— Люб! — кричит она приглушённым голосом, будто это может заменить шёпот. — Люба, иди сюда!
— Чего?
Она в этом отпуске с ума сойдёт! Мало что сама в ночь попёрлась неизвестно куда, так ещё и эта барышня занимается тем же самым!
— Ты что тут делаешь? — Люба подходит к ней с явным беспокойством на лице.
— Смотри, — шепчет загадочно и… открывает дверь. — Это я, — в глазах гордость.
Люба вцепляется в неё.
— Что вообще происходит? Почему ты… а?
— Это не честно. Я хотела. И я имею право! Стой на стрёме, — и собирается нырнуть в темноту лавки.
Но Люба вытаскивает её назад и прижимает к стене, вцепившись в плечи.
— Ты что, пьяна? Хочешь, чтобы отпуск закончился концлагерем? Мало того, что я… — она обрывает себя.
С бусами ошибочка вышла. А вот Маринка…
Как это вообще понимать?
Они знакомы уже несколько лет, раньше вместе в больнице работали. Потом подруга всё бросила, вышла замуж. Только уже развелась и в отпуск поехала перед тем, как снова вступить в число трудящихся два через два.
Или для того, чтобы найти себе мужчину и сесть ему на шею. Снова.
Люба такое вообще не осуждает, если всё честно и всех всё устраивает.
А вот грабёж — другое дело!
Карлице это точно не понравится.
Маринка смеётся. Но быстро прерывает себя и настороженно осматривается по сторонам.
— Да я же не украду, я деньги оставлю. Помню, она говорила, четыреста рублей стоит. Просто… посторожи меня. Или как сказать правильно? В общем, хорошо, что ты зде… А что ты здесь, кстати?
— Ничего. Я хотела постучать! Боже, Маринка, сдались тебе эти ракушки? Что ты с ними делать будешь вообще?
— Любоваться! Ты либо помогай мне, либо иди, не отсвечивай. Не привлекай внимания.
Люба выдыхает.
Она на удивление умеет держать себя в руках. Сейчас нет смысла разводить панику, вытаскивать Маринку силой — тоже.
А то ещё обидится потом, как сиамская кошка.
Лучше проследить сейчас, чтобы всё было в порядке, а уж затем устроить ей взбучку. В отеле. При закрытых дверях. Когда у неё уже будут чёртовы ракушки.
— Ладно. Ты сама открыла или как? — встаёт Люба у двери.
— Да. Ну, как, я очень хорошо ручку потрясла, там что-то щёлкнуло и взламывать не пришлось, — отвечает она довольным голосом, будто иначе и правда сумела бы взломать замок, и заходит, наконец, внутрь. — Да ты не бойся, это ведь не кража.
— Четыреста восемьдесят за ракушку! — напоминает Люба, а сама вспоминает про бусы.
Она почти не ощущает их на себе и снимать будто бы лень.
И почему чужое не жжётся, как должно было быть у любого совестливого человека?
— Нет, так не пойдёт…
Если хозяйки нет на месте, то она не узнает, сколько они стоят. А ценника точно не было. Придётся их оставить.
Люба пытается расщёлкнуть замочек, но ничего не выходит.
Маринка тем временем заходит за прилавок, копается в поисках ракушек и… не находит их.
— Люб, помоги. Их нигде нет.
Смятые в руке деньги она успевает положить возле кассы и, похоже, забыть о них.
— Она же собиралась куда-то… Если там нет, то она взяла с собой. И русала тоже нет, заметила?
— ДУШОНКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ, — доносится вдруг неизвестно откуда утробный голос.
Маринка вытягивается стрункой и бледнеет.
— Она вернулась…
И бросается к двери, убегать.
«Голос-то мужской… вроде», думает Люба.
Но эта ремарка никак не делает поведение Марины странным. Бежать — правильное решение.
Краем глаза она замечает расплывчатые тени, сердце мгновенно оказывается в пятках.
Едва удаётся из-за паники не выбросить казённый зонт.
Когда лавка остаётся далеко позади, Маринка останавливается и оборачивается в поисках подруги.
— Фух, ты успела, — вытирает она ладонью пот со лба. — А я уже боялась, что придётся возвращаться за тобой. Фух… Всё, ну в, — ругаться ей пришлось отучаться, а то нехорошо, если вдруг услышит сын, —… сама знаешь куда, такой отпуск. Я в номер, отсыпать недоспанное.
— А ну стоять! — рявкает Люба. — Объяснись!
— А? — непонимающе хлопает ресницами. — Ты про помаду?
Люба складывает руки на груди.
— Какую ещё помаду?
— Розовую, твою. Я пару раз взяла. Но ты не из-за меня тогда ангиной заболела, честно!
— Может, герпесом? С каким пор ты вообще клептоманка у меня?
— Но я не крала! Я пару раз всего накрасилась. Такого ты обо мне мнения, значит? — обиженно дует губы. — Мы ведь на отдыхе, так нужно отдыхать, веселиться! И я вроде не особо за рамки выхожу. Я ведь деньги… — она хлопает себя по карманам джинсовых мини-шорт. — Чёрт! Деньги там оставила.
— Слушай, я тоже рассталась с парнем, — хоть она и именно, что сама рассталась и именно, что с парнем, а не мужем — и без совместно нажитых детей. — Но я ведь не пускаюсь во все тяжкие! Не за мной гоняется толпа мужиков!
— Они… Я… — Маринка захлёбывается воздухом от возмущения, в глазах её начинают блестеть слёзы. — Да что я сделала-то? — спрашивает уже совсем жалобно. — Это случайность была. А с ракушками… Ну дура я, что теперь?
