Вилка выпала из моей руки, во рту пересохло. Перестав жевать, Лавентин испуганно смотрел на меня.
– Что? – сипло спросила я.
Сглотнув блин, он торопливо объяснил:
– Как оказалось, в другой мир могут попасть только два браслета. По одному портал их не пропускает, а два пропускает ненадолго. Но через год браслеты можно будет снять, и ты вернешься в свой мир… – Его голос затихал. – Не устраивает, да?
Я глубоко вдохнула. Поднялась:
– Конечно, не устраивает. У меня там… да меня с работы уволят, без вести пропавшей запишут. Вещи выкинут. И как я свое исчезновение потом объясню? А восстановление документов, а стаж… е-мое! – Я схватилась за голову.
Это же сколько проблем будет по возвращении!
– Мм… – Лавентин поднял руку, привлекая внимание. – Мы можем отправиться в твой мир на пару часов и решить часть проблем.
– Конечно, отправимся! – рявкнула я. – Я не могу просто так исчезнуть!
Схватив чашку, залпом выпила молоко. Затем взяла чашку Лавентина и тоже выпила. Молоко успокаивает, а спокойствие мне сейчас нужно позарез.
– А еще сегодня вечером мы приглашены на прием в императорский дворец. Отказываться нельзя, – добил Лавентин.
Я взяла кувшин и стала пить молоко из горлышка. Не успокаивало.
Зря жена так сырым молоком злоупотребляла. Нет, стакан, конечно, можно выпить, на худой конец два, но вот так, из горла, не контролируя порцию…
Потом сообразил, что в их мире все может быть иначе, и поинтересовался:
– А ты знаешь, что молоко в больших порциях обладает дурманящими свойствами?
Поперхнувшись, жена забрызгала молоком полкухни и ошарашенно посмотрела на меня.
– Похоже, не знаешь, – заключил я. – Это из-за хмарь-травы. Она поразила почти все пастбища, уже лет восемь вывести не могут. Животным-то ничего, а вот люди странно реагируют.
Сплюнув в раковину, жена сердито сказала:
– Надо было раньше говорить!
– Ничего страшного, выветрится.
– А если для меня эта ваша хмарь-трава яд? А если у меня на нее аллергия будет?
– Тогда врача вызовем конечно же. Несколько врачей живут на острове. Так что не бойся, если что, спасем.
Оптимизма во взгляде жены не прибавилось. Убрав молоко в стенной шкаф, она взяла тряпочку и начала протирать черную столешницу. Вдруг бросила тряпку в раковину и стала наблюдать, как капли молока втягиваются в забрызганные поверхности.
Чувство вины вгрызалось в сердце неприятным холодком. Я опустил взгляд:
– Прости. Я не предполагал таких последствий.
– Год… – севшим голосом произнесла жена. – А раньше нельзя? Почему такой срок?
– Дело в том, что брак… – Мне вдруг стало неудобно, я приподнял рукав над своим браслетом. – У нас браки заключаются на всю жизнь, но если брак не подтвердить, то через год он аннулируется и браслет снимается. Ждать нужно именно столько, я не могу повлиять на браслет, он действует самостоятельно.
– Что значит – не подтвердить?
– Не совокупляться. Ни разу.
Жена заморгала. Вряд ли она огорчилась такому условию. Ей не понравилась формулировка? Вроде нормальный термин. Или она его не поняла? Вдруг заклятие понимания подвело или она слово не знает?
– Не совершать половой акт. Не предаться страсти, – перебирал я знакомые синонимы, – не возлечь на ложе любви, не…
– Поняла. Мог бы при ребенке не выражаться.
Покосился на девочку со странным именем Вера.
– Хорошо, больше не буду. – Я вновь посмотрел на жену. – Прости, я очень виноват и сделаю все возможное, чтобы ты уладила свои дела и жила здесь с удовольствием. Считай, что уехала в путешествие, в отпуск.
– Есть еще что-нибудь, что мне стоит знать? – мрачно осведомилась жена.
Узнав о соблазняющих функциях браслетов, она наверняка разозлится. Часть меня очень хотела смолчать, чтобы избежать шума и разборки, но другая понимала: я обязан рассказать все сейчас. Вздохнув, уставился в тарелку:
– Браслеты будут склонять нас к подтверждению близости.
– Как?
– Притягивать. Мысли навевать всякие. – Я покосился на краснеющую девочку. – Тематические.
– Час от часу не легче! Ты всегда такой?
– Какой такой? – вскинул взгляд на лицо жены в обрамлении огненных прядей.
– Внезапный и разрушительный.
– Кажется, да, – понуро признал я.
– И как тебя до сих пор никто не убил?
Не она первая об этом спрашивала. Развел руками: откуда мне знать? Хотя грозились многие.
Махнув на меня рукой, жена плюхнулась за стол и принялась есть блинный пирог. Это хорошо, еда успокаивает. Мама всегда из-за моих опытов пирожные ела, а потом становилась сговорчивее.
Значит, надо подождать, когда жена поест, и тогда попросить ее вызвать библиотеку, то есть гардеробную.
Да, в первую очередь надо просить вызвать гардеробную с церемониальными нарядами.
Глава 21
Гардеробная не желала показываться. Я и так ее и эдак приманивала, но не шла, хоть тресни.
