– А вот и моя малышка, – весело произносит Эдди при моем появлении.
Я с улыбкой приветствую его, но огорчение, видимо, написано у меня на лице, потому что он тут же хмурится.
– Все в порядке?
Я легко шагаю в его объятия и вздыхаю, положив голову ему на грудь, а руки Эдди обнимают меня.
– Долгий день прогулок по свадебным салонам, – поясняю я. Эдди усмехается и успокаивающе поглаживает меня по спине.
– Звучит утомительно, – говорит он. – Пива?
Я киваю, хотя у меня и так слегка болит голова после выпитых ранее двух бокалов шампанского, к тому же сейчас еще нет и трех часов дня.
Поцеловав меня в лоб, Эдди разжимает объятия и идет к холодильнику, а я кладу сумочку и направляюсь в кухню, чтобы прихватить пару лаймов из серебряной чаши на стойке.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Эдди проводит рукой по моей спине, и я заставляю себя улыбнуться, нарезая лаймы на дольки для нашего пива.
– Да, все нормально, – отвечаю я, затем качаю головой, тыльной стороной ладони откидывая прядь волос со лба. – Просто я сегодня столкнулась с Триппом Ингрэмом, и он вел себя странно.
Замерев, Эдди смотрит на меня сверху вниз.
– В чем именно странно?
На самом деле я не уверена, насколько сильно хочу углубляться в эту тему. Нервы все еще на пределе, и есть опасения, что Эдди поймет меня неправильно, если я скажу ему правду. Меня пугает, что он может подумать, будто я близко к сердцу приняла слова Триппа о нем и лодках. Я твержу себе, что это не так, поэтому, выронив нож на стойку, усмехаюсь Эдди.
– Ну, ты знаешь. Что можно ожидать от такого парня, как он? – Обвив руками его шею, я прижимаюсь к нему всем телом. – Он думает, что я выхожу за тебя замуж из-за твоих денег.
Смутная настороженность покидает лицо Эдди; он обвивает руками мою талию, положив ладони мне на бедра.
– Надеюсь, ты сказала ему, что на самом деле выходишь за меня ради секса.
– Естественно, – отвечаю я и покусываю его нижнюю губу, когда Эдди наклоняет голову, чтобы поцеловать меня.
Трипп Ингрэм и его чушь собачья забыты.
Чуть позже мы располагаемся во дворе в больших садовых деревянных креслах и разводим огонь в очаге из камня. Рядом дымит гриль, и запах готовящегося мяса напоминает мне о тех летних ночах в Фениксе, когда воздух был таким неподвижным и сухим, что казалось – от одной искры все вокруг может охватить пламя.
Гриль перевернут, горящие угли разлетелись по усыпанному гравием двору, Джейн – настоящая Джейн – плачет, у мистера Брока красное лицо, запотевшая банка пива в одной руке, щипцы – в другой.
На его кухонном фартуке с надписью «Поцелуйте повара» изображена огромная лягушка, ее красные губы непристойно вытянуты для поцелуя. Я распластана на камнях, рука обожжена, лицо пылает, а в голове крутятся мысли о том, как глупо выглядит этот фартук, как глупо, что такой человек, как мистер Брок, имеет такую власть над всеми нами.
Я так давно об этом не думала; это уродливое воспоминание, гонимое прочь, всплывает теперь, в этом идеальном месте. Опустив взгляд, я снова разглядываю свое обручальное кольцо, поворачивая руку туда-сюда, чтобы поймать отблески пламени.
Все кончено. Прошлое не вернется. Что бы там ни говорил Джон.
Эдди рядом вздыхает, вытянув перед собой длинные ноги; сегодня вечером у него по-настоящему цветущий вид. Я размышляю о том, каким потрепанным он выглядел в момент нашего знакомства, как за последние несколько месяцев постепенно изменился, и испытываю небольшой прилив удовлетворения. Полагаю, это моя заслуга. Я сделала его счастливым. Он стал таким благодаря мне.
И скоро я стану его женой. Я думаю о свадебных платьях, которые видела сегодня, о выставленной на витрине фате, которую не терпелось примерить.
– По-моему, нам следует пожениться тайно.
Я совсем не собиралась этого говорить, но сказанного не воротишь, и я понимаю, что не хочу брать свои слова обратно. Эдди ненадолго замирает, поднеся бутылку пива ко рту, потом все-таки делает глоток и поворачивается ко мне:
– Мы не обязаны делать ничего против твоей воли.
