, что у вас так не принято.
— Сомневаюсь, что человек, который выкладывает план врагу, может придумать что-то гениальное, — Ливай посмотрел на меня и постучал по серебристой ручке трости — Я жду.
— Ладно, — я вздохнула и посмотрела в зеркало. — Сперва я разберусь с этим гнездом, а потом хочу привезти других стражей и пытать их музыкой. Может они расскажут, что случилось? Назвать новые имена или ещё что?
— Оставь гнездо, — Ливай ухмыльнулся. — Вдруг, там поселятся миниатюрные виверны. Будет мило. Да и ты прекрасна в любом виде.
— Пытаешься отвадить от меня других стражей? — я вернула ему ухмылку. — А миниатюрные виверны у вас есть? Боюсь, если мне на голову залезет Одуванчик, я умру.
— У Одуванчика уже есть уютное гнездо. А насчёт других стражей, — Ливай приподнял бровь. — На войне все средства хороши. А за тебя я намерен сражаться, — он сделал шаг ко мне, прожигая сталью глаз. — И убивать.
Если бы это сказал любой другой мужчина, можно было бы улыбнуться и не придавать значение, но Ливай… действительно умеет убивать. Сейчас он не шутит и это особенное ощущение. Знать, что за спиной стоит такой мужчина. Опасный, временами жестокий. Тот, кто может защитить, даже если сам отравлен. Начинаю чувствовать себя по-настоящему важной.
— Ты не на войне, — я улыбнулась. — Пусть мы поженились случайно, но, мне кажется, это самая правильная случайность.
— Нашу женитьбу я случайностью не считаю. Так должно было быть. Другое дело, что ждёт нас дальше? Решения принимаешь ты, — Ливай опустил глаза. — Я посмел тешить себя… — он запнулся и медленно договорил, — надеждой, что жертвы, на которые ты пошла, осталась, кода я был жалким и бесполезным, значат привязанность. Я сделаю всё, чтобы развить, оправдать и укрепить её, — он подошёл и положил ладонь на спинку кресла. — Я ещё не исполнил то, что должен.
Сердце застучало быстрее. Снова отругала себя за неопрятность и что не выгляжу сейчас как дива с обложки глянцевых журналов. Ещё бы зелёное платье нацепила для пущего эффекта.
Как много мыслей пронеслось за секунду, пока я вскакивала с табурета, чтобы оказаться перед ним.
— Просто должен или… хочешь? — не могла не уточнить я.
— Редкий случай, когда всё едино, — он усмехается. Так близко, что я кожей чувствую движение его губ. — Или ты передумала, о, жена моя? — соблазнительный излом тёмной брови, рассечённой шрамом.
Раньше, чем я придумала ответ, его ладонь легла на спину и притянула ближе. Это что-то новенькое, но не узнать Ливая я не могла. Кажущиеся грубыми движения волновали, отчасти потому, что он сдерживал силу. Был нежным, но не позволял забыть, насколько опасен может быть.
Губы накрыл требовательный поцелуй. Ливай притянул меня ближе, положив на шею горячую ладонь. Комната поплыла. Я сжала рубашку на его спине, не в силах, да и не желая, если честно, сопротивляться. Всё то, что я пыталась сформулировать для себя последние дни, вспыхнуло как тополиный пух.