— Да не… — замирает он с колой в руках. — Просто её потрясти надо, смотри, — и чешет крысе живот, пока та не начинает шевелиться.
Арктур наблюдает за этим, стоя в дверях.
— Что тут происходит? На ужин? — глядит он на крысу.
Но Ромка понимает по-своему.
— Нет, спасибо, мы с Маринкой в кафе запланировали пойти.
— Это питомец, — подсказывает Люба мужу с полуулыбкой, — Дурка, и он её хочет скинуть на нас. Опять!
— Питомец такой мне не нужен, — качает Арктур головой. — Если, конечно, он не нужен тебе.
— Но как же? — в голосе у Ромки возмущение. — А что я Марине скажу? Дурка даже Алёшке не нравится больше.
Люба фыркает.
— Почему? Надоела?
— Укусила его, — со вздохом признаётся Рома. — Они за яблоко подрались.
Арктур после этих слов, молча, убирает Дурку обратно в сумку, а сумку вручает Роману.
— Понял, — сдаётся тот. — Будет навеки моей Дуркой…
— О чём ты вообще думал? — всё же не выдерживает Любовь. — Нет, правда? Мучил крысу, раскормил… они, кажется, вообще, должны стаями жить! И, наверное, ещё в клетке той мышиной так и сидела год! А я что говорила? Нельзя тебе животных заводить! Не знаю, как ты ещё умудряешься быть хорошим отцом Алёшке…
— Причём тут Алёшка? — обижается Рома. — Конечно, я буду ему хорошим отцом! Кто, кстати, — тут же забывает он обиды, — у вас будет, уже знаете?
— Сын и дочка, — отвечает Арктур. — Я буду молиться.
— Пока не знаем, — переводит Люба на человеческий. — Слушай, — выдыхает она, — у меня мужчина и собака, они её съедят. Ты пробовал отдавать в добрые руки? Наверняка есть куча людей, которые бы о ней позаботились. Слава богу, она уже слишком здоровая, чтобы ты мог наткнуться на тех, кто ими кормит змей. Рано тебе ещё животину держать, поступи, как мужчина.
Ромка скорбно вздыхает.
— Поможешь найти? О, слушай, а может Аните отдать? А то что это она, совсем нам не рада будто!
Люба… бьёт его чайной ложкой по лбу.
— Как эти две вещи у тебя коррелируются-то, дурень? Говорю, найди того, у кого большая клетка, другие крысы, у тебя есть телефон, не маленький! А девочку оставили бы в покое, чего ей радоваться нам?
Анита стала как будто бы подопечной уже не совсем морского короля, но всё ещё влиятельного существа. Хоть они почти не общались этот год, она частенько могла замечать, тёплое, будто одобрительное дуновение ветра рядом с собой, слышать странные мелодии у воды, находить драгоценности то тут, то там.
Или, быть может, то дело рук не только Арктура, но и Вовы? Он ведь стал секретарём лорда Ареля, занял вполне себе видное положение на Дне.
Но о влюблённой проблемной девочке не забыл.
В любом случае, Анита сошлась со своим по-эльфийски прекрасным напарником и вместе они открыли гостиницу недалеко от замка Арктура и Любы.
С говорящим названием «Единорог».
Бассейн, который потрепал ей столько нервов в прошлом году, теперь в сдутом виде прибит к внешней стене здания, будто в отместку ненавистным бывшим постояльцем. А Люба и все её друзья на первых местах в чёрном списке. Так, на всякий случай.
Они не стали друзьями, но, несмотря на многое, часто видятся и мило общаются, встречаясь иной раз на галечном берегу или у одной из лавочек на рынке.
Вскоре Ромка уходит, прямо перед Любой созвонившись с какой-то женщиной, любительницей крыс.
Помахав друзьям на прощание, Рома садится в машину с мыслью, что здесь не хватает Валеры. Он изменился, стал тише и более вежливым, но это лишь сделало общение с ним приятнее.
Отдать бы Дурку ему… Но даже несмотря на изменения, Валера в этом плане плохой вариант.
Арктур приобнимает Любов и увлекает её в долгий поцелуй, словно успев соскучиться по ней, пока она была занята общением с гостем. А после они досматривают мультфильм и идут выгуливать Чайку.
Она хорошая собака, а потому бегает лишь за птицами, и не ест ничего с земли.
Море приятно шумит, лёгкий ветерок охлаждает кожу, прогулка выдаётся спокойной и расслабляющей. А после, уже дома, Арктур с Любой устраиваются на кровати и заказывают из ресторана обед, собираясь провести этот день в отдыхе и заботе о себе.
— Посмотрим ещё какой-то мультфильм? — спрашивает Арктур.
Ему кажется, что у неё сегодня настроение подходящее для чего-то подобного.
— У меня есть другая идея, но не знаю, насколько тебе понравится…
Она лукаво улыбается и протягивает ему книгу про любовь, дракона и приключения. Которую так и не дочитала год назад. Сначала слишком печальная для этого, затем — увлечённая в вихрь приятных и ярких событий.
— Хочешь, почитаю тебе? А потом и ты мне, тебе нужно тренироваться.
— С радостью.
Они устраиваются ещё с большим удобством и уютом. Чайка похрапывает в ногах, в больших чашках дымится травяной чай, голос Любы мерно растекается по замку вместе с историей о магии и любви.
Но больше о любви.
