– Он нас бросил, – бесцветно ответила женщина. – Предал нашу мечту о мести. Он хотел уехать из страны.
– Когда он собирался это сделать?
– Как только вернулся с острова длоров, где его разоблачили. Велел нам бежать, пока порты не перекрыли.
– Все порты перекрыты. – Министр потер висок. – Где он может скрываться?
– Не знаю, у него много собственности. И на случай побега он делал схроны с деньгами.
– Почему вы не сбежали? – едва слышно спросил Хобл. – Мы ведь не знали ваших лиц, вы могли исчезнуть из страны.
– Мы должны были отомстить отцам и их семьям за все, что мы пережили. Им ведь не так сложно было подкидывать бывшим любовницам немного денег. В бедных кварталах жизнь так дешева, что стоимости вашего нового фрака или трости хватило бы нам на год. Нам бы не пришлось… идти на все, чтобы выжить.
– Как вы собирались отомстить? – громко спросил министр.
– Отнять магию у всех длоров.
– Как вы это делали?
– В момент, когда глава рода впервые сношается с женой, источник переливается в него, чтобы окончательно ее принять. Если в муже замкнуть магию, он обращается в источник, подчиняющийся супруге.
Вот зачем избавлялись от жен-длорок! А старейших в роду похищали ради брачного проклятия.
– Как это осуществляется технически?! – подскочил я.
– Какими-то приборами Хлайкери. Я даже в школе не училась, не понимаю в этих вещах.
– Где приборы? – Я подошел вплотную к арестованной и сильнее ощутил давление магии Хобла.
– Хлайкери увез их с собой.
Я почесал затылок. Министр вставил:
– От кого он получил магию?
– От семьи, он заставил их себя признать.
Значит, Хлайкери не рассказал им о себе. Министр продолжал:
– Сколько вас было?
– Девяносто четыре.
– Сколько ушло с Хлайкери?
– Сорок три.
– Где он набрал столько? – Хобл утер покрытый испариной лоб.
– По публичным и работным домам, среди попрошаек. У него был камень, и в руке того, в ком течет кровь длоров, он начинал искрить.
– Искрить? – Я снова подошел к ней. – Но это невозможно, если вам не распределяли магии, то в вашей крови ее быть не могло. Или… – У меня дыхание перехватило. Я пробормотал: – И когда он начал вас, незаконнорожденных, собирать?
– Первых – шесть лет назад.
В это время Хлайкери поселился на острове длоров, воспользовавшись материалами на Эрджинбрасских. Я запустил пальцы в волосы:
– Кажется, я знаю, от кого Хлайкери получил магию.
Глава 52
– Похоже на правду, – подытожил министр мои умозаключения об источнике магии Хлайкери. – А теперь выйди.
– А вдруг он сейчас там?
Прикрыв глаза, министр раздельно, напряженно произнес:
– Я очень на это надеюсь. А теперь выйди. Я скоро догоню и отдам соответствующие распоряжения.
Зачарованная арестантка сидела на стуле, бессмысленно глядя перед собой. Из уголка рта стекала слюна. Жутковатая у Нерландийских магия, даже не представляю, как мама среди них живет. Аж мороз по коже.
Я с тоской оглянулся на дверь, за которой скрывались разложенные на столах детали магических механизмов.
– А может, я пока…
– Выйди, – ледяным тоном велел министр.
У него был… выворачивающий душу взгляд.
– Хорошо. – Я вышел в коридор. Закрыл дверь.
За ней полыхнула темная магия. Я вздрогнул. Воздух хлынул в легкие лишь с третьей попытки вдохнуть.
Караульные ничего не замечали. А я кожей чувствовал, как в покинутых комнатах бушует магия министра.
Даже не заглядывая, знал, что нет больше деталей. И арестантки тоже больше нет.
И никого из сообщников Хлайкери министр в живых не оставит. И Хлайкери тоже убьет. Потому что все они владели интересным, но поистине страшным знанием.
Закрыв глаза, я медленно дышал и считал, стараясь не слушать хруста кристаллов из механизмов.
Но мысли прорывались.
Осознание последствий, если простолюдины пожелают стать длорами.
Если вдруг простые люди смогут активировать магическое оружие.
Я могу недолюбливать отдельных длоров, но я один из них. И мама. И Саша теперь тоже.
Медленно считал и принимал омерзительную истину: эти знания должны быть уничтожены.
Странно, что министр принял такое решение в обход императора, но… Вспомнился вдруг разговор императора с Сашей, как тот хотел выведать об оружии ее мира. Хотел усилить нашу армию. Но почему министр не дал ему даже шанса вмешаться?
Я спиной ощутил, как открылась дверь и министр бесшумно вышел в коридор. Спокойный, собранный, убийственный. Обернувшись, я встретился с его настороженным взглядом, словно он ждал осуждения.
– Пошли. – Министр направился к охраняемой двери на лестницу. – У нас много дел.
Двинувшись следом, я задумался, стоит ли говорить, что убивать беззащитных женщин – это не по-длорски. Но почти сразу понял: в некоторые моменты жизни министр – это нечто большее, чем просто длор. Он – карающий меч империи, и он стоит на защите ее рубежей даже такими способами, какие недопустимы для мужчины его происхождения. Он – черная тень императора.
