Люба что-то припоминает, но очень смутно. Она тогда сильно наглоталась воды и почему-то жгуче-солёной, какой никогда раньше не пробовала. Но ей никто не поверил. И про то, что в реке был морской ёж — тоже.
— Я тебе дала видение, как бы ты жила в замке, как стала бы невестой какого-нибудь благородного русала, а, может быть, и самого короля!
— А я что?
Афина отпивает чай.
— Что, что? Какие-то мультики хотела досмотреть. А я тебе их не показала, их у нас не было, ты и не пошла. Лягнула меня пяткой! Я ещё подумала тогда, что ты пропащая какая-то совсем.
Люба смеётся.
— Ну так… нечего ребёнка женитьбой завлекать! Совсем уже? Кто бы на моём месте пошёл?
Афина вздыхает:
— Вот, упрямая! Зачем нужна такая жена? Я и сама такая, поэтому не стала гоняться за тобой. Суша — так суша.
— А так можно?
— Ну-у… — тянет карлица. — Я и сама тогда собиралась уходить… из моря. Сватался ко мне один, не люб мне был. Да и силу свою терять не хотелось. Вот я и сбежала. Магия моя при мне, пусть уже и не такая, но статуса прежнего больше не имею. И ничего — живу тут прекрасно. Летом торгую разным, зимой сплю.
— Совсем?
— А что делать? Холодно. Тебя точно не подослали ко мне?
Люба смеётся. Вот это вопросы она задаёт. Как её только не нашли до сих пор?
— Нет.
— Ну, я остаюсь тогда, погорячилась с побегом. Не по мою душу море волновалось, обо мне все уже забыли, видно…
— А из-за чего могло быть?
— Не знаю, деточка. Мне лучше не соваться, пусть и тревожно.
Вроде как уладив все дела, пусть Любе и кажется, что она о чём-то серьёзном забыла, она спешит взять Алёшку под руку и вернуться в отель, чтобы проверить Арктура.
Пусть небо и ясное, а на душе неспокойно.
Афина здесь и останется, если не обманула её, можно будет зайти ещё, поболтать.
Ей, наверное, одиноко… Поэтому так охотно и говорит о морских глубинах. Кто ещё из людей всё поймёт?
Хотя Люба сама от себя не ожидала, что будет так вникать.
Уже подходя к отелю, она вспоминает, что забыла в лавке.
Книгу.
Снова.
— Вот так и составляй читательские планы на лето!
— Чего? — останавливается рядом Роман, в рубашке нараспашку и… трусах. — Привет.
И ждёт ответа с улыбкой, будто Люба обращалась именно к нему.
— Это ведь даже не шорты, — поправляет она очки.
— А? — оглядывает он себя. — А мне сказали, что для плавания, и что ходить просто можно, ну, для пробежек там, всё такое. Типа, спортивные.
— Не похоже на то, — заявляет Люба строго, будто это и её касается.
— А мне кажется, хорошо всё, — в голосе его довольство. — А ты… — и тут взгляд его падает на уже подуставшего и притихшего Алёшку. — Эм… твой малой? Так поэтому ты, ну… Ясно.
— Что тебе ясно?
Как ей всё-таки надоели его скоропалительные выводы!
Он думает о ней что угодно, что она встречается с женщиной, что у её низкая самооценка, что у неё ребёнок! Что угодно кроме того, что он ей просто не нравится.
Ведь как же так?
Быть этого не может!
Мужчины.
Роман присаживается на корточки перед Алёшей и улыбается ему так, что малой смущается и прячется за Любой.
— Какой парень у тебя классный, — звучит одобрительно, и Рома поднимает на Любу понимающий и участливый взгляд. — Это ничего, зря ты волновалась. Всё нормально. Всякое в жизни бывает.
— Он не «всякое в жизни бывает», он Алёшка! А ты — идиот.
Люба тянет малого за руку, подальше от странного мужика в трусах, в которых он ещё и бегать собрался!
— Постой! — спохватывается Рома и спешит за ней. — Не так прозвучало, прости. А где… Хотя, нет, бестактно о таком спрашивать. Но ты знай, что мне всё равно, кто он и где! Нет, то есть, не то, чтобы я уже надумал о нас с тобой невесть что… Просто это в любом случае не преграда, ну, твой сын и бывший.
Алёшка, мало что понимая из его тирады, поднимает на Любу недоумённый взгляд и качает головой, произнося почти что Маринкиным тоном:
— Мужчины… — и вздыхает горестно.
Она с ним полностью согласна. Но весь этот цирк прерывает знакомый, глубокий и властный голос:
— А я тебя везде обыскался и, видимо, вовремя нашёл.
Люба с бешено колотящимся сердцем медленно оборачивается к Максиму.
Высокому, красивому блондину в идеальной форме — фору ему может дать разве что Арктур.
Её бывший жених.
Роман мрачнеет. И сдерживается, чтобы не отступить.
— Люба, — всё-таки произносит он, в том числе для того, чтобы обратить на себя внимание (и не показаться трусом), — всё нормально?
— Да, это Максим, мой… друг, Максим это мой… Роман, в смысле, сосед. Ты что тут делаешь?
— С друзьями встречаемся недалеко отсюда. По пути решил проведать тебя. Маринка сказала, где искать. Она… — он усмехается, — не изменилась.
— Мама? — тут же оживляется Алёша.
— Мама? — переспрашивает Роман.
— Что? — реагирует Люба, будто обращаются к ней.