— Всё, — всхлипывает она через несколько часов, — не могу… Эпилог ты читай.
Он берёт книгу бережно, будто сокровище. Любовь так расчувствовалась… Волшебная книга. Правда дракон в ней, почему-то, превращаться может в мужчину, и то ли съесть поначалу хотел невест, то ли сам им не рад был и не знал, куда их деть… Но сказка есть сказка, и читать её оказывается приятно. А от того, что книга заканчивается, грустно становится и Арктуру. Хотя заканчивается она, конечно же, хорошо.
— И жили они долго и счастливо, — делает он вид, что читает дальше, будто это там и написано (а то что-то у Любы снова глаза на мокром месте), — и не умерли совсем. И детей нарожали. Аминь, — путает он с «концом», и с важным видом захлопывает книгу.
Люба со звонким смехом бросается ему на шею и крепко целует.
— Как же я люблю тебя!
— И я тебя люблю! — зацеловывает он её, а затем нависает сверху, сам не замечая того, как начал медленно стягивать с неё одежду. — Очень люблю… — меняется его голос.
— Скоро Маринка зайдёт… У… успеем?
— Подождёт… — выдыхает он ей в шею, и ведёт рукой по Любиной коленке, сгибая её и гладя уже бедро. — Подождёт ведь?
Стон срывается с губ…
Как тут возражать?
И Арктур скидывает подушки, чтобы не мешались, и одеяло с пустыми кружками.
Они не звенят — на полу мягкий ковёр.
Чайку будят иные звуки…
Будто специально Маринка с Ромой задержались, так что Люба даже успела привести себя в порядок и поставить греться воду. Вот только девчачьи визги (Маринка всегда такая, а у Любы гормоны чудят) перекрывают гудение чайника.
— Боже, ребята, — улыбается Люба, — я так рада за вас! Поздравляю! Рома, тебе очень повезло с женой.
Маринка виснет на его шее, потом на шее Любы, потом снова…
— А ведь у Аниты, я слышала, — улыбается она, не в силах оторвать взгляд от кольца на своём пальце, — тоже свадьба намечается! Только от нас она, коза такая, скрывает.
Алёшка вертится рядом, довольный, и тянет Ромку за рукав рубашки.
— Теперь можно папой звать?
— Можно, — отчего-то дико смущается он.
Люба хлопает в ладоши и обнимает Арктура, будто это он причина сего великого счастья.
А свадьба Аниты, более того, уже в самом разгаре. Она позирует вместе с мужем на закате, позади бушует море, белое платье подсвечивается персиковым светом.
Как вовремя прояснилась погода. Должно быть, всего на несколько минут.
Она счастливо улыбается, не веря, что живёт ту жизнь, о которой мечтала столь долгое время, уже сейчас.
Но что-то заставляет её на мгновение обернуться. Она замечает кого-то в воде. Вздрагивает. На миг кажется, что это Вова. Всплеск. И уже никого нет.
— Всё в порядке, любимая? — шепчет Андрей, тот самый светловолосый парень, ради которого она задержалась на смене год назад.
— Да, — Анита улыбается. — Я люблю тебя.
Только спустя какое-то время она заметит на одном из свадебных снимков сереристо-серый огромный плавник.
***
Алёшка сонным взглядом наблюдает за тем, как взрослые готовятся к ночёвке. Удивительно даже, почему его давным-давно уже не уложили спать. Видно, на радостях решили не заставлять. А он и хотел бы уже, чтобы заставили!
Алёшка зевает в ладошку. И вдруг с грустью вздыхает.
Та красавица, которую он не так давно видел, всё же очень похожа была на Афину… Он пытался спросить у матери, куда делась карлица, но той было не до этого.
Эх, неужели и правда ждать ему двенадцать лет? Точнее, уже чуть меньше, но это всё равно очень много.
Он считает на пальцах, сколько ему исполнится, и вздыхает ещё горестнее. Совсем уже взрослым будет. Старым, можно сказать.
Его, наконец, укладывают в комнате для гостей. На противоположной от его кровати устраивается Марина, Рома уходит в соседнюю комнату. То ли, чтобы прилично всё было, то ли для того, чтобы Алёшка не боялся спать один.
Он засыпает быстро, и во снах видит море. И обещанный ему… хвост.
Они ночью снова собираются к морю. Собака провожает хозяев сонным взглядом и будто бы морщится, когда под окнами раздаётся кошачий короткий ор.
И Любе и Чайке приходится мириться со своенравным котом, что обосновался на веранде, и иногда даже удостаивает их своим присутствием в замке. Но порой его появления и звуковые сопровождения выходят неожиданными.
Но всё вновь затихает, и спокойствие окутывает замок, землю и море…
И солью пахнет сильнее, и от предвкушения сладко ноет сердце.
Такие ночи явление не редкое, но и частыми их назвать нельзя.
Людей вокруг нет, да и место это уединённое. Лунный серп острый и похож на рога, меж которых проплывает прозрачная вуаль облаков.
Любовь заходит в воду, метка её никуда не делась, а кровь в Арктуре всё ещё королевская, пусть на Дне и правит сейчас его средний брат, с которым Любе так и не довелось познакомиться.
Поэтому Арктур целует её, запуская пальцы в волосы, касаясь метки, и вот уже блестит на их хвостах чешуя.
А затем слышится всплеск, мелодичный, точно музыка, тихий смех, и стайка русалочек, играясь, направляет на Любу шквал брызг.