– Спасибо.
Осенние ветры и дожди превратили поля в чёрные пласты грязи, обведённые лужами, но совет глядеть на дуб оказался кстати – на него от деревни к лесу и впрямь шла натоптанная тропка, обходя все ямы и скользкие места. Так что пересекли пустое пространство быстро, ёжась от холода и пронзительного ветра. Солнце пропало, небо опять стало серое и мутное, вместо утреннего снега полил мелкий и противный дождь. В лесу теплее не стало. Сырой осенний ветер шумел между деревьев, срывая последние листья и швыряя их куда попало, как никому не нужное тряпьё.
«Гриша, там впереди... Там чего-то странное. Сейчас... Ой...» – призрак внезапно исчез, выкрикнув-прозвенев напоследок что-то вовсе нечленораздельное.
«Катя!» – подумал, резко, как крикнул Григорий.
Звоном – истерический крик-плач в голове: «Гриша, как найдёшь – жги там всё. Не буду смотреть. Прости, но мне душа дороже».
«Ну да, вот так сразу жги. Не разобравшись», – поёжившись, подумал Григорий.
И страшно – Катька явно знает, о чём говорит, а встречаться с тем, кто напугал бестелесного призрака до вполне осязаемого, звенящего ужаса – зубы невольно, но тоже вполне осязаемо лязгнули. Но и палить, не разобравшись не дело, тем более – там впереди люди, вполне живые и даже свои. Мать их православные и правоверные.
Встряхнулся, заметил, что Варвара как раз достала дудку, собираясь наколдовать хоть какую-то защиту от непогоды. Жестом придержал девушку:
– Не надо пока. Лучше будь наготове. Не нравится мне чего-то, а твои чары заметить могут. Давай так, – он достал нож. – Ты идёшь за моей спиной, если что – я встречаю, ты бьёшь магией. Пётр, держишься в нескольких шагах сзади, без геройства. Замятня случится – смотришь издали, и если что – бегом к деревне и в Университет.
– Поняла.
– Понял.
Непонятно откуда, день, а не утро или вечер – пополз седой осенний туман, клубился между стволами, путался в ветвях, бугрился над вершинами. Пахло сыростью, мокрой травой и ещё чем-то сладким, дурманящим, кружащий голову ароматом. Люди сразу бы потеряли тропу, если бы Катерина не собралась, да не подсказала дорогу: туман не мешал ей ощущать странное место, куда она боялась войти.
По лесной тропинке шагали довольно долго, пока лесная чаща не стала редеть, не завиднелась опушка. А там на большой прогалине посреди леса за невысоким забором из жердей – старая изба, из тех ещё, что по-чёрному топятся и в окружении сараев. Причём остальные постройки явно делал неплохой плотник и были они куда моложе избы. А ещё изба была четырёхстенка, изначально рассчитанная лишь на лето и осень, потому сени к основному срубу пристраивали тоже позднее. И в избе кто-то точно был, так как из не заткнутого оконца под крышей шёл дым от печи.
– Странное чувство, – шепнула Варвара. – Ощущается... В воздухе дух плывёт, воняет, как у еретиков на капище… Нет, точно... Берегись, Гриша, чую. Я такое пару раз ощущала, на форпостах взятых или у еретиков в городах. И всякий раз следом шла большая беда. Но это там, а здесь-то она с чего?
– Не знаем – лишний повод бояться, – также шёпотом ответил Григорий. – Пётр, как сказал: ждать на опушке, смотреть в оба глаза, пока мы к дому подбираемся.
Недолго думая, Варвара достала свой нож – хороший, боевой, отменного дымчатого булата и дала парнишке:
– Держи пока. Надеюсь не пригодиться, но если придётся убегать, то он тебе больше понадобится. Я всё равно драться буду магией, при мне Григорий.
– Добро. Ну пошли?
– Пошли.
И краем глаза бросил взгляд в сторону леса. Увы, Катерина опять перепугалась, не решилась перешагнуть невидимую границу по опушке леса. Плохо, они лишились самого важного в бою – разведки. Зато хорошо, что с ним Варвара. Даже если ты маг на мамонте, бывает всякое и учишься на войне всякому. Потому лишнего ничего объяснять не пришлось. Перебрались через забор. Затаились за поленницей. Дальше Григорий короткой перебежкой к ближнему сараю – Варвара смотрит, готовая в любой момент ударить заклинанием. Следом Григорий смотрит и прикрывает, пока девушка перебирается к нему. И дальше – от постройки и укрытия к следующему укрытию, прикрывая друг друга, пока не добрались к дому. И так, чтобы оказаться в мёртвой зоне видимости из окошек. Дальше жестами Григорий показал: сможет девушка снести дверь? А лучше и следующую, из сеней в дом. Варвара подтвердила, мол, рухлядь хлипкая. И сразу как Григорий с ножом приготовился к броску – взвыл ветер, разнося в щепу не только входную дверь – но и пристроенные к избе отдельно сени.
Григорий метнулся в чёрный провал входа в дом… и замер на пороге:
– В-бога-в-душу-мать, это что такое?