А изобретений Хлайкери жалко. Но если повезет, при его задержании смогу что-нибудь припрятать. И даже, может, выспросить подробности технологии успею. Взглянул на темный затылок министра, на тускло блестевшие длинные волосы, лежавшие на широких плечах.
А может, и не буду выспрашивать.
Мозги есть, как-нибудь сам догадаюсь, и министр об этом точно не узнает.
Уличный воздух пахну́л дымом пожарища. Но небо оставалось чистым.
– Галлардский квартал потушили? – спросил я.
– Да. – Министр обернулся к одному из следовавших за нами людей. – Мне нужно два отряда хорошо вооруженных, надежных офицеров особого отдела. Длоров, подписавших контракты. Всех посадить на ездовых животных. Об операции не болтать… И погонщика с десятком согров захватите.
Кивнув, мужчина бросился выполнять приказ. Министр, морщась, снова потер руку.
– Разрешите обратиться к уважаемому длору Бабонтийскому, – натянуто попросил полицейский в возрасте.
Я и не заметил, как он подошел. Под взглядом министра полицейский побледнел. И не успокоился, когда министр холодно бросил:
– Разрешаю.
Полицейский вдруг уставился в землю и стал теребить каску.
– Уважаемый длор Бабонтийский, вы, наверное, запамятовали, что мой племянник по незнанию коснулся вашей супруги и теперь лишается руки. – Он указал в сторону. Возле здания полиции стоял молодой человек с подвязанной рукой. – Может… поспособствуете, чтобы ваша супруга его простила?
Вспомнив разговор в полицейском участке, я хлопнул себя по лбу:
– Так надо было напомнить. Саша добрая, наверняка простит. Пусть он едет к нам, поговорит. Она теперь нашу речь понимает.
Полицейский просветлел лицом, благоговейно выдохнул:
– А разрешение? – И махнул рукой племяннику, чтобы тот подошел.
Молодой человек подбежал. Я коснулся его лба, на нем расцвел зелено-голубой знак.
– Спасибо, – пролепетали дядя с племянником и попятились, словно боялись, что передумаю.
Озадаченный такой реакцией, я почесал затылок. Краем глаза поймал нахмуренные брови министра и развернулся к нему:
– Что?
– Ничего.
Невольно вспомнил разговор с арестанткой, передернул плечами. Посмотрел на министра.
– А то, что я собираюсь заниматься любовью только с женой, – это странно?
– Это хорошо. – Министр грозно посмотрел на ящерник, из которого выезжали и строились офицеры. – Это идеальный вариант. Доступный не каждому.
– Почему?
– Не все женятся по любви.
– А-а-а… Печально. И много… незаконнорожденных?
– Разумные длоры предпочитают близость с замужними женщинами, чтобы дети были пристроены. Но случается и так, как говорила та… особа.
– А у тебя есть дети на стороне?
– Нет. Без моего желания такого не случится.
А, да, конечно: его стихия – смерть, он может уничтожить живородящую силу семени. Хотел спросить, были ли у него женщины на стороне, но закусил губу. Некоторые вещи лучше не знать.
К нам подбежал плюгавый офицер, вытянулся в струнку:
– Все готовы!
Министр махнул рукой. К нам подкатил кеб. Сердце тревожно забилось.
– Хозяйка, к вам полицейский с извинениями.
Привратный дух так неожиданно высунулся из стены, что я поперхнулась чаем. Дух выбрался целиком и похлопал меня между лопаток:
– Вы в порядке?
– Да, – прохрипела я.
Но потребовалась пара минут, чтобы успокоиться и запить стресс чаем. Жаль, все мои стрессы чаем не запьешь и шоколадом не заешь.
– Что там с полицейским? – поинтересовалась я.
Взгляд привратного духа поплыл, затем снова сфокусировался на мне.
– Он случайно коснулся вас во время задержания, у него теперь рука отсыхает. Спасти может только ваше прощение. Молит о пощаде. Говорит, понятия не имел, кто вы такая.
Тот роковой день встал передо мной во всех своих крупных и мелких деталях.
Длоры, купившие Веру, были явно знакомы с полицией, обратились к ним. Да, может, и хозяйку дома крышевали полицейские. Мои плечи расправлялись от нахлынувшего гнева.
– Зови его, – велела я. – В прихожую.
А сама отправилась к Близенде. По ее просьбе Керл будет шевелиться охотнее.
Но, заглянув в созданную для нее кухню, никого не обнаружила.
– Привратный дух, где Близенда?
– У Вердлы.
Я тихонько прошла в спальню. Близенда читала в кресле, Вера спала. Заметив меня, Близенда заложила книгу пальцем и склонила голову набок. Я указала себе за спину:
– Там полицейский, который может знать напавших на меня длоров. Он меня схватил без разрешения, теперь рука отсыхает. Наверняка это сделает его сговорчивее.
– Безусловно.
– Вы попросите Керла… с ним разобраться?
– Конечно. – Шелестя платьем, Близенда поднялась. – Не переживай. Керл расчетлив, как всякий политик, но он знает, как важна для меня эта часть семьи, поэтому с преступниками разберется. Не напрямую, чтобы не поссориться с нужными длорами, но разберется.