— Уверена? Что, прям постоянно? А не тогда, когда моя адекватная, тихая подруга, не расстающаяся даже на море с книгой, оказывается в одном номере с ним, — кивает, не стыдясь, на Арктура. — А после бегает по округе с глазами по пять копеек и вдруг лезет в воду, даже не сняв ничего из одежды. А мне говорит: так на море же мы! Я ведь… Я, — на глаза её наворачиваются слёзы, — всё принять была готова. Не осудила ни разу. Не подумала плохого. Просто испугалась за тебя. А ты хочешь сказать, что и причин не было?!
Люба открывает рот, упирает руки в бока, но вовремя вспоминает, что спорить не собирается.
Она выдыхает, переносит вес на грудь Арктура, будто ей тяжело стоять и говорит:
— Точно. Книжка, — усмехается. — Ладно. Давай больше не будем ссориться, тем более, из-за недоразумения… А что у тебя в пакете? — опускает взгляд вниз. — Бутылки?
— Бутылки… Горестные. Но могут стать радостными. Мы… — мнётся она, — ещё подруги?
— Конечно… — Люба подходит к Марине, обнимает её за плечи и целует в щёку. — Прости.
— Угу… — всхлипывает она, и обнимает Любу так порывисто и страстно, что Арктуру приходится отступить. — И ты меня прости… Я люблю тебя! Любк, прости. Ты самая лучшая. Я ведь ничего не хотела плохого!
Любит, значит…
Арктур сужает глаза.
Интересно, как тут, у людей, принято вообще…
Он прочищает горло, намеренно громко и выразительно, пытаясь привлечь на себя внимание.
— Ой, отдай пакет Арктуру, он тебе может донести, правда? — оборачивается на него Люба, у которой даже от сердца отлегло.
Неприятно быть в ссоре с близкими людьми, пусть они иногда и бесят.
— Да, разумеется, — забирает он пакеты, и всё-таки осторожно, пытаясь не выдать себя, интересуется: — Так здесь разве… Многие друг друга… То есть. Хм. В общем, вы любите… Значит? — и вопросительно глядит на Любовь.
Люба щурится, будто готовясь поступить с ним так же, как с Романом, но тут же фыркает.
— Конечно. Мы любим друг друга, как подруги. Знаем друг друга давно, родные люди, знаешь, почти родственники. Ты же любишь хоть как-то брата и сестру?
— А, — даже светлеет он, будто с лица сползает туча, — да. У нас для этого есть другое название. Но на вашем языке не знаю, как сказать.
— Иностранец? — оживляется Маринка. — Откуда приехал?
— Из Америки, — ухмыляется Люба, — там же бандиты живут…
— А-а, — тянет Маринка, поначалу принимая это за правду.
— Бандиты? — удивляется Арктур.
— А-а, — наконец понимает Маринка и усмехается. — Ну прости, Люб. Это я от Аниты услышала.
— Анита, — переводит Люба взгляд на русала. Строгий взгляд.
— Та камбала? Чудная она, — соглашается он.
— Почему?
— Не знаю, смотрела на меня так странно. Вела себя своеобразно. Будто хотела чего-то, но разочаровалась. А чего хотела, кроме золота, не сказала.
Люба фыркает. Думается вдруг: если согласится стать его женой, наверное, повезёт. Так приятно видеть в мужчине искренность и непосредственность. И доверять приятно.
Но они так мало знакомы…
А вся эта история с Дном — сумасшествие!
— С Курортным… Романом, — берёт Люба подругу за руку, — получился роман? Хорошо закончилось свидание?
— Очень, — отвлекается та от темы золота, и шепчет Любе на ухо: — переживал, дурень, что рассорит нас. А я сказала, ты поймёшь. Алёшка с ним очень сдружился. Прям… Не знаю, Люб, может, мы и продолжим общаться с ним.
— А к мыши его как относишься?
— К какой ещё мыши?
— Я тебе не рассказывала?
И Люба с возмущением рассказывает историю про Дурку, пока они доходят до отеля, где курит Валера и на лавке сидит Рома с Алёшкой, который, наверняка, соскучился по матери.
— Никакой тебе мыши! — тут же объявляет Маринка Роману.
— А тебе?
— Никакой, говорю, никому!
— Мышка, — принимается вертеться Алёша, — у кого-то здесь мышка? А я хомяка хочу.
— Они воняют, — морщит Марина нос.
На этом к разговору подключается и Арктур.
— Хомяков не пробовал. А вот крысы бывают ничего.
— Крыс я не хочу, — к счастью, не понял Алёшка, о чём речь. — У них хвосты противные.
— Хрустящие, — возражает Арктур.
— Что?
— Крысы с рахитом, — улыбается Люба, будто это может как-то сгладить ситуацию, — помнишь, что я тебе рассказывала? Из-за недостатка кальция косточки могут ломаться.
— Охереть, — выдаёт Валера, взглянув на Арктура, а затем на Романа, мол, этот тебя обошёл и ты с прицепом взял, да?
Роман на это лишь закусывает губу и отводит взгляд. Но, впрочем, тут же возвращает своё внимание Маринке.
— Мышка маленькая, медовая. Дурка.
— Кто я?!
— Да не ты. Дурка. Мышка Дурка.
Алёшка хихикает, и всё поглядывает на Арктура с восхищением.
— Огромный какой… А покатаешь на плечах?
Арктур с сомнением глядит на Любу.
— Можно малька взять?
Люба улыбается.
— Спроси у его матери. И это не я, — тут переводит взгляд на Рому, которого с другой стороны всё ещё сверлит глазами друг, пускающий колечки дыма, мол, и эту сейчас уведёт терминатор у тебя.