– А ты уверен, что у вас эта гардеробная есть? Может, она… того? – Я вспомнила эпичное приключение с домом. – Схлопнулась, когда дом пытался убежать?
Лавентин сосредоточенно смотрел на бетонную стену с сакральной надписью из трех букв, вызвать гардеробную я решила в «неотремонтированной» части дома, где царствовал подъезд.
– Да вроде не должна, – отозвался Лавентин, – она из резерва, как и кладовая, винный погреб и библиотека. Разрушается только целенаправленным волевым усилием.
– Еда, одежда и знания под защитой – разумно, – хмыкнула я.
И я точно не думала об уничтожении местной гардеробной.
– Может, дому силы не хватает ее к нам доставить? – предположила я.
Лавентин задумался.
– Может быть. Давай проведем эксперимент: призови библиотеку. Если она появится, значит, что-то случилось с гардеробной, а если и библиотека не появится – дом настолько обессилел, что не может вытолкнуть комнаты из глубины.
– Хорошо.
Так и стояли мы, как два идиота, и пялились на корявую стену. Лавентину хорошо, он не понимал, что на ней написано. Ох, ну что я торможу: надо просто представить, что стена чистая!
Представила.
– А почему ты надпись убрала? – тихо спросил Лавентин.
– Она неприличная.
– А зачем писать на стене что-то неприличное?
– Знаешь, я не писала, так что ответить не могу. Это покрытая мраком тайна за семью печатями.
– О, семь печатей – надежная защита. Похоже, важная тайна.
И так серьезно это сказал, что я улыбнулась. Потом вспомнила, что из-за этого альтернативно одаренного застряла здесь на год, и веселья убавилось.
С работы уволиться придется. И еще договариваться, чтобы сразу отпустили, потому что визитами по паре часов я им как раз год положенные две недели отрабатывать буду.
– Лавентин, – глухо позвала я.
– Да?
– Ты мне должен пять… нет, десять килограммов золота.
– Рубинами можно?
– А у тебя есть?
– Да, отцу ими долг вернули, где-то в доме лежат, тебе надо только их призвать. А с золотом сложнее, его надо или монетами собирать, или в банке заказывать.
– Ясно. – Я по-прежнему смотрела на стену, размышляя о том, какая я, наверное, дура: обживаться бы, Лавентина в оборот брать, а я думаю о том, как работу сохранить и домой вернуться, чтобы с неверным мужем развестись и отдохнуть на юге.
– Послание от министра внутренних дел, – просипел привратный дух.
– Что-то он зачастил с посланиями, – попыталась шуткой прогнать беспокойство, но не получилось. – Пропусти его.
– А я все помню и все правильно делаю, – проворчал Лавентин. – И не моя вина, что гардеробная не открывается.
На стене проступала двустворчатая резная дверь. Я улыбнулась:
– Кажется, получается.
– И это не библиотека, – вздохнул Лавентин.
Двери в темную, полную зеркал и чехлов с одеждой комнату открылись одновременно с появлением незнакомого мужчины в черной униформе. В руках он держал очень объемистую коробку.
– Министр передал это на случай, если у вас возникнут проблемы с гардеробной.
– Благодарю, не возникли. – Церемонно кивнув, Лавентин добавил: – Верните это ему.
Проводив взглядом посланника, мы одновременно развернулись к гардеробной. Под потолком разгорелись светильники. Чехлы соскользнули с многочисленных нарядов. У меня засосало под ложечкой.
Это был мой оживший кошмар.
Гардеробная была полна платьев. Вычурных, сверкающих, в рюшках, мехах, вышивках, все с пышными подолами и тугими корсажами.
Умереть – не встать. Между ними притулились мужские костюмы. И многоэтажные парики.
Я попятилась.
– Ну что, приступим, – без особого энтузиазма предложил Лавентин и вошел туда. – Так, где-то тут должен быть мой костюм для официальных визитов ко двору… Так… – Он двинулся вдоль рядов с одеждой.
Меня слегка замутило. Корсеты, от одного вида которых ныли ребра, и пышные платья с кринолинами. Зажмурилась, чтобы спрятаться от этой ужасающей пестроты.
Кошмар, натурально оживший кошмар! Домой захотелось до слез.
– Ага, вот он!
Послышалось шуршание колесиков. Я открыла глаза. Лавентин подогнал на середину гардеробной манекен в зелено-голубом, шитом золотом костюме с широкими штанами типа шаровар, только на вид жесткими. На плечи манекена был наброшен трехъярусный бархатный плащ черного цвета с вышитыми серебром пробирками, ретортами и звездами. На голове манекена на полметра возвышался белый парик с буклями и заколками в виде реторт.
– Что это за кошмар? – хватаясь за сердце, простонала я.
– Официальный костюм члена Имперского научного собрания Алверии. Я в нем состою.
– Сочувствую, – прошептала я, продолжая держаться за сердце, потому что оно норовило выпрыгнуть в предчувствии ужасного.
– А тебе надо, наверное, платье для представления императорской семье. Так… – Лавентин почесал затылок. – Оно где-то тут.
Платье. И здесь на меня пытаются натянуть платье. Это что, беда всех миров? Почему я не попала в тот, где платья не изобрели, а?