Люба кивает. Ком застревает в горле от голоса подруги. Что ж такое-то…
Она кидается обнимать Маринку и успокаивать.
— Завтра, хочешь, пойдём и разберёмся с этой лавочкой. Ничего страшного.
Маринка кивает, утыкается лбом Любе в плечо и тихо всхлипывает.
— Угу… Спасибо. Люблю тебя.
Мимо, как назло, так не вовремя проходит Роман.
— Ясно… — улавливает он её последние слова. — Сказали бы сразу, а не вот это всё.
ГЛАВА 3. Красавец в акуле
Люба отстраняется от Маринки и вцепляется уже в Романа.
— Курортный, блин! Сколько можно? Я не хочу больше ни слова из твоего рта слышать в нашу сторону! Из-за таких как ты женщины и плохого мнения о мужчинах! Но не я. То есть… — она закатывает глаза и отстраняется. — Имей совесть! В конце концов…
К этому самому концу её голос становится не слишком уверенным.
Снова неловкое движение — поправила очки, поправила золотистые локоны, от которых пахнет сладкой отдушкой.
Роман отшатывается от неё и смотрит так, будто впервые увидел.
— А ты… и правда ничего, — почти что шепчет. — Если б ещё с головой дружила…
— Ты что про мою подругу сказал?! — выступает вперёд хлюпающая носом Маринка. — Утро слишком добрым выдалось?!
Роман молчит, только разглядывает её с интересом.
— Пошёл отсюда, отстань уже, не видишь, нам не до тебя! — не успокаивается Маринка.
И Рома переводит на Любу вопросительный взгляд.
— Случилось что-то? — спрашивает на удивление участливо и спокойно.
— Да! Ты решил, что мы… вместе, — она сглатывает, едва заметно поморщившись. — А всё почему? Потому что у тебя комплексы и ты решил найти оправдание, почему это тебя отвергли! Ведёшь себя, как животное, а не человек. Изви… — она мило чихает, — ой. Извинись.
Роман медлит задумываясь. И решает уступить.
Надо как-то завоевать её расположение. Но как именно, он всё не может понять.
— Прости… — смотрит Любе прямо в глаза. — И за то, что напугал, прости тоже. Я правда не хотел. И ничего не приличного предлагать тоже. Жаль, если так показалось…
Она кривится.
— А как понимать предложение провести время вместе абсолютно незнакомой девушке? Тебе что, душа моя понравилась, решил хорошо время провести, наслаждаться одной только беседой? Смешно! А предложение идти к тебе в номер пить шампанское? Я не вчера родилась. Не нужно говорить, что мне «показалось».
— Но… — он улыбается обезоруживающе и смотрит так открыто… — Я правда не имел в виду ничего такого. Просто мы соседи, вот и пригласил. И да, я просто думал пообщаться. Для начала, по крайней мере, а там видно бы было. Имею в виду, разве… — передёргивает плечом. — Разве можно предугадать, влюбится человек или нет? Зачем сразу так враждебно реагировать? Мы все здесь отдыхаем, живём рядом. Что ж мне, и слово сказать нельзя было?
— Это другое, — отмахивается Люба. — Ладно, — она подходит ближе, чтобы ткнуть пальцем Роме в грудь. — Я знаю все ваши уловки! Не хочу я тратить время на такое.
Он усмехается.
— Не все вокруг козлы и враги, знаешь? Мышка…
— Урод, — шепчет Люба. — Ударила бы тебя, только не бью мужиков! Всё, идём, Марина…
Наконец, отходит она от соседа.
Курортного соседа.
Мда.
— Я… это ведь мило, — бормочет он, глядя ей в спину.
— Ты не мышка, ты яркая и красивая, — говорит Маринка, взяв подругу под руку. — Не думай о нём.
— Да, — усмехается Люба и… оборачивается на него.
— Я… — в глазах Ромы негодование. — Я докажу тебе, что это мило и я не… Не урод какой-нибудь, как ты думаешь! Жди.
— Ещё и угрожает, — хмыкает Маринка и тянет подругу за собой. — Идём. Я спать хочу.
— Мило быть чьей-то «мышкой», слышала, да? — громко тянет Люба, войдя во вкус. — Серой небось! А ещё когда девушка читает — она скучает обязательно! И нужно подойти к ней и показать свой посредственный торс! Понимаешь? — спрашивает якобы у Маринки, заходя в отель.
— Ага, вообще уже, — поддакивает та.
А Роман, понимая, что они продолжают обсуждать его, идёт следом.
— Не серой, а золотистой. И в зал я хожу два раза в неделю, что б ты знала! Но я думаю, ты поняла это и так. Просто боишься признать, что тебе понравился такой, как я.
— Такой чертовски обыкновенный? — Люба усмехается, но на него самого больше не смотрит.
Вообще, она не любительница выяснять отношения на публике. Но это просто малознакомец, Курортный Роман, да и они ведь приехали развлекаться.
Выходит… забавно.
При её приближении Александр поднимается и чуть склоняет голову.
— Как прогулка? Вижу, вы с подругой нашли друг друга?
Люба хмурится:
— И вы туда же!
Роман начинает смеяться.
— Они ещё как нашли. Но не афишируют. Злятся, когда кто-то замечает.
Парень теряется, но ненадолго.
— Я имел в виду, что Марина Сергеевна тоже выходила гулять до вас. Нехорошо ходить так поздно одним. Но хорошо, что вы уже вернулись. И что с вами, Любовь Ивановна, всё хорошо.