ась на фоне абрикосового восхода.
Наконец я обернулась.
Джо Томас ничем не походил на бывшего заключенного. Он казался гораздо старше, чем в нашу последнюю встречу. Впрочем, это ему только шло – придавало солидности. Он отрастил усы, хотя стригся по-прежнему очень коротко.
Не изменились только глаза – темно-карие, почти черные, сверлившие меня насквозь.
– Нам нужно поговорить.
Я вздрогнула:
– Мне нечего вам сказать.
Он потянулся ко мне. Мне показалось, что он хочет схватить меня за плечи, и я отшатнулась. Мимо пробежал один из моих малознакомых утренних бегунов.
Джо выждал несколько секунд:
– Мне нужно вам кое-что сказать. Пожалуйста!
Он буквально умолял, и я смягчилась.
– Не здесь. – Поколебавшись, я повела его через дорогу к столам и стульям, составленным у кафе, открывавшегося, согласно табличке, в девять утра.
Мы сели за стол, подальше от дорожки и случайных спортсменов.
– Ну что? – отрывисто спросила я.
Он впился в меня глазами, словно пытаясь засосать меня, или, как черными дырами.
– Вам не стоит волноваться из-за Карлы.
Это было так неожиданно, что до меня не сразу дошел смысл его слов. А осознав сказанное, я немного испугалась и, признаться, заинтересовалась.
– Вы о чем?
– Ваш бывший муж и Карла долго вместе не проживут.
Во рту у меня пересохло.
– Откуда вам знать?
– Знаю, и все. – Он подвинулся ко мне вместе со стулом.
Не глядя вниз, я чувствовала, что наши колени почти – но не совсем – соприкасаются под столом. Мимо прошел мужчина. Его собака обнюхала чипс, валявшийся на дороге, и побежала дальше. Владелец пса мог счесть нас парой бегунов, присевших отдышаться и полюбоваться видом, или туристами из прибрежного отеля, решившими прогуляться перед завтраком.
– Я понимаю, это нелегко, – сказал Джо. – Ваш муж женился на другой, а теперь у них еще будет ребенок.
– Ну так что же? Это жизнь. Меня они уже не интересуют.
Его взгляд легко смахнул паутину моего притворства.
– Вы в этом уверены?
Конечно же нет. Я хочу, чтобы Карлы никогда не существовало. Я жалею, что двенадцать лет назад не сказала ее мамаше: извините, мы не сможем присматривать за вашей дочерью по выходным.
Но это была бы не я. Во мне глубоко заложена потребность помогать людям. Искупить вину за то, что не смогла помочь своему брату. Я его подвела. И подвела себя.
– Вы за этим приехали? – спросила я. – Проверить, как мои дела?
– Отчасти. – Лоб у Джо заблестел от пота.
По моей спине пот уже тек струйками. Я ждала, как мышь перед удавом, догадываясь, к чему клонится разговор.
– Лили, я хочу сделать тест на отцовство. Я не поверил вам тогда, что Том не мой сын, и не поверю сейчас. Я слежу за вами, Лили, как всегда следил – за вами и всеми, с кем вы общаетесь, с самого своего выхода из тюрьмы.
Нелепость. Как? Где?
– Снова лжете? – резко спросила я.
Он засмеялся:
– Я даже представился Карле на похоронах Тони.
– Я вам не верю! Ее не было на похоронах.
Снова смех.
– Вы невнимательно рассматривали собравшихся. – Он придвинулся еще ближе.
Я незаметно подалась назад.
– Я рядом, когда вы забираете Тома из школы по пятницам или гуляете по пляжу с Россом. – Его рот напрягся.
Сердце у меня затрепыхалось в горле. Этого не может быть!
– А как это вы за нами шпионите, а мы не замечаем? – съязвила я, осмелев от страха.
– Шпионю? – задумчиво протянул он. – Я не Джеймс Бонд, но я же сидел в тюрьме, а там многому можно научиться. Я даже заплатил одному из своих знакомых, чтобы он собрал о вас сведения, когда решал, нанимать вас или нет. Хотел посмотреть, сможете ли вы справиться с задачей.
Я же чувствовала, что мне смотрели в спину, пока я шла от остановки к подъезду! А как я была шокирована, узнав, что Джо осведомлен о моем замужестве!
Неужели это правда? Или же больные фантазии? Но тогда как объяснить, что он действительно многое обо мне знает? О Томе, о Россе?
– Том очень похож на меня в детстве. – Лицо Джо мучительно исказилось – один из редких случаев, когда на нем были видны какие-то эмоции. – Я наблюдал за ним. Он точно так же себя ведет, ему не нравится, когда вещи в беспорядке. Я знаю, он от меня. Я дал вам время, потому что вы пережили развод, но я заслуживаю правды, вам так не кажется?
Я бы согласилась с его доводами, если бы не непреодолимый страх перед Джо Томасом. Если бы он не был убийцей.
Еще одна парочка пробежала в другую сторону, держась за руки. Я вижу их каждый день и называю про себя мистером и миссис Новобрачными. Джо проследил за моим взглядом.
– Лили, вам одиноко?
Я оказалась не готова к такому вопросу. Глаза защипало от слез. Конечно, мне одиноко. Эд, виновная сторона, нашел свое счастье, а мне в удел досталось одиночество: кто захочет взять на себя заботу о таком ребенке, как Том?
