А Клаус за три дня весь извелся. Неужели не вернется? Да, скорее всего не вернется. Что бы Лиза ни думала, ни говорила, а чувства к брату у нее есть, причем сильные. Но Генри не умеет никого любить или жалеть кроме себя. И счастливой Лизу он не сделает, только окончательно вгонит в зависимость, прогнет под себя, сломает.
Однако каково же было удивление Клауса, когда до ушей донесся звон бубенцов. И действительно, через несколько минут раздался стук в дверь, хозяин поспешил открыть лично.
— Вернулась, — произнес на выдохе.
— Ага, — и скромно улыбнулась.
Лиза только ступила на порог, как Клаус схватил ее и обнял, а потом и вовсе случилось нечто невероятное, не успела бедняжка и рта открыть, как его ей закрыли поцелуем.
— Клаус, ты чего творишь? — обалдела от такой прыти.
— Прости, — поставил ее на пол.
А она так и пошла к себе на негнущихся ногах, шокированная произошедшим. Какой кошмар. Вот ведь угораздило вляпаться в семейство Морозовских. И как теперь вести себя с Клаусом? Сделать вид, что поцелуя не было?
После горячего душа полегчало. Но скоро грустные мысли вернулись. Эх, раньше считала себя позитивным человеком, а последнее время сплошная грусть-тоска и никакого просвета. Ни шутить не хочется, ни элементарно улыбаться. Тогда как покоя хочется.
Но к ужину все-таки вышла. Желудок уже в узел скрутило от голода, да и по дому снова распространились сумасшедшие ароматы.
— Привет, — подошла к столу, глянула мельком на Клауса.
— Извини меня. Я не должен был… так уж вышло, — сидел, подперев голову рукой, и тоже источал печаль.
— Да ничего.
— Обрадовала Генри?
— Нет, — и вонзила вилку в тефтелю.
— Как так?
— Да вот так. Ему нет дела до меня. И знаешь, я всю дорогу думала… в общем, я бы хотела вернуться домой.
— Что?! — так и замер.
— Клаус, ну какая из меня королева? Сам посуди. Никакая. Вот ты другое дело.
— Лиза, дело ведь не в том, какой я. Дело в тебе, в твоих способностях, в магии.
— Знаешь, я бы с удовольствием отдала ее. Олькен же передала как-то магию холода Генри. Значит, это возможно.
— Ну, да… возможно, — совсем растерялся, — только зачем? Это твой мир, твой дом.
— Нет, как бы мне ни хотелось так думать, Артикаста не мой дом. Я выросла на земле, среди простых людей. Все ведь познается в сравнении. Я думала, что одинока там, что никому не нужна, но оказавшись здесь, убедилась в обратном. Среди людей я чувствовала себя лучше.
— А ребенок? Как ты справишься одна?
— Как-нибудь.
— Это не ответ.
— Ледана же как-то справилась, когда покинула Артикасту со мной на руках.
— Справилась, — кивнул. — Ты из-за Генри решила уйти? Или из-за меня?
— Из-за вас всех. Я не хочу обманывать ничьих ожиданий. Из меня не выйдет путевой королевы. И знаешь почему? Потому что я не хочу ею становиться. Однажды Генри мне сказал такую фразу, на которую я обиделась, но сейчас понимаю, что он был прав. Он сказал, что на детях природа отдыхает. Это так.
— И кому ты хочешь отдать свою магию?
— Конечно тебе, кому еще. Не Генри же, чтобы он носился тут и всех морозил почем зря. А я хочу простой человеческой жизни для себя и для ребенка.
— Все это неправильно, — встал из-за стола, начал ходить туда-сюда. — Все-таки ты торопишься со своим решением. Подумай еще. Даже если не хочешь быть королевой, ладно, не будь. Но здесь тебе будет проще растить ребенка, — подошел к ней, опустился на корточки. — Лиза, — и взял за руку. — Пообещай, что подумаешь. Я помогу тебе. Я хочу тебе помочь.
— Зачем тебе это нужно?
— Ну, ты не забывай, все ж носишь под сердцем моего племянника или племянницу, родную кровь. А еще ты мне очень нравишься. И я надеюсь, что смогу заслужить твое расположение. Пусть и не сразу.
— Хорошо, я подумаю. Ах, да… мне бы развестись с твоим братом. Дальше тянуть нет смысла.
— Завтра отведу тебя к нашему священнику. Он расторгнет ваш союз.
— Спасибо, — вдруг подалась вперед и обняла его. Хотелось поддержки.
А Клаус испытал дикое желание поцеловать ее снова. Но если попытается, то окончательно спугнет Лизу и тогда она точно уйдет. Так что, лучше пока все свои желания запереть на замок. Ей нужен покой, нужна поддержка. И в его силах оказать оную. Что до брата, то Генри сделал свой выбор.
На следующий день, как Клаус и обещал, отвел Лизу в их здешнюю лавру.
— Желаете расторгнуть союз с Генри Морозовским? — переспросил священник, расплывшись самой довольной улыбкой, на какую только был способен.
— Да, желаю.
— Ох, это просто прекрасно, — и поспешил за метрической книгой.
Через пару минут старик водрузил на стол толстенную книгу в особом переплете, усеянном голубыми камнями, то и дело меняющими оттенок с голубого на лиловый. Священник провел над ней рукой, что-то прошептал, и та раскрылась на нужной странице.
