– Кариба-а-а! – прохрипел он, не зная, что еще сказать.
Тихо зашуршала ткань ее платья, и нежная рука его жены коснулась лба. Раэм дернулся, отстраняясь, хотя все его существо желало ее прикосновений.
– Не надо, Кариба, – горло все так же натужно хрипело. – Я боюсь опять причинить тебе боль! Держись от меня подальше!
Но вместо того, чтобы послушаться его, Кариба только еще нежнее коснулась его.
– Не говори ерунды, Раэм! Как будто, если ты действительно собираешься причинить мне боль, расстояние чем-то сможет помочь.
Мужчина застонал, признавая ее правоту. Да, это и было настоящим кошмаром: никакие расстояния и преграды не спрячут его суженную от него, ничто не заставит дракона держаться вдали от его пары, он будет искать, пока не найдет, и никогда не остановится, а это значит, что и Темный бог всегда сможет обнаружить его жену, если Раэм и постарается спрятать ее даже от самого себя.
Кариба потянула его за руку, вынуждая подняться. Он повиновался, впервые в жизни чувствуя себя поверженным и разбитым – он не видел выхода в этой ситуации.
– Я напугал тебя. – Да он сам едва не умер от страха, когда увидел собственные руки на ее горле!
– Да, напугал, – кивнула Кариба, – но я знаю, что не хотел. Это ведь был не ты.
Раэм вскинул глаза. Как она смогла догадаться?
– Но как ты поняла?
– Очень просто. Мой Раэм может быть яростным и страстным, настойчивым, властным, жестким и реально озабоченным. Даже эгоистичным, упертым и невыносимо несговорчивым, но он никогда не мог бы причинить мне вред или угрожать моей жизни. Чьей угодно, только не моей.
Кариба сказала «мой Раэм», и уже от этого одного он едва не перестал дышать. Его жена в него верила и не испытывала страха. Раэму это казалось таким поразительным чудом, что даже причиняло боль. Но все это не снимало их проблемы – Темный бог мог в любой момент опять завладеть его телом.
– Но все равно, теперь, глядя на меня, ты будешь вольно или невольно вспоминать именно этот момент. Он всегда будет между нами! – хриплым от пережитого голосом ответил Раэм.
– Вовсе нет. Мы избавимся от него прямо сейчас. – Жена смотрела на него решительно, при этом улыбаясь.
Улыбалась ему после того, как он едва не убил ее всего несколько минут назад, и следы этого все ярче проступали на ее шее.
Кариба подвела его к постели и стянула свое платье через голову. Руки Раэма дернулись, желая коснуться ее кожи, но он сжал их в кулаки, борясь с этой потребностью. Нет! Если для того, чтобы его жена была в безопасности, ему придется отказаться от права прикасаться к ней, то так тому и быть.
Дракон отстранился и прикрыл глаза, давя внутри яростную потребность смотреть, вдыхать, прикасаться…
– Кариба, пожалуйста… Ты не можешь мне доверять! – Его горло сжало тисками неистового желания.
– Это только мне решать, муж мой.
Кариба потянула вверх его рубаху, вынуждая Раэма поднять руки. Он покорно следовал ее молчаливым повелениям и вскоре стоял совершенно обнаженным. Тяжелое дыхание рвало его грудь, а сердце билось о ребра сумасшедшим набатом. Кариба нежно провела тонкими пальцами по его лицу, обрисовывая рот и спускаясь на нервно дергающееся горло. Ее взгляд из-под ресниц вливал в него все больше огня, делая его кровь лесным пожаром, бегущим по венам, подгоняемым ураганным ветром желания.
– Ты знаешь, как ты красив, Раэм Дараисский? – Голос Карибы стал ниже, и в нем зазвучали рычащие чувственные нотки ее драконицы.
Дракон Раэма, словно очнувшись, рванулся навстречу желанной подруге. Как же он тосковал по ней! Как же неимоверно нуждался! Он требовал от Раэма, чтобы тот прижал Карибу к себе так близко, как только возможно. Чтобы их драконы могли соприкоснуться прямо сейчас, хотя бы сквозь их пылающую кожу.
Но Раэм напряг до предела каждую мышцу в теле, удерживая себя на месте. Страх опять причинить вред Карибе или напугать ее еще больше плескался в нем, безжалостно гася костер желания.
– Я всего лишь воин, Кариба, – прошептал он.
– Разве раньше женщины не говорили тебе, как ты красив? – Ее пальцы, непрестанно дразня, обрисовывали мускулы на его груди, то едва касаясь, то слегка царапая кожу.
– Я не хочу помнить ничего, что было до тебя. И если я обладаю телом и лицом, что привлекают именно тебя – единственно нужную мне женщину – то тогда я счастлив, что они у меня есть. Но для меня нет никого прекрасней тебя, моя драконица! Только тебя хотят видеть мои глаза. Только тебя желают ласкать мои руки и рот. Только по тебе изнывает в неутолимом голоде мое тело. Все, чего я желаю, – это ты!
Руки возлюбленной скользнули по его смуглой коже вниз на его широкую грудь и живот, и под этим прикосновением его мышцы резко сократились. Судорога чистого желания прострелила его тело, легкие сжались, выталкивая в горло стон. Его мужская плоть была уже тверда, как самая крепкая сталь, и подрагивала от нетерпения.
