Сколько они вот так жарко, безумно стояли и целовались? Кто знает. Но когда наконец-то смогли остановиться, Варвара с негромким смешком шепнула ему на ухо:
– А ты пайцзу свою вчера у меня забыл. Я вернуть хотела. Но знаешь что? Пускай она сегодня и дальше побудет у меня.
– Согласен. А то голос Ай-Кайзерин, голос Ай-Кайзерин. Не поверишь, когда с пайцзой в руках говорю – он у меня даже как-то тоньше становится.
Варвара хихикнула – но ласково, и луч света скользнул по её волосам. Сказала:
– Нет, нам такого не надобно.
– Вот пускай пока и будет у тебя.
– Тогда пошли. Сегодня я тебя на завтрак звать буду, моя очередь.
Григорий молча усмехнулся, взял девушку сначала под руку, а на середине пути, набрался храбрости и приобнял за талию. И пошли они снова к Юнус-абыю, разве что трапезную Варвара сегодня выбрала аллеманскую. Да смешно вышло, когда подавальщик советовать им чего-то попытался – видимо, много таких вот пар сюда заглядывало. Варвара пареньку аж небольшую лекцию в ответ прочитала: что, с чем и как правильно у аллеманов едят. Впечатлился не только этот паренёк, но и другие из прислуги в трапезной, так что дальше заказанные блюда Варваре с кухни они не носили, а буквально летали с ними туда и сюда.
И лишь под конец их необычного завтрака девушка вздохнула и неожиданно сказала:
– Не хочется о вчерашнем… Но этот лазоревый меня вчера выбесил. Ну объяснил бы и попросил меня по-хорошему, да что же, мы не люди что ль? А то я этих ликторов на линии не видала? Нет, одно приказывать и умеют. А раз приказать не могут, то будут воду мутить. Ты ведь тоже вчера из-за этого не всё ему рассказал? Ты что-то там, возле убитого демона видел? Что?
Григорий ненадолго задумался. Выдавать свою тайну не хотелось, не просто так он её в Университете скрыл. Только… Если Варваре не доверять, то медная полушка цена его отношению к ней. Только и хвосты крутить. Потому тяжко вздохнув, Григорий решился:
– Ты ведь наверняка знаешь, что демонов еретики создают из людей?
Варвара скривилась и её аж передёрнуло:
– А Бог его знает. Хотя видела – как завалишь очередную тварь страхолюдную, как пойдёт её туша плавиться да распадаться – несколько раз замечала, как из неё череп выпадет потом. Человеческий. Как-то они демона с человеком сплавляют, а как – извини, не знаю и знать не хочу. И так эта гадость порой ночью снится. Еретики мастера на всякие гадости и подлости, а их маги совесть обычно первой продают. Постой. Ты что же, когда ликтор подох, увидел, из кого его сделали?
– Да. Но… тут несколько сложнее. Наверное, надо рассказать историю всю, с начала. Через два дня после убийства Катерины к родне приехал как раз с ленты приятель покойного Андрея Тулунбекова, мужа убитой. Он до полусотника дослужился, в стрелецкой слободе не последний человек был. И убили его. Мы всполошились, не просто так совпадение? Э-э-э… Сумбурно говорю, да?
И выпил горячего чёрного чая: в горле пересохло, а аллеманы, к счастью, в отличие от чинцев тоже чаем еду запивали. Аллеманская кухня Григория не впечатлила, а вот открытый пирог с сыром понравился. Больно хорош к чаю вышел, сразу подумалось – надо бы матери такой же посоветовать. Заодно терпкие горячие глотки помогли не обращать внимания на гневное шипение Катерины. С утра призрак не показывался, а стоило про неё да Андрея упомянуть, и тут как тут:
«Опять за своё? Тебя чем треснуть, медведь мокшанский тупоумный: да не знала я его, и он про меня ничего не знал».
– Да нет, всё складно говоришь. Этот полусотник просто так под сукно дело насчёт убийства жены своего товарища запрятать не дал бы, вот и опасен.
– Вот и мы так подумали, принялись рыть. И накопали, что действительно – совпадение. Мужик случайно прознал про банду разбойную. Ту самую, я про неё в прошлый раз тебе говорил – никак поймать их не могли. Гнилое дело было, друг детства наводчиком был, и рука не дрогнула своего лучшего приятеля в спину убить, пока тот в приказ не сообщил. Но самое интересное, когда мы этого варнака словили и на дыбу вздёрнули, он и назвал главаря шайки. Младшего боярича Дуванова. Того самого, их поместье вчера ликтор и покрошил.
– Дувановы! – ахнула Варвара, лицо стало злым, губы сжались чёрточкой. – То-то я думаю знакомая фамилия. Про отца слышала много доброго, храбрый воин. Старший сын в отца, первый в бой со своими идёт, последним отходит. И второй такой же сын был да погиб под Ольговкой недавно. А младший – любимый был у матери, отмазала она его. Помню, гевалт на весь дворец тогда был, позорище. Значит, не в пользу материнская забота пошла, – и с какой-то глухой яростью Варвара добавила: – Это – измена. И можешь не объяснять, я боярская дочь, и на ленте тоже давно. И дома таких сколько видела, и там, которые хотят в рай на чужом горбу въехать. Лазоревые ухватились себе наград на просто так, раз приказные уже всё за них сделали. Да руки оказались коротки, кто-то из варнаков с еретиками знался.
– Тот ликтор – это и был младший Дуванов.
– Что? – Варвара тоже взяла кусок сырного пирога и хотела откусить, а тут из рук от растерянности выронила. – Откуда ты?..
