— Да, супер, — подошла к скамье и села.
— Как тебе во дворце?
— Честно?
— Угу.
— Отвратительно, — и улыбнулась. — Здесь просто отвратительно. У тебя куда лучше.
— И я почту за честь, если ты так и будешь продолжать жить у меня, — присел на корточки перед ней, затем взял за руки. — Мы справимся, Лиза.
— Клаус, — замялась сразу, щеки опять покраснели. — Мне бы отлучиться ненадолго. Обещаю, одна нога здесь, другая там.
— Куда ты собралась?
— В Северную долину. Поговорить с моим все еще мужем. Хочу рассказать ему о ребенке.
— Ах, — мгновенно погрустнел. — Да, конечно. Это правильно.
— Не волнуйся, я вернусь. Генри ясно дал мне понять, кто я для него, а такое я вряд ли смогу ему простить.
Глава 11
Клаусу не хотелось отпускать Лизу, все ж в брате уверенности не было. Кто знает, что ему войдет в голову очередной раз. Но и останавливать девушку не стал.
— Лиза, — взял ее за руку, когда вернулись домой, — послушай, мне хочется думать, что Генри не наделает глупостей. Однако, на всякий случай, знай, в тебе сейчас достаточно сил, чтобы поставить его на место при необходимости. Для него самый главный враг — это тепло. А ты способна менять температуру вокруг себя.
— Инструктируешь, будто я отправляюсь во вражеский тыл, — грустно усмехнулась.
— Ну, по сути, так и есть.
— Да уж…
Пока сидела в санях на пути к дому Клауса, раз десять успела передумать ехать к Генри. Он ведь прилюдно унизил, оскорбил. А она как последняя дура собирается к нему после всего этого с чудесной новостью, которая чудесной, скорее всего, является только для нее. Но с другой стороны, внутри так и свербело. Все-таки чувства к этому недалекому снеговику продолжали волновать сердце и разум. Где-то в глубине души Лиза надеялась, что весть о малыше помирит их.
Отправиться решила сегодня же. Нечего ждать и мять то, что у нее за два дня прилично увеличилось. Да и, честно говоря, соскучилась по обитателям дворца. Даже по Рогатой скотине соскучилась.
— С тобой поедут двое охранников, — вырвал ее из дум Клаус. — На всякий случай.
— Боишься, Генри меня в темницу посадит?
— Не совсем.
На деле Клаус боялся того, чего Лиза очень хотела. Эта девушка наполнила его дом жизнью, легкостью, всколыхнула в душе слишком много всего, что успело уснуть крепким сном за долгие годы одиночества. И вот же… скоро ее не станет. Да, Генри все еще ее муж, но Лизе не нужен Генри. Ей нужен тот, кто способен заботиться и любить бескорыстно.
По взгляду Клауса Лиза поняла, чего он страшится, только вот развивать эту тему не стала, ни к чему.
И к вечеру будущая королева в сопровождении двух охранников отбыла. Путь предстоял долгий, все ж на этот раз решили использовать не таких ретивых оленей, да и сани Клаус выделил закрытые с хорошим утеплением внутри.
Всю дорогу Лизу одолевали мысли, внутри все сжималось от волнения. Она боялась, что Генри и слушать не станет, даже на порог не пустит. Но если все случится именно так, то Морозовский младший перестанет для нее существовать.
Добрались до Северной долины лишь к середине следующего дня. И первым делом Лиза заглянула в Бухлишкин, где ее встретил невероятно счастливый Бартош. Оказывается за те дни, что он провел во Вьюжной долине, успел помириться с бывшей женой и более того, привез ее сюда.
— Лиза, — обнял лепрекон девушку, — ты просто чудо!
— Ой, да брось ты, — засмущалась сразу.
— Да, да, ты чудо. Не появись в моей жизни тебя, я бы не помирился со своей Лури. А ты чего приехала? Соскучилась?
— Поговорить приехала с муженьком.