Ладони Карибы окутывали его мучительной лаской, лишая совершенно ненужного сейчас воздуха и мыслей и оставляя только неистовое желание и потребность вдыхать, впитывать свою прекрасную драконицу.
Раэм не отрываясь смотрел, как рот супруги блуждает по его коже, и намертво сцепил руки, чтобы удержаться и не наброситься на нее. Его самоконтроль утекал, как вода в песок, и в голове все оглушительней грохотало вожделение, с каждой секундой все больше заглушая и без того слабенький голос разума. А когда нежные руки Карибы добрались до его возбужденной плоти, обхватывая и сжимая его твердость, мужчина дернулся и зарычал, запрокинув в наслаждении голову.
– Кариба, умоляю… – прохрипел он. – Я не могу больше удержаться…
– А разве похоже, что я жду от тебя сдержанности? – ответила жестокая жена, продолжая ласкать его пульсирующую плоть.
– Я не могу… Я боюсь причинить тебе вред… – пробормотал Раэм, понимая, что сопротивляться у него нет больше сил, да никогда и не было.
Кариба отступила от него на шаг, и Раэм тоскливо застонал от потери ощущения ее прикосновений. Его жена попятилась к постели и, взобравшись на нее, легла на спину. Руки она положила над своей головой, заставляя свою роскошную грудь приподняться, а ноги согнула, широко раскрываясь перед ним. Она лежала перед ним беспомощная и открытая, предлагая ему свое прекрасное тело, как самый великолепный подарок. В ее обжигающем взгляде из-под ресниц не было и тени страха или неуверенности. Она отдавала себя ему добровольно, даря не только свое тело, но и доверие.
Раэм, поймав этот полный преданности и безграничного желания взгляд, будто взвился к небу, подхваченный мощными крыльями истинного счастья. И в этот момент он понял, что никто, даже Темный бог, сейчас не властен над его телом и духом. Никто, кроме Карибы. Она была его душой, его желанием и кровью, всей его сущностью. И каким бы ни был сильным Кавиану, и какой бы властью ни обладал над ним, больше никогда он не заставит причинить его паре боль.
Пусть коварный бог рвет его на части, пусть причиняет любые муки, пусть убивает, но у него нет прямой власти над его женой, и поэтому убить ее самостоятельно он не сможет. А Раэма ему больше не заставить! Доверие Карибы словно влило в него живительные силы и дало шанс на сопротивление.
Раэм зарычал, выпуская ярость и желание, становясь в это момент опять совершенно свободным.
Он шагнул к постели и навис над телом жены, опираясь на колени и руку, его бедра были точно между ее раздвинутых ног, а глаза вцепились в супругу, страстно поглощая ее образ. Плоть вздрагивала и изнывала в неутолимой нужде погрузиться в ее обжигающую влажность, и его бедра и поясница буквально каменели от неимоверных усилий сдержать себя хоть немного.
– Мы здесь одни? – прорычал Раэм, проводя жадной рукой от шеи Карибы до низа ее живота.
Она выгнулась навстречу его руке, лишая его остатков контроля.
– У входа Кириш и несколько мантикоров, – прошептала возбужденная до предела его красавица, и блеск ее затуманенных страстью глаз сказал Раэму, что ей на это плевать.
Ну, а ему-то тем более! Кириш – дракон и прекрасно поймет, что тут происходит, и не позволит никому к ним войти.
Кариба смотрела на него с голодным ожиданием, разрушая его последние сомнения. И вдруг она улыбнулась ему такой чувственной и сладко-призывной улыбкой, что все призрачные остатки сдержанности смело как ураганом.
С протяжным стоном он опустился на свою жену и задрожал от ощущения ее податливого тела под его – окаменевшим от желания. Кариба издала счастливый вздох облегчения, окутывая его своим восхитительным теплом.
– Ты мое наваждение… мой дурман, жена моя, – простонал Раэм у ее губ. – Самый сладчайший из ядов, что я готов пить бесконечно… Единственный источник, тепло которого способно согреть мою холодную душу… Чего ты хочешь, любимая? – дурея от этого тепла и мягкости, простонал он. – Каким ты хочешь, чтобы я был, Кариба?
– Хочу тебя. Будь собой и делай то, чего тебе хочется! Отдаю себя тебе без остатка и сомнений! – прошептала его пара, прикусывая мочку его уха.
Чего ему хотелось? О, Светлые, да всего и сразу! Он хотел ее губы под своими, ее кожу, сладкую и неповторимую, ее лоно, истекающее соком под его ртом, хотел погружать свою плоть в ее тело, жестко, выбивая крики и рычание.
Раэм набросился на губы Карибы, буквально грабя ее рот, глотая стоны. Ее руки впились в его спину, соглашаясь с его алчностью и понуждая идти дальше и быть таким же неистовым.
Он ненасытно блуждал по ее телу губами и руками, тонул в жене и желал только одного – чтобы это погружение было еще более стремительным и безвозвратным.
Любимая всхлипывала и извивалась под ним от мучительной неудовлетворенности, цепляясь за него до боли.
– Сейчас, Раэм! Сейчас! – рыдала она.
Сжав ее до хруста костей, Раэм ворвался в собственный рай, зайдясь в победном рыке, и Кариба приняла его сразу и без остатка. Поглотила, отдаваясь полностью. Их движения были резкими и безостановочными в совместном стремлении слиться в первобытном экстазе.