Но Маринка лишь пожимает плечами и в свою очередь смотрит на Рому, будто чего-то от него ожидая.
Арктур хватает мальчишку и без каких-либо усилий усаживает его себе на шею.
— Ого, — хватает тот его за волосы, боясь упасть, — вы все стали маленькими!
— Будь осторожен, — говорит Люба Арктуру, — дети хрупкие.
И садится рядом с Курортным.
— Вижу, — улыбается он. — Знаю. Все мальки такие.
— Пойдём, — никак не унимается Алёшка, давай пройдёмся! — и Арктур слушается, на пару минут оставляя компанию.
— Люб, — тут же шепчет Марина, — ну, рассказывай, кто он?
— Он король…
— В смысле? Внешне или типа того?
— Псевдоним? — предполагает Рома. — Сценический.
— Да не похож он на стриптизёра! — фыркает Маринка. — Вот тот, другой, ещё куда ни шло, а этот…
— Что за другой? — настораживается Рома. — Ещё и другой есть? И куда он Алёшку поволок?! — никак не удаётся скрыть ему… ревность?
— Сейчас они вернутся… Да, другой это его брат. Но не будем о нём… Давайте лучше о вас.
Маринка кивает Любе с согласием, и снова косится на Ромку.
Тот будто бледнеет.
— Ну… Мы это. Люба, ты только не злись, дело не в тебе. Дело во мне, понимаешь?
Она смеётся почти что до слёз.
И молчит.
— Просто, — договаривает он, — наверное, судьба нас свела для того, чтобы я, — улыбается Маринке, — нашёл свою судьбу…
Валера хрюкает и решает пойти в бар и посмотреть футбольный матч за чебуреком и пивом, раз уж тут разворачивается мелодрама.
Глупый Ромка! Его жизнь кончена!
Люба всё ещё молчит.
— Обиделась, — делает вывод Рома и заметно расстраивается.
Маринка молчит тоже, почему-то полностью уверенная в обратном.
Люба поднимается, сжимая руки в кулаки. И идёт. В сторону моря.
Маринка срывается за ней.
— Да, он дурак. Но ты видела, — едва ли не пищит она и сдерживается, чтобы не обернуться на Ромку, — какой милый?!
— Нет, ничего не хочу слышать! — томным голосом говорит Люба. — Всё, оставьте меня… Я пойду… ТОПИТЬСЯ!
Маринка останавливается, пугаясь, а затем выдыхает и начинает смеяться.
— Ну хватит! Ну я ведь уже… Но мы ведь… Ой, будем купаться?! — и принимается расстёгивать на себе платье, под котором купальник.
Люба хмыкает.
— Ладно. Только пойду схожу переодеться, а ты смотри за… мальчиками.
— Ой, — хватает её Маринка за руку и шепчет на ухо, косясь в сторону Ромки, — а можешь, ну, проверить его? А то вдруг я… просто вариант запасной. Или чтобы ты ревновала…
Люба хмурится.
— Нет, ты же знаешь, я не люблю подобное…
— Ну пожалуйста, ну немного! Без вранья. Просто поговори с ним чуть-чуть, а?
Люба всё же кивает.
Действительно, нехорошо Марину оставлять на Рому, пусть он и неплохой. Но мало ли.
— Я переодеваться, тебе не нужно? — улыбается она ему.
— А? — задумывается, и будто воспринимает это за намёк, а потому с готовностью поднимается. — Нужно! Как… мм, как дела?
Они заходят в отель, где о чём-то переговариваются Вова с Арелем за ресепшеном.
Люба усмехается. Кажется, парню по нраву морское открытие о себе.
— Хорошо, всё никак не могу дочитать ту книгу. Роковый был день, когда ты отвлёк меня от неё.
— Да? — чешет затылок, улыбаясь. — Ну ничего, успеешь дочитать. Зачем напрягаться на отдыхе, правда?
— Напрягаться?
— Ну да, всё-таки фильм посмотреть легче, например. Люба… Ты не обиделась?
— Обиделась! — снова шутит она. — Книги некоторые могут ради удовольствия читать!
— Ну ладно, — примирительно тянет он. — Слушай, а… ну, у тебя с тем типом всё серьёзно, значит?
— А что?
Она подходит к номеру, открывает дверь и кивком зовёт его за собой.
Рома пару секунд мнётся, но затем заходит, зачем-то оглянувшись по сторонам.
— Просто. Это из-за него ты так со мной?
— Боже, ты невыносим… — произносить это в его адрес стало делом привычным, даже в какой-то степени уютным. — Всё, что я тебе говорила — так и было. Ты мне не подходишь. И нет, дело не во мне. Точнее, можно и так сказать, — она лучисто улыбается ему. — Посиди на кровати, я в душе переоденусь.
— Л-ладно, — присаживается он. — Но если Марина нас застанет здесь?
— Можешь уйти, — Люба фыркает.
Действительно, ему полагается поступить именно так.
Она достаёт из шкафа раздельный чёрный купальник и закрывается в ванной комнате.
Рома поднимается, переминается с ноги на ногу, и идёт к выходу. Однако у двери медлит и решает всё же подождать Любу. Хочется немного поговорить, пока они находятся наедине.
Она выходит к нему в купальнике, который отлично сидит на хорошенькой фигуре. Поправляет распущенные волосы, улыбается.
— Так что у вас с Мариной? Серьёзно?
— А она что-нибудь говорила обо мне? — скользит он по ней взглядом, при этом заметно стараясь упереть его в пол и больше, по крайней мере пока, не поднимать.