— Ох, — почесал бороду, — не завидую. Злейшество тут рвет и мечет, в общем, удачи тебе.
— А не проводишь до скал?
— Конечно, провожу.
Охрану Лиза решила оставить в кабаке. Какой от них толк, если Морозовский разбуянится? Заморозит ведь несчастных. И уже с Бартошем отправилась к запасному входу во дворец.
Вот уж кого не ожидали увидеть за дверью Гурчик с Кларой. Лепреконы чуть ли не до потолка прыгали, когда увидели Лизу. Гурчик на радостях опять полез за своей фирменной бормотухой, а Лиза не стала отказываться. Все ж для разговора с Генри пятьдесят грамм не помешают. И после возлияния по телу растеклось приятное тепло, мысли моментально пришли в порядок.
— Где он? — Лиза взяла любимую плюшку, чтобы закусить.
— Носится где-то. Как с тобой расстался, так и пропадает целыми днями, мы тут боимся, что и вовсе утратит человеческий облик.
— Ясно, тогда пойду, что ли… — поднялась со скамьи, расправила жилет. — Главное, чтобы твое зелье, — посмотрела на Гурчика, — не выветрилось к его возвращению.
— Если что, повторим, — подмигнул тот.
— И то верно.
И Лиза устремилась сначала в бывшую свою спальню, где привела себя в порядок, после уж отправилась в комнату Генри. Как вошла в его опочивальню, тотчас оробела, но раз уж пришла поговорить, значит, поговорит. А за окном тем временем сумерки опустились.
Интересно, он обратит внимание на ее глаза? Догадается? Спустя час Лиза уже не знала, куда себя деть. Из-за нервного перенапряжения ее потряхивало, даже в туалет по-маленькому начало тянуть. И вдруг окно распахнулось, в комнату тут же повалил снег крупными хлопьями. Лиза тогда села в кресло, что стояло в тени, и затаилась. А в окно ворвался снежный вихрь, который через минуту обрел форму. Форму Генри. Он сел на край кровати и только хотел откинуться назад, как услышал тихое «привет». Сказать, что это был шок, значит, ничего не сказать. Морозовский так и окаменел или обледенел, в общем, временно потерял способность двигаться. Лиза же вышла из тени.
— Я приехала с тобой поговорить, — и засунула руки в карманы жилета, чтобы скрыть дрожь.
— А Клауса где оставила? Может, внизу колонны подпирает? Ты же без него теперь и шагу не делаешь, — произнес металлическим голосом.
— Клауса я оставила на его прежнем месте, — ответила с кривой ухмылкой. Если он будет и дальше так выделываться, то проще плюнуть на все и уйти.
— Значит, струсил. Заслал свою ручную королеву. И о чем будет разговор?
— Ручную королеву? Ты хоть слышишь себя, а? — слезы повисли на ресницах. — Что же ты несешь такое?
— Это что я несу? — все ж поднялся, подошел к ней. — Ты меня предала. Что-то там пропищала про любовь и свалила под теплое крылышко моего положительного братца.
— Какой же ты все-таки придурок, Морозовский. Совсем мозги себе отморозил, — а вот и долгожданная злость вскипела.
— А ты блудливая… — навис над ней, но вдруг осекся и не стал договаривать. — Какого черта тебе нужно в моем дворце? — глаза его воссияли голубым светом.
— Да ничего уже… — и направилась к двери. — Прощай, Генри. Всего тебе хорошего.
Но только она подошла к двери, только открыла, как та с силой захлопнулась обратно. Генри же утратил свой человеческий облик и уже через секунду был у Лизы за спиной. Ледяное дыхание обожгло кожу, а когда он положил руки на талию, то и жилет не спас от жуткого холода.
— Заморозить решил? — произнесла, не оборачиваясь.