— Итак, — посмотрел на Лизу, — повторяйте за мной «да будет расторгнут союз, ибо меня он гнетет, ибо сердце мое страдает напрасно, а душа жаждет свободы».
— Да будет расторгнут союз, ибо меня он гнетет, ибо сердце мое страдает напрасно, — заговорила, а слезы все ж побежали по щекам, чему очень удивился святой отец, — а душа жаждет свободы.
Тотчас запись в книге воссияла белым светом и начала исчезать буква за буквой. Лиза смотрела на это и чувствовала, как душа вовсе не освобождается, наоборот, внутри становится тяжелее с каждой растаявшей буквой.
Однако, когда должна была исчезнуть последняя буква имени Генри, свет погас.
— В чем дело? — нахмурился Клаус.
— Хм, — священник тоже удивился. — Магия не разорвала связь. На то явно есть причины.
— Какие? — Лиза подошла ближе к книге и аж рот открыла.
Как только она нависла над страницей, буквы начали возвращаться, но не все. Половина записи так и не восстановилась. Тогда Лиза отвела Клауса в сторонку.
— Возможно, причина в беременности? — прошептала чуть слышно.
— Возможно. Что ж… тогда придется ждать рождения ребенка, потом пробовать снова.
— Как все сложно, — принялась тереть глаза.
— Идем, — Клаус взял ее под руку.
Оказавшись на улице, Лиза так и застыла на месте. Напротив стоял Генри, весь в черном посреди заснеженного сада. Выглядел он весьма угрожающе.
— Что ты тут делаешь? — кое-как справилась со ступором.
— Решила развестись? — недобро усмехнулся.
— Да, решила.
— Что ж, — сделал пару шагов в ее сторону. — Развода я тебе не дам. И когда ты взойдешь на трон, я заявлю на него права, как законный супруг королевы. Будем вместе править.
— Как когда-то Олькен и Валентай? — печально улыбнулась.
— Именно так.
— История может повториться, — и закрыла глаза, чтобы справиться со слезами. Но помимо обиды внутри разгорелся гнев. Пора положить конец этому издевательству над ней. А злость росла, жгла изнутри. — Но не в этот раз, — распахнула глаза, которые воссияли белым светом.
Магия вырвалась из тела, заключила Лизу точно в мерцающий кокон.
— Лиза! — подлетел к ней Клаус. — Тебе нельзя! Ты и себя, и ребенка оставишь без защиты!
— Что? — вытаращился на нее Генри. — Какого ребенка?
— Мне можно! — перевела на Клауса взгляд. — Я хочу, чтобы этот гад убрался с моего пути! Навсегда! И если не собираешься мне помочь, то лучше отойди.
А снег начал таять, стремительно. Уже через пару секунд сугробы исчезли, по водостокам лавры потекли бурлящие ручьи.
— Я тебя любила, — произнесла негромко. — Но пора уже очнуться.
Клаус какое-то время колебался, но потом протянул руку и положил Лизе на плечо, после выпустил и свою магию.
Генри же ничего не осталось, как отступить. Чем выше поднималась температура, тем ему становилось хуже. И пока магия набирала силу, чтобы запустить смену сезона, Морозовский поспешил убраться прочь.
Сейчас и священник выскочил на порог:
— Неужели, дожил, — схватился за сердце.
Напряжение росло с каждой секундой. Снег таял на глазах, вот и черная земля проступила, некогда мощеные дорожки. Деревья освободились из ледяного плена. И случился хлопок, после коего в небо взмыл мощный поток энергии, а спустя мгновение начал разрастаться куполом над всей Вьюжной долиной.
Глава 12
Пять месяцев спустя…
А лето в Артикасте жаркое. Природа вокруг пышет зеленью, птицы надрываются во все горло. Лиза сидела на открытой веранде кофейни, что располагалась рядом с городским катком, правда, сейчас там детвора играла в футбол, в догонялки. И до чего было радостно наблюдать за тем, как лепреконы резвятся вместе с остальными. Новым указом, подписанным Клаусом сразу после смены сезонов, все обвинения с лепреконов были сняты, все различия стерты. И они вернулись из Снежной долины домой. Да, взрослые продолжали бросать друг на друга косые взгляды, а вот детям было все равно, дети относились друг к другу одинаково. Но кое-кто так и не вернулся. Горг, Гурчик и Клара. Они остались служить Генри. Хотелось верить, что по собственной воле.
Лиза пила холодный чай с ягодами, любовалась роскошными кустами, кои цвели крупными алыми цветами буквально в метре от нее.
— Тебе не слишком душно? — вот и Клаус.
Он сел напротив, поставил на стол большое блюдо пончиков, посыпанных сахарной пудрой.
— Нормально, — улыбнулась, затем почесала аккуратный круглый животик. — А тебе? — заметила испарину на его лбу.
— Честно, душно. Но это с непривычки. Когда столько лет живешь среди снега, привыкаешь к постоянному холоду.
Вдруг Лиза резко выпрямилась и ойкнула.
— Толкается? — Морозовский воззрился на ее живот.
— Ага, да так больно. Весь в папашу, — усмехнулась. — Интересно, ему там не жарковато в своих скалах.
— Может, тебе стоит прочитать хотя бы одно письмо?
— Так и продолжает слать? — вскинула брови.
— Да.
— Я не хочу. Нет смысла.
— То есть, так и уйдешь? И с ребенком не дашь ему встретиться?