Карла окаменела:
– Насколько серьезно?
– Она уже некоторое время проходит лечение от рака. На Рождество она не гостила у тети, а лежала в больнице. С зимы ее то клали туда, то отпускали.
Во рту у Карлы пересохло.
– Но сейчас ей лучше? Она приедет повидать свою внучку?
Эд попытался ее обнять, но она оттолкнула его руки.
– Скажи мне правду. Скажи!!!
Его веки повлажнели от слез. Стоявшая рядом медсестра тоже вытирала глаза.
– Карла, твоя мама умерла. Буквально в тот день и час, когда родилась наша девочка. Мне очень жаль.
Глава 53. Лили
Я убегала от Джо вдоль берега моря. Над головой кричали чайки. Только теперь до меня дошло нечто настолько очевидное, что непонятно, как я не сообразила раньше. Если удастся доказать, что Том не сын Эда, это явится основанием для прекращения его визитов! А настоящего отца мальчику знать необязательно. Главное, что новая жена моего мужа носа здесь не покажется. Это шанс отвоевать частичку своей жизни, ни с кем не делить своего ребенка.
Однако если анализ покажет совпадение с ДНК Джо Томаса, значит, отец моего мальчика убийца.
Вдалеке на волнах покачивалась лодка… И тут мне в голову пришла идея. Гораздо лучше прежней.
Глава 54. Карла
Мама испустила дух, а Карла не сидела у ее постели?!
– Но я даже не попрощалась, – всхлипывала она в телефон.
Нонна тоже плакала.
– Она не хотела тебя огорчать.
В трубке слышались протяжные горестные вопли. Нонно. Значит, он все-таки ее любил?
Оказалось, от нее скрывали. Только теперь Карла вспомнила мамину худобу и постоянную усталость (тогда рак только обнаружили), и ее слабый голос в трубке, и настояния, что письма лучше дорогих телефонных звонков, и обещание приехать в Англию, когда ребенок родится, но пока она «занята».
В довершение всего, будто ей и так мало горя, Карле приходится мириться с этим комочком. С этим… существом.
– Ты почувствуешь себя совсем иначе, когда тебе разрешат ее подержать, – наперебой твердили Эд и медсестры.
Но когда крысеныша наконец положили Карле на руки, аппарат издал громкий электронный писк.
– Все нормально, милая, – сказала медсестра. – Это значит, что ребенок еще не умеет дышать самостоятельно.
Карлу все это очень пугало. Как же брать это существо домой, если оно не научилось дышать?
– На это нужно время, – поспешно сказал молодой врач.
– Я все время твержу ей то же самое, – заявил Эд тоном опытного медика.
Карла чувствовала себя ребенком, который все время говорит невпопад. Вот бы мама была рядом! Уж она бы знала, что делать…
Иногда ей казалось, что ее настоящего ребенка украли и подменили: крысеныш ничуть не походил ни на нее, ни на Эда. А тут еще врачи сказали, что у недоношенных часто бывают «проблемы с развитием», которые порой проявляются не сразу. И как ей жить с этой неопределенностью?
Через пять недель, когда Карла (по настоянию Эда) нехотя явилась в больницу с ежедневным визитом, она увидела вокруг инкубатора небольшую толпу. Карла не удивилась: студентов-медиков постоянно приводили полюбоваться самым крошечным младенцем года, но слышались непривычные тревожные сигналы, и экран рядом с инкубатором точно обезумел.
– Мы пытались с вами связаться, – затараторила медсестра, – но у вас с супругом выключены телефоны. Вы уже придумали ей имя?
С самого рождения крысеныша все только об этом и спрашивали, но Карла еще во время беременности отклоняла все предложенные Эдом имена, будто не желая признавать, что беременна. Теперь, когда это существо лежало в инкубаторе, Карла по-прежнему не хотела давать ей имя: это значило бы признать, что крысеныш пришел в их жизнь надолго.
– Не хотите ее окрестить? – странным голосом спросила медсестра, держа какой-то бланк с записями. – Здесь сказано, что вы католичка. Священник пришел, можете с ним поговорить.
– Но я не понимаю…
– Дочь моя. – Тучный молодой человек в белом римском воротничке взял ее за руки, как старую знакомую. – Медицинская сестра пытается донести до вас, что младенцу стало хуже. Давайте же подготовим девочку к ожидающей ее вечной жизни.
Крысеныш умрет? Это же решение всех проблем! Но отчего-то в Карле росло смятение.
– Быть этого не может.
– Дорогая моя, планы Господа не всегда совпадают с нашими ожиданиями…
– А вы не хотите взять ее на руки?
«Нет. Еще уроню, этого еще не хватало», – подумала Карла.
Один из врачей кивнул медсестре, и крысеныша вместе с проводами положили на руки Карле. Глазки-бусинки. Неожиданно длинный, почти аристократический нос. И тут Карла разглядела крошечный рыжий волосок на лысой головенке.
– Поппи[22], – прошептала она. – Ее будут звать Поппи. Поппи Франческа.
Чудесным образом за ночь Поппи выкарабкалась, как выразились врачи.
– Могла бы со мной посоветоваться, прежде чем давать имя, – сказал Эд, который наконец появился в больнице, дыша перегаром.
– Посоветовалась бы, если б ты был здесь, – отрезала Карла, не сводя глаз с дочери, снова помещенной в инкубатор.
– Я вообще-то продавал картину!
– Это все неважно, – вмешалась медсестра. – Если хотите мое мнение, Поппи получила, что хотела, – понежилась на руках у мамочки. Врачи, конечно, возразят, что это их искусство заставило дышать ее легкие, но в таких случаях главное – любовь. Кстати, имя прелестное – у нас уже давно не было Поппи.
– Своеобразное, – пробурчал Эд. – Забавно, как масть передается через поколения – мой дед был ярко-рыжим.
Невероятно, но Поппи день ото дня набиралась сил. Однако любовь, охватившая Карлу в тот страшный день – да, истинная любовь! – слабела с каждым часом, уступая место страху. «Нет!» – готова была крикнуть Карла, услышав, что Поппи «почти можно» забрать домой. Как она справится с таким слабеньким ребенком?
– Я понимаю, тебе трудно, но все будет прекрасно, – сказал Эд, прижимая малышку к груди.
Ему-то хорошо, он умеет обращаться с младенцами, но у Карлы опускались руки. После смерти матери ей казалось, что ее лишили рук. Зачем только она уехала из Италии…
– Это послеродовая депрессия, – сказала патронажная сестра, застав Карлу в слезах. – Самая естественная вещь, особенно после трудных родов. Если затянется, сообщите.
Естественная? Да это полное, законченное сумасшествие! С одной стороны, Карла смертельно боялась оставить дочку одну – вдруг Поппи перестанет дышать! Но тогда – какая ужасная мысль! – Карла освободится от чудовищной, непомерной ответственности.
Если бы ей как следует выспаться, может, она бы и пришла в себя, но Поппи дремала минут по пятнадцать, а не спала по два-три часа, как пишут в пособиях по уходу за новорожденными. Стоило Карле прикрыть глаза, как малышка уже снова кричала. Это как самолету лететь круглые сутки без дозаправки, день за днем, неделю за неделей.
– Она плохо набирает вес, – заметила патронажная сестра. – Попробуйте прикармливать из бутылочки.
Значит, у нее мало молока? И снова Карла прочла на лице Эда, что она неудачница. Поразительно яркие голубые глазки Поппи неотрывно следили за мамашей, как дополнительный упрек.
– Вы уже были в детской группе? – спросила медсестра в другой раз.
К счастью, Эд находился в галерее.
– Да, – солгала Карла.
На самом деле она ужасно боялась – вдруг Поппи что-нибудь подцепит от других младенцев, ведь там столько страшных микробов!
Интересно, мама Франческа тоже боялась? Если бы можно было ее спросить…
Тем временем они с Эдом могли в любой момент лишиться крыши над головой. Терпение у банка иссякло – они отберут дом, если его никто не купит. Так говорилось в адресованных Эду письмах, которые он от Карлы прятал, а она находила.
Но Карла не хотела нового скандала. Когда Эд впадал в депрессию, он становился страшен, особенно сейчас, когда пил больше, чем раньше. Глаза у него вечно были красные, тело неконтролируемо тряслось. Он начал поговаривать о том, чтобы получить опекунство над Томом («Я тут намекнул Лили…»).
– Я не справлюсь, – возразила Карла.
– Прояви же хоть немного сочувствия! Он мой сын, я хочу, чтобы Том жил с нами!
Куда делся прежний Эд? При этом он был сама мягкость, когда нужно было успокоить Поппи, чьи легкие теперь работали на полную мощность, днем и ночью.
– Поспи, – самодовольно говорил он, радуясь, что Поппи успокаивается на руках у него, а не у Карлы.
Но девушка не могла уснуть. Она ворочалась в кровати и думала, какой была бы ее жизнь, если бы они с мамой никогда не жили по соседству с проклятыми Эдом и Лили.
Чтобы полюбить ребенка, порой нужно время, прочла Карла в одной из книг о новорожденных, целый ящик которых остался после рождения Тома. Но всякий раз, прикладывая этот крошечный комочек к груди (единственное, что успокаивало Поппи), Карла чувствовала неодолимую панику.
На смену страхам, что Поппи умрет, пришел другой: в суматохе преждевременных родов Карла совсем забыла о письме с тонкими крупными буквами: «Ты и твой ребенок заплатите за все».
После выписки из больницы Карла, к своему облегчению, нашла письмо в сумке. Значит, Эд его не читал.
– Это будет наш с тобой секрет, – сказала Карла ребенку, до крови терзавшему ее соски. – Смотри не проговорись.
Что касается автора анонимных писем, Карла была убеждена, что почерк женский. Какая-то подруга Лили, решившая отомстить. Прежняя секретарша, например, ненадолго подобревшая, когда у Карлы отошли воды. Никому нельзя доверять!
– Ты меня беспокоишь, – твердил Эд. – Ты плохо ешь, и Поппи не получает достаточно молока.
Ну, значит, они обе умрут. Погибнут от недоедания и попадут в рай к маме Франческе.
– Во сне она все время твердит о каком-то письме, – услышала Карла слова Эда, говорившего с патронажной сестрой, которую вызвали ее осмотреть. Карла всегда подслушивала под дверью, когда они думали, что она лежит в кровати.