Но холод вдруг сменился теплом. И уже горячие руки нырнули под жилет, а губы коснулись шеи. Лиза больше ничего не сказала, ибо телом и разумом завладело желание. Вот стоило Морозовскому только дотронуться и все — обиды растворились в пучине возбуждения. Какая же она все-таки бесхребетная дура. А Генри развернул ее к себе лицом и поцеловал. Поцеловал страстно, дерзко, будто хотел, и наказать, и простить одновременно. Лиза же не смогла больше терпеть, да и не собиралась, потому начала расстегивать его рубашку, потом брюки. Генри к тому моменту успел снять с нее жилет, спустить леггинсы до колен.
Морозовский подхватил жену, отнес в кровать. С каким же остервенением он снял с себя штаны, а после с не меньшим остервенением стянул с нее эти треклятые леггинсы и кофту. Лиза же схватила его за руки и потянула к себе. У обоих мозг отключился напрочь, обоими двигало лишь желание. И когда Генри вошел в нее, а сделал он это резко и быстро, Лиза аж зажмурилась, закусила губу. Как ей этого не хватало. Он тоже замер на пару мгновений, потом снова поцеловал, ворвался в рот языком и наконец-то начал двигаться.
Пика достигли почти одновременно, Лиза чуточку быстрее. И Генри какое-то время наслаждался столь невероятными ощущениями, когда ее тело так сладко сжималось вокруг члена. Оба тяжело дышали, оба не хотели терять этот волшебный момент близости, потому так и лежали в обнимку.
Лизе сейчас больше всего на свете хотелось услышать от него, что он был не прав, что теперь не отпустит ее от себя. Да и самой пора рассказать о главном. Но только собралась открыть рот, как Генри опередил:
— И? — заглянул в карие глаза. — С Клаусом так же хорошо?
— Что? — чуть воздухом не подавилась.
После услышанного душу будто выжгло напалмом. Это ж надо было?! Она проделала такой путь, несмотря на унизительные обвинения, дала им обоим еще один шанс, понадеялась на любовь, а в итоге? Лиза немедленно оттолкнула от себя Генри, после чего слезла с кровати и начала одеваться. А Морозовский сел на край да уставился куда-то в пол.
Уже у двери Лиза все-таки остановилась:
— Прощай, — произнесла, не оборачиваясь. — С этого дня ты для нас больше не существуешь.
Конечно же, говоря «нас», она имела в виду себя и их будущего малыша, но Генри все равно не поймет и сделает свои выводы, далекие от истины, если вообще обратит внимание на сказанное.
Она спустилась вниз, забрела в кухню, где попрощалась с лепреконами. У Клары слезы выступили на глазах, а у Гурчика совсем уши опустились от расстройства, Горг же стоял, нахмурив седые брови.
— Нам очень жаль, Лиза, — старик взял ее за руку. — Очень. Надеюсь, ты станешь достойной королевой. Мы в тебя верим.
— Спасибо. Хотя, я не уверена, что смогу стать лучше Клауса. Как оказалось, он достойный правитель.
Лиза возвращалась во Вьюжную долину в состоянии полнейшей растерянности. И хорошо, что путь далекий, есть время поразмыслить над своим настоящим и будущим. Как удалось выяснить, ее родная мать была той еще стервой, которая гналась только за властью и всеобщим восхищением, Морозовские при том присутствовали, тоже плели интриги, по крайней мере, Генри. И по сей день эта возня продолжается. Жаль, что без ее участия никак не обойтись, так бы плюнуть на все и… и вернуться бы домой. Да. Именно домой, в родную квартирку. Не нужна ей корона, не нужно признание с восхищением вместе. Хотелось только любви, семьи, но ни с тем, ни с другим не сложилось. А Клаус… Клаус замечательный, он обязательно встретит девушку по душе и сердцу. Интересно, есть ли возможность вернуться обратно? В мир людей. Наверняка есть. Что до беременности. Ну, так не пропадет она с ребенком. Жилье есть, работу найдет, будет рисовать иллюстрации на заказ. Хотя, жизнь-то в Москве дорогая, одними иллюстрациями сыт не будешь. Еще и с малышом на руках… Куда же ей податься горемычной?