– Вам необязательно быть одной. – Джо взял меня за руки. Его ладони были теплыми и твердыми. – Я всегда любил вас, Лили, по-своему.
Крик нестерпимого одиночества заглушил голос разума. Хотелось бы сказать: я не понимала, что делаю. Но я все прекрасно понимала.
Я подалась к нему, поддавшись силе его рук. Позволила припасть губами к своей шее. От ощущения его дыхания на моей коже в паху стало горячо.
Вдалеке, у спасательной станции, показался очередной бегун. Я резко подалась назад. Глаза Джо открылись. Я в ужасе вскочила на ноги и выронила из кармана ключ. Я всегда ношу с собой этот ключ, хотя мне больше нечего им открывать. Запасной ключ от дома, где мы жили с Эдом. На курсах самообороны учили: если на вас напали, ткните бандита ключом в глаз, это даст вам время убежать. Действовать нужно ключом, говорил инструктор, или вот еще пальцем. Совет запомнился – я брала с собой ключ на пробежку и в Лондоне, и в Девоне.
Джо нагнулся, чтобы подобрать ключ. Передо мной убийца, который должен сидеть в тюрьме всю жизнь, однако в этом галантном жесте проявилась его обходительность. В этом-то все дело: Джо Томас, конечно, негодяй, но не самый худший человек в мире.
Мне хочется считать себя хорошей, но – и от этого никуда не деться – я совершала и дурные поступки. Не только в отношении себя, но и Эда, а главное, Тома.
Я перебежала дорогу, возвращаясь на старый маршрут. Море мягко колыхалось у берега, шевеля гальку, и я наконец позволила себе вспомнить вечер после вынесения вердикта по делу Джо Томаса.
Забудь об острой боли в груди, которая не дает дышать.
Ее нельзя сравнить с мукой неизвестности.
Тело сковано напряжением от мрачных предчувствий.
Я слышу ее. Она идет ко мне.
Глава 50. Карла
Боли начались на другой день, когда Карла в своем кабинете разбирала почту, – слава богу, всегда есть работа. Письмо, контракт, телефонный звонок, встреча с адвокатом – все что угодно, лишь бы забыть об Эде, ожидающим ее дома, не сводя глаз с часов и не выпуская из руки бутылки.
– Вот еще письмо, – объявила бывшая секретарша Лили, заглянув в кабинет. – Только что доставили с курьером.
У Карлы отчего-то забилось сердце, хотя мало ли какие письма передают с курьерами. Однако, взяв конверт, она увидела, что ее имя не напечатано, а выведено крупными тонкими печатными буквами. Она открыла письмо. «Ты и твой ребенок заплатите за все».
Ребенок в животе перевернулся с неожиданной силой.
– А кто это привез? – услышала она свой сдавленный голос.
Секретарша всем своим видом показывала, что ей неприятна преемница Лили.
– Курьер на мопеде. Из какой компании, не сказал. – Она повернулась и вышла, оставив дверь открытой.
Поднявшись, чтобы прикрыть дверь, Карла почувствовала, как по ногам потекли горячие струйки. Боже, как неловко! Она обмочилась. Неужели ее тело настолько расклеилось? Сунув анонимное письмо в сумку, Карла выбежала в коридор, прошмыгнула мимо старшего сотрудника и скрылась в дамском туалете. К ее ужасу, там сушила руки одна из секретарш.
Женщина ахнула:
– У вас отошли воды?
Разумеется, Карла знала, что если отходят воды, значит, началась родовая деятельность. Но преподаватель на курсах подготовки к родам описывала это скорее как водопад, а не как тоненькую струйку.
– У меня такое было со вторым. – Секретарша говорила ворчливо, но сочувственно. – Присядьте, я «Скорую» вызову.
Карле показалось, будто стены надвинулись на нее, грозя сомкнуться.
– Но ведь еще рано, мне еще полтора месяца ходить!
– Тем более надо в больницу. – Секретарша сказала в свой мобильный: – Пришлите, пожалуйста, «Скорую». Срочно. – И Карле: – Хотите, я позвоню Эду? В записной книжке Лили есть его номер.
Лили, Эд – неужели это никогда не кончится? Неужели ей так и жить всю жизнь в невозможном тройственном браке?
– Прости меня, – сказала она, когда «Скорая» везла ее по городу.
– Не за что извиняться, красавица, – отозвался голос рядом с ней. – Это наша работа.
«Я не перед вами извиняюсь, – хотела выговорить Карла, – я перед ребенком, который появляется на свет в этой чертовой суматохе, которую мы затеяли. Подожди! Побудь в утробе, где так безопасно!» Но в животе возникли странные ощущения: боль накатывала волнами, и едва отступала одна, как поднималась следующая.
– Э-э, надо это приостановить, – сказал женский голос.
Серьезные, но спокойные интонации напомнили Карле, как в детстве ее забрали в больницу. «Ты могла умереть», – строго сказал ей доктор, будто это Карла, а не ее мама предпочла не обращать внимания на симптомы аппендицита. Может, сейчас она тоже умирает? Оно и к лучшему. Какая жизнь будет у ребенка с родителями, которые ссорятся еще до его рождения?
– Карла, вы меня слышите? – окликнул ее первый голос. – Мы сейчас сделаем вам укольчик, чтобы ребенок побыл в мамочке еще немного. Договорились?
И затем наступила темнота.