Внутри стоял пьянящий, стойкий аромат прокисших духов, разврата, будоражащий, словно весенний воздух, чарующий, настоенный на оживающих после зимы степных травах и запахах цветов. Пахло возбуждением, переходящим в дикую похоть, а ещё следами, которые извергаются из мужчины и женщины и остаются, когда они достигают высшей точки наслаждения во время блуда. И к этому примешивался терпкий, сладковато-гнилостный аромат, который разом заставил кровь и жидкости прилить к низу живота, взамен заполняя голову сладостным туманом. Ибо вся эта смесь пьянила не хуже крепкой водки, но была намного слаще, её просто невозможно было надышаться. Особенно потому, что напротив на лавке возле стола, сдвинутого в угол между печью и стеной, спиной к окну и потому особенно хорошо заметная – сидела тоненькая, хрупкая девушка, черноволосая и смуглая. Абсолютно голая, развратно и бесстыдно раздвинув ноги. Как специально, чтобы гостю было видно срамное место? Не зря она хихикнула и поставила ступни на лавку, раздвинула при этом ноги ещё шире. Заодно Григорий заметил у неё пушистый хвост, а ещё два кошачьих уха на голове, особенно хорошо видных, так как чёрные волосы были криво обрезаны всего-то на уровне плеча.
– Что такое? – раздался за спиной голос Варвары.
Сообразив, что опасности вроде бы нет, но внутри чего-то странное, она подвинула Григория с дверного проёма, тоже зашла. В этот момент в другом углу избы и не там, где сидела развратная девушка-кошка, раздался шум, движение тел и полный сладострастного наслаждения стон. Глаза как раз привыкли к полумраку, но Григорий не поверил тому, чего видит. На полу валялся тюфяк, на котором лежал абсолютно голый парень. Оседлав его мужской орган и страстно постанывая, на парне прыгала… Кара – тоже абсолютно голая и тоже с кошачьими хвостом и ушами. Видимо, когда снесло дверь, Кара ненадолго остановилась. Но поскольку гость вроде бы не мешал – продолжила предаваться блуду.
– Гришенька…
Он почувствовала, как дыхание девушки рядом стало каким-то неровным и глубоким. Глаза у Варвары затянуло какой-то сладкой истомой, дрожащей рукой Варвара сорвала платок, другой одновременно пытались расстегнуть душегрею. И одновременно Григорий сообразил, что если девушка у окна – видимо, это и была Марджана – смотрит вполне разумно, то в глазах Кары – только пустота и похоть, ничего человеческого.
Резко, с силой Григорий толкнул Варвару на улицу, пока в голове у самого не помутилось. А там, обхватив за талию, отволок к сараю. На улице холодный ветер ударил с маха, мгновенно выдул из головы дурман. Чёрные птицы взлетели тучей с еловых ветвей, закричали, захлопали крыльями. Варвара с ужасом посмотрела на провал двери и торопливо застёгиваясь сказала:
– Господи, спаси и сохрани. Это как же шибануло, что я же как они обе готова была… Мозги напрочь и будто демон вселился в меня. «Та, что жаждет», сука старая, мамонтом топтанная... Хотя нет, не дам я моему Лиху топтать что ни попадя. Не знаю, как и зачем – но это её сила. Блуд и разврат, это одна из четырёх старших демонов, которая питается всякой похотью. И две жертвы, которые ей скормили.
В этот момент в избе что-то грохнулось. Мгновение спустя из дверного проёма кубарем выскочило нечто чёрное и грязное, оказавшееся средних лет начавшим лысеть мужичком, перемазанным копотью и сажей с головы до ног. Мужик сначала побежал за сарай, откуда послышалось негромкое журчание. А потом выскочил обратно и бухнулся в ноги Григорию и Варваре:
– Спасите люди добрые, Христа раде спасите от этих. С ночи там на балках прятался, чихнуть боялся…
По быстрому и сбивчивому рассказу мужика, оказавшемуся тем самым плотником Пафнутием – отыскал его некоторое время назад в городе один из парней. Договорился подыскать им укромное место за городом, предоставить дом, и проследить, чтобы пару дней их никто не беспокоил. Пафнутий согласился, не задавая лишних вопросов. Мало ли чего этим городским да особливо университетским в голову взбредёт? Студенты приехали вчера. Расплатились с ним честь по чести – сапоги новые, кушак да зипун. К зиме-то да вовремя. Студенты весь вчерашний день готовились. К ночи провели ритуал. А потом началась бесовщина. У девок внезапно отросли кошачьи уши и хвосты. После чего девки скинули платье да в чём мать родила буквально кинулись на парней. И такое, сказал, вытворяли сразу вчетвером – что насколько он разное видел, но пересказывать такой срам категорически не желает. Причём одна, которая сейчас возле окна сидела, она как-то поспокойнее оказалась. В самом начале в блядстве на четверых поучаствовала, да разика два потом по очереди с одним парнем и со вторым. Вторая же точно как бешеная собака: беспрерывно то с одним кувыркалась, то с другим. То сразу с обоими. Одного парня так совсем заездила так, что на печи лежит: жив или нет – не понять. Второй вроде шевелится пока. Сам же Пафнутий спасся чудом да божьим провидением. Как началось – сам не помнит, каким образом на балку залез. Только и небесной помощью. Оттуда смотрел, да дым нюхал. Дым он не только глаза, как известно, ест, но и всякие хвори да нечистую силу отгоняет. А как дверь снесли, он и почуял – бежать надо.
– Так, – сказал Григорий. – Надо помощь звать. Петя, тут безопасно. Давай сюда.
Когда паренёк перемахнул через забор и встал рядом, Григорий приказал: