— А с этим что делать? — Судя по звуку, рыжий с силой пнул лежавшего рядом Грэгори. — Добить?
— Ни в коем случае, — к моей радости, тут же отрезал Джойс и, взяв меня на руки, поднялся. — Он нам пригодится. Я пока не подобрал никого, кто сможет его заменить.
— А контролировать ты его как собираешься, если метод Виттэрхольта не работает?
— На нем бы это не сработало в любом случае, — усмехнулся «жених». — Место давно занято. Но нашему другу-змеенышу об этом знать не обязательно. Пусть верит в будущие родственные связи своей семейки.
— Как скажешь, — отозвался Айз, ничуть не смущенный издевкой, прозвучавшей в адрес Коллейна. — Но Брэма-то нельзя здесь просто оставить?
— Позови кайров, пусть отнесут его в зеленую комнату, — распорядился Джойс и зашагал прочь.
А я старательно изображала беспамятство, в то время как шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью, пытаясь сложить из услышанного целую картинку.
Полотно выходило рваным, похожим на старое, потрепанное временем лоскутное одеяло. Обрывки фраз, мимолетные жесты, интонации никак не желали срастаться в единое целое. Заговор внутри заговора? Пожалуй, это был единственный однозначный вывод. Трактовать иначе слова главного заговорщика и моего самопровозглашенного жениха было нельзя. С одной стороны, это двуличие вызывало во мне низменную, злобную радость — предательство Коллейна и не такого заслуживало, на мой взгляд. С другой — обнаружение второго дна у сумасшедшего племянника лэйдара настораживало. Я опасалась его, когда он просто слишком навязчиво проявлял симпатию, боялась, когда очутилась в его доме и сочла безумцем, теперь же страх перерос во что-то большее. Пока я думала, что Джойс слепо верит в мою бездарную игру, было проще. Считать его дураком, которому самолюбование мешает объективно оценивать реальность, было спокойнее. Но рассуждения Саммермэта о разумности моего притворства начисто отрицали подобную слепоту. И это было страшно по-настоящему!
Пока я предавалась невеселым мыслям, мое «бесчувственное» тело заботливо куда-то несли и наконец бережно опустили на мягкую, гладкую поверхность. Кровать? Пальцы «жениха» пробежались по моей шее, щеке, погладили бровь, обвели контур рта. Я даже дышать почти перестала, надеясь, что Джойс оставит меня приходить в себя и уйдет, но он удаляться не спешил — с лица его руки перешли ниже, обрисовали ключицы, пересчитали звенья цепочки, убегающей в ворот блузы. Еще чуть-чуть — и я была бы вынуждена срочно очнуться, но тут в наше безмолвное «общение» вмешались посторонние звуки — скрипнули петли, раздался топот нескольких пар ног, стук закрывшейся двери и вопросительное:
— Куда его?
— Может, к вот той стене? — предложил другой незнакомый голос.
— Это было бы крайне негостеприимно, — рассмеялся Саммермэт. — И недальновидно, — добавил он, расстегнув пуговицу на моей груди и взявшись за следующую. — Мы же не хотим простудить будущего союзника. Кладите с того края, — распорядился он.
— Знаешь, Джойс, — задумчиво произнес рыжий лэйд Койл. — Порой я тебя совершенно не понимаю. В твоем распоряжении целый дом, а ты…
— А я всего лишь помещаю двух своих особо ценных гостей в самое надежное помещение, — продолжил оборванную реплику мой «жених». — В этой комнате нет окон и всего одна дверь.
— Но они же… — попытался возразить одержимый, но договорить ему снова не дали.
— Мне совершенно безразлично все, что может произойти, — на результат это нисколько не повлияет. Восстановится Брэмвейл или нет, расскажет ему что-то Эльза или нет — это несущественные детали, — спокойно произнес Саммермэт, неспешно приводя мою одежду в прежний, приличный вид. — Куда больше меня волнует то, что должно было бы озаботить и тебя, если бы ты видел дальше собственного носа.
— И что же это?
— То, что наш дорогой друг появился здесь, в первую очередь указывает на несработавшую ловушку, — пояснил Джойс. — А во вторую — на возможность скорого визита других незваных посетителей.
— Ты думаешь?
— Именно! Я, — сделав ударение на местоимении, веско заявил «жених», — думаю, а вот чем занят ты, Айз? И какого калфа ты еще здесь, а не осматриваешь территорию Саммер-мола?
К концу фразы Джойс сорвался на крик, от которого я чуть не оглохла.
— Уже иду! — виновато отозвался рыжий.
— Мы еще нужны, хозяин? — тихонько поинтересовался кто-то незнакомый.
— Идите! — отпустил Джойс. — Дружный топот ног подтвердил покорность его распоряжениям. — Отдыхай, Эль, — одарил он командой и меня и, коснувшись моих губ невесомым поцелуем, тоже ушел.
Или сделал вид, что ушел. Открыть глаза я не решалась довольно долго, напряженно вслушиваясь в тишину. Мне никак не верилось, что меня оставили одну. Вернее, не совсем одну, если я сделала верные выводы из сказанного заговорщиками. Минуты тянулись как часы, и наконец не выдержав, я осторожно посмотрела сквозь ресницы. Никто не завопил над ухом обличающе: «Попалась, притворщица!» — и я, осмелев, «очнулась». Вопреки моим опасениям, «жених» не притаился поблизости — он действительно покинул уже знакомую мне змеиную спальню, так же, как и его подельники. А на другом краю кровати лежал Грэгори, напоминающий высохший на солнце труп.
По крайней мере, именно такой была моя первая мысль при виде бледной и словно обезвоженной кожи, туго обтянувшей кости черепа и пальцы. Прочие части тела были закрыты одеждой, но и по тому, как она обвисла, было понятно, что изменения не ограничиваются лицом и руками. Это было бы похоже на магическое истощение, если бы не одно но — сетка сосудов не светилась, а лишь еле заметно мерцала, будто остатки дара пульсировали в венах чародея, постепенно угасая. Я никогда даже не слышала о возможности утратить подаренное кровью Повелителей, но это была единственная версия происходящего.
Переместившись ближе к мужу, я обхватила ладонями его голову, пытаясь хоть как-то согреть. Если бы не уверенность, с которой заговорщики обсуждали Грэга как живого, я бы, без сомнения, сочла его мертвым. Чтобы уловить едва слышное дыхание и нащупать еле-еле подрагивающую ниточку пульса, нужно было знать, что они есть. Кончики пальцев мгновенно онемели от холода, словно прикасались не к человеку, а к его копии из льда. Я принялась растирать кисти Грэгори, но они не спешили теплеть. Смотреть на искаженные неведомыми чарами черты мужа было слишком страшно и больно, и я принялась изучать уже оцененную прежде обстановку. Взгляд перебегал с разрисованного облаками потолка на чешуйчатые стены, из одного угла комнаты — в другой, пока не зацепился за знакомый предмет — из-под кресла торчал краешек моей сумки.
Обернув вокруг мужа пушистое зеленое покрывало и подпихнув ему под шею подушку, я вытряхнула на обнажившуюся простыню содержимое незаменимой спутницы каждой женщины. Конечно, там не могло оказаться волшебного средства от неведомого «недуга», одолевшего Грэгори, но я робко надеялась обнаружить хоть что-то полезное. Искать маячок, о котором говорил супруг, было конечно же бесполезно — я достаточно много времени провела в доме Мисталя, чтобы Соэра могла не только обыскать сумку, но и выковырять амулет слежки из каблука сброшенных, чтобы залезть на диван с ногами, сапожек. Словно тонкая издевка, последним на гору высыпавшейся мелочи шмякнулся изображением вниз портрет четы Брэмвейл. Любоваться кукольным личиком рыжеволосой Эдиллии у меня и прежде не было особого желания, а после знакомства с таким же рыжим одержимым я и свою предшественницу готова была записать в родственницы калфов.
Порыву с силой швырнуть рамку в ближайшую стену осуществиться было не суждено — будто почувствовав возможность покушения на память о любимой первой жене, Грэг шевельнулся и зашелся приступом сухого кашля. Позабытый портрет так и остался валяться посреди кровати, а я с ожившей надеждой принялась теребить мужа. На сей раз мои усилия не прошли даром — температура тела его ничуть не изменилась, но свечение хищной крови стало нарастать, вырисовывая сетку под бледной кожей. Воодушевившись достигнутым результатом, я так увлеклась, что не заметила, что уже практически уселась сверху на «пациента» и что мои ладони совсем окоченели, а пальцы почти не гнутся. Я с радостью следила, как пробуждается в жилах Грэгори магия, пока не встретилась взглядом с его ярко-желтыми глазами с узкой полоской зрачка. Испугаться не успела — муж хищно, по-звериному оскалил зубы, схватил меня за плечи и, дернув на себя, буквально впился в мои губы поцелуем, больше похожим на укус. Сперва онемение стремительно расползалось по моему лицу, потом, миновав шею, перешло на тело. С каждой секундой я чувствовала все большую слабость и, наконец, потеряла сознание. На сей раз — на самом деле.
Кто-то грубо тряс меня за плечи. Открыв глаза и проморгавшись, чтобы вернуть зрению четкость, я уставилась на сердитое лицо Соэры, подсвеченное фасваровым стержнем, который она держала в руке.
— Сколько можно спать? — возмутилась Эри.
Я хотела пожаловаться на слабость, головокружение и тошноту, но вдруг вспомнила о предательстве и, приподнявшись на локтях, попыталась отползти подальше. Было темно, очень темно, кроме островка вокруг куска фасвара ничего больше не было видно, и я даже не могла понять, где нахожусь. Все еще в змеиной комнате или где-то еще? И где Грэг? Я испуганно принялась ощупывать кровать рядом с собой.
— С ума сошла? — прошипела чародейка. — Поднимайся и пойдем отсюда!
— Куда? — охрипшим не то после обморока, не то от волнения голосом произнесла я.
— Отсюда, — веско повторила Эри. — Или тебе интерьер приглянулся?
На свободной ладони Соэры стал медленно разгораться голубоватый огонек. Через несколько мгновений, оторвавшись от ее руки, он поплыл по воздуху, словно мыльный пузырь, и, зависнув в некотором отдалении, резко вспыхнул, залив светом спальню. Это была она — подвальная «нора» Джойса. В холодном магическом свете изображенная на стенах тварь стала совсем жуткой — чешуя заиграла переливами зелени и позолоты, будто змей заворочался, оживая. А Грэгори не было — ни на кровати, ни в кресле, ни вообще в комнате.