– Я вчера не стал тебе говорить, потому что сначала надо было посоветоваться с человеком, который больше нашего в этом понимает. Вот что было там, рядом с капищем.
«Ха, как же. Ходил он к специалисту, засомневался. Ври-ври, да не завирайся. Тебе я сразу всё рассказала».
Варвара взяла пергамент в руки, посмотрела и скривилась:
– Знак куфра. И лист оттуда. Я правильно понимаю, по нему капище делали? Но Дуванов-то как согласился? Чтобы такой да согласился стать жертвенным бараном в ритуале? Ты уверен?
– Да. Ты тогда говорила, чего я в пустоту ору? Так вот, когда ты ликтора размолола, я увидел, как из него вылез призрак младшего Дуванова. И он говорит: «Я теперь много чего могу». А дальше добавил, что ему пообещали силу. Он в поместье спрятался – авось пронесёт, а дальше как-то да забудется или ещё чего. И тут как увидел, что по его душу лазоревые приехали… Испугался, что «Слово и дело» – это вам не на Лаллабыланги отправят, а всех на кол посадят. И сдадут его на смягчение приговора бывшие подельники. И решился ритуал провести. Не сам его откуда-то взял, понимаешь? Ему дали, чего-то наобещав. Но как мне сказал тот, кто в этом больше нас понимает – чертёж, с которого Дуванов знак рисовал, с ошибкой сделан. Чтобы тот, кто поверит да воспользуется, на деле сам в демона обратился.
– И резню устроил, – Варвара сжала кулак, не глядя, что кусок пирога пошёл крошками. – Какая же это сволочь придумала... Хорошо дурак в дальнем поместье был. А как представлю ликтора да посреди города. И никто не знает, чего с ним делать. Пока магов позвали бы или кого из ветеранов…
– Искать надо в Университете.
– Сенька? Он тоже там был.
– Сеньку Дурова тоже поспрошать, но пока он чего-то, как мне сказали, у себя в слободе запрятался и ничего подозрительного не делал. А вот с Университетом вот ещё. Меня лист вот этот на мысль натолкнул. Он не на бумаге, а на пергаменте. Старую краску смыли, чертёж нарисовали. Бумагу могли взять – это куда проще, но почему-то пергамент искали. На кафедру твоего брата много книг из-за ленты привезли, возами. Проверили в мухбарате, сказали, колдовства нет и отдали в Университет. Мол, разбирайтесь, вдруг там чего интересного и полезного есть? К слову, как раз одну такую книжку покойная Катерина Тулунбекова на наш язык и переводила. А до этого другую. Я к тому, что книг там много, а людей на кафедре мало. Думаю, твой брат даже разобрал их ещё не до конца, чего ему вообще привезли. Если взять какую-нибудь книжку из тех, до которых у него ещё не скоро руки дойдут, и надрать оттуда листов… Кстати, одну такую я тогда видел, но не сообразил. Подумал, что там что-то запрещённое было, вот и выдрали.
– И это должен быть кто-то из тех, кто там учится или работает, – повела итог Варвара. – Постороннего сразу… – тут она вздохнула. – Хотя, может и нет. Тебя-то не гнали…
– А я там учился, – хмыкнул Григорий. – А потом часто бывал. Больно мне… мамонт по душе пришёлся. Ну да, и заодно с майстером Паулем кружку его пенного попробовать, он варит так, как никто в городе, – тут же поправился.
Варвара укоризненно так на него посмотрела – мол, давай ты лучше вообще промолчишь, чем врать на ходу будешь, что Григорий смутился.
– Тогда в Университет? Только я-то понятно, свободно. А тебе, бедному, – участливо так сказало, с жалостью, от которой у Григория как-то на душе потеплело, – опять головой биться?
– Да нет. Если пайцзой в рыло не совать, и кафтан жилецкий под плащом спрятать, то зайти спокойно можно. Тот же Дуров так и ходил. Понятно, что в этом случае тебя не везде пустят. В ту же библиотеку, если поймут, что чужак – выгонят с порога. Или в коллегиумы и общежития – тоже просто так не пустят. Но это если одного. А если с сопровождением, то даже в коллегиумы заходить можно. Тут как бы я с тобой, так что нормально, на тот берег через мост или на лодке через реку, потом через ворота. А дальше, думаю, с майстера начать. Может, он чего по моей просьбе узнал, ну и про нашу догадку рассказать.
– Да, а потом в Звериный коллегиум. Теперь уверенно можно сказать, мамонта еретической магией усыпляли. Поговорим там с моими знакомыми, звери – они демонов чувствуют часто лучше людей, только надо знать, чего спрашивать. Вот и подумаем вместе, может, мои знакомые чего-то видели и слышали, но пока не догадываются, куда смотреть.
Они как раз встали и собрались было уходить, когда к ним подошёл парень. Не из подавальщиков в трапезных, а из доверенных. Григорий его узнал: тот стоял на страже как раз в тот день, когда Григорий по делу Трифиллия вламывался. Сейчас дубины на поясе у парня не было. Он вежливо поклонился и сказал:
– Господин пристав, дозвольте от хозяина просьбу передать. Зайти к нему прямой сейчас просит, поговорить с вами хочет.
Григорий и Варвара переглянулись, по спине пробежался неприятный холодок. Вроде в тот раз куда опаснее было, когда Григорий на встречу татей вломился. А сейчас хозяин «просто просит». Только Юнус-абый из тех, кто может попросить луну с неба достать, и найдётся удалец, который попробует и ему достанет. Зачем ему Григорий?