А затем переводит взгляд на Рому.
— Что-то ещё хотел?
— Да нет, — качает головой. — Но… Эм. Мне вас оставить? — переводит он взгляд с неё на Максима и обратно.
— А что, хочешь составить компанию? — Люба глядит на него, как на извращенца.
— Ч-что? — спрашивает он, и вдруг во взгляде его появляется негодование. — Я просто не понимаю, Любовь, что происходит. И хотел уточнить насчёт нашего свидания.
Максим смеётся.
— Ей не нравятся такие, как ты, — говорит со знанием дела и так просто, будто даёт совет простофиле. — Люб, нам нужно поговорить, у меня не так много времени. Хотел уладить всё сейчас.
Романа это задевает.
Сначала пренебрежение от этой… козы! Теперь от её… козла!
— Это не тебе решать, — цедит он сквозь зубы. — Люба, только скажи, и я…
А что, собственно, он? Но Роман делает многозначительную паузу.
— Увидимся вечером! — окончательно соглашается она на свидание, чтобы поскорее закончить весь этот абсурд.
Нахохлились оба, как петухи, боже!
Она зевает и переводит взгляд на Максима.
— Идём, Алёшку нужно кормить по второму кругу.
На это Роман уже ничего не говорит, но и первым не уходит. Хочет проводить их… жёстким взглядом. Чтобы тип этот взгляд его спиной чувствовал! Так-то…
Алёшка зато окончательно оживает и нарезает круги вокруг Максима.
— А вы с нами теперь будете? А где маму видели? А давайте мы теперь все за мамой съездим?
— Ты разве не слышал? — усмехается Люба. — Он очень торопится. И здесь только мимоходом, его главное дело лежит гораздо дальше, где он с парнями соберётся вокруг костра и скажет, что берёт меня, упрямицу такую, в жёны.
— Ты меня прекрасно знаешь, — ухмыляется Максим. — Сильно скучала?
— Скучаю по книге, до которой не могу добраться уже который день…
Алёшка отчего-то важно кивает.
— Книги, это хорошо. Я только не понял, их умные читают, или глупые, чтобы поумнеть? Но ты, тёть Люб точно умная.
— Их читают, чтобы отвлечься от реальных проблем, но я тоже могу отвлечь. Любовь, нам нужно начать сначала, возражения не принимаются. Твои выводы слишком скоропалительны. Я купил нам путёвки на осень. В… барабанная дробь, — он ухмыляется, очень довольный собой, — кругосветное путешествие! Ты мне ничего не должна, я прошу тебя поехать, провести со мной время и подумать. Нам ведь было хорошо.
Они устраиваются за столом на террасе.
— Но я не люблю тебя, — напоминает Люба.
— Глупости, — он отмахивается, но по глазам видно, что её реакция ему не нравится.
Приехал всё-таки, сделал сюрприз, а тут какой-то Роман, который явно хуже него, и она сама, которая как будто бы не рада и не краснеет даже, не трепещет!
— У меня работа.
— Уволишься.
Люба смеётся. Вот же… придурок!
Не дождавшись ответа, Анита заходит в номер и включает свет.
Пахнет солью. Йодом и свежестью.
Первое, на что обращаешь внимание, это лужи и стены, с которых стекают капли воды.
В помещении бассейн, отчего-то полусдувшийся, с мордой… то ли единорога, то ли странной коровы. Теперь понять с первого взгляда сложно.
А с кровати, укрытый покрывалом, на Аниту взирает невозмутимо и уверенно Он.
Мышцы перекатываются под гладкой, идеальной кожей, покрывалу не скрыть, как он высок. Кубики пресса притягивают взгляд. Будто не живой человек, а картинка из журнала. При этом ничего излишнего нет, всего в меру, всё гармонично. Высокие скулы, широкие плечи, гордый профиль. Мокрые чёрные волосы в растрёпанном пучке…
И молчание. Величественное молчание.
Анита замирает, не ожидавшая увидеть ничего из вышеперечисленного. И особенно…
— Ой, простите! — спешит выйти она за дверь.
Вваливаться в чужой номер нехорошо, когда в нём есть гости, будет плохой отзыв.
— Стоп.
Нет, всё равно, так не пойдёт, что здесь за вода?! И почему тут ночует неизвестно кто? Всех нужно регистрировать! Её убьют, потому что она спит по ночам и не заметила. Да, это точно на неё повесят. Чёрт-чёрт-чёрт.
— Что здесь происходит? Почему здесь бассейн?!
Арктур переводит взгляд на единорога и обратно на Аниту. И теперь в глазах его читается недоумённое возмущение.
Почему эта человечка кричит на него?!
— Прошу вас, поднимитесь, мы должны что-то решить прямо сейчас! Как вы здесь оказались, когда пришли, может, ещё сутки назад?
Чтобы ни в её смену и тогда можно позвонить управляющей.
В другом случае — не стоит.
Он задумывается, врать королю не пристало. Но Арктур не помнит точно, из-за боли и слабости сознание было спутанно. Но вроде бы не сутки… Вроде бы чуть меньше…
И Арктур отрицательно качает головой.
И небрежным жестом показывает нахалке, чтобы та покинула комнату.
Хвостом не шевелить сложно. Его пришлось слегка поджать, чтобы плавник не вываливался с края кровати. И Арктур успевает устать лежать без воды в напряжении, в ткани, которая неумолимо впитывает в себя такую нужную ему влагу.