– Просто… У меня нет большой семьи, – поясняю я. – И я почти никого не знаю в Бирмингеме. Или, по крайней мере, никого, кого бы я хотела видеть на своей свадьбе.
Эдди ухмыляется, приподняв брови.
– Я тоже не хочу, чтобы этот засранец Джон присутствовал на моей свадьбе.
Потянувшись, он берет меня за руку и большим пальцем рисует круги на тыльной стороне ладони.
– Джейни, только скажи, и мы поженимся завтра в здании суда. Или сделаем это на озере. Черт, мы можем поехать в Теннесси, если хочешь, снять одно из этих сентиментальных горных шале. Я думаю, что в Гатлинбурге даже имеются свадебные часовни для тех, кто решил пожениться внезапно.
Я улыбаюсь, но молчу, игнорируя странный спазм в животе, возникший при мысли о том, чтобы выйти замуж за такого человека, как Эдди, но при этом устроить свадьбу, которую всегда получают такие девушки, как я. Дешево, быстро, безвкусно. Когда я предложила пожениться тайно, то фантазировала о том, как мы произносим клятвы на пляже с белым песком, после чего устраиваем романтичную брачную ночь в большой кровати с прозрачной москитной сеткой. Я не представляла, как мы подходим к окну регистрации браков, словно собираемся купить картошку фри, а потом направляемся в мотель с рекламой бесплатной парковки на неоновой вывеске.
Тем не менее в чем я точно уверена, так это в том, что мне нельзя выходить замуж здесь. Я не могу идти к алтарю в большой церкви в пышном платье и понимать, что всякие там Кэмпбелл и Кэролайн, подруги Беа, сравнивают меня с ней.
Прихватив по пути пустые бутылки из-под пива, я ухожу в дом. Из-за приоткрытой двери, ведущей во внутренний дворик, до меня откуда-то сверху доносится некий звук. Замерев в дверном проеме, я поворачиваю голову и прислушиваюсь. Раздается один удар, за ним второй, третий. Закрыв за собой дверь патио, я оглядываюсь на Эдди: он по-прежнему сидит в садовом кресле, но теперь закинув руки за голову и подняв лицо к вечернему небу. Я осторожно углубляюсь в дом.
Звуки теперь ритмично повторяются, ровное «тук-тук-тук» похоже на удары сердца; мне вспоминается одна книга, которую нас заставляли читать в средней школе, о человеке, похороненном под половицами, о его убийце, которому мерещились звуки сердцебиения старика, и на одно ужасное мгновение на ум приходят мысли о Беа.
Стук прекращается.
Я стою в ожидании, затаив дыхание и сжав в руках пустую бутылку из-под пива.
Три резких удара в парадную дверь едва не заставляют меня выпрыгнуть из кожи, одна из бутылок падает на пол, а я испускаю звук, похожий на нечто среднее между криком и вздохом. Однако стук доносится из передней части дома, а не сверху – кто-то стучит в дверь.
– Джейн?
Через стеклянную дверь я вижу, как Эдди, сидя на прежнем месте, окликает меня, слегка повернув голову в мою сторону. Я хмуро смотрю на этот затылок, на идеально взъерошенные волосы.
– Я в порядке, – отвечаю я. – Просто кто-то постучался.
Когда я выхожу в прихожую, кто-то снова стучит. Я открываю дверь – на пороге стоит женщина в брюках цвета хаки и синей рубашке, к поясу прикреплен значок.
Полицейский.
Сердце так быстро бьется в груди, что кажется, будто женщина это увидит; я кладу руку на ключицу, внезапно обрадовавшись, что ношу на пальце кольцо с бриллиантами и изумрудом, которое покажет гостье мое положение здесь. У меня больше нет причин бояться, напоминаю я себе. Незнакомка, стоящая на крыльце, видит не ту девушку, которой я была раньше, ей неизвестно о том, что я сделала. В ее взгляде нет подозрительности, глаза не прищурены, губы не поджаты. Она видит хозяйку этого дома, женщину в одежде от Энн Тейлор и в настоящих драгоценностях, женщину, чьи волосы не собраны в тонкий хвост, женщину с таким дорогим макияжем, что он совсем не заметен на лице.
Вот кого она видит – будущую миссис Джейн Рочестер.
Но мое тело, похоже, не хочет этого признавать. Сердце все так же грохочет, желудок сжимается, колени подгибаются.
– Приветствую. – Она улыбается и тянет руку для рукопожатия. – Меня зовут детектив Лоран, и мне очень жаль, что я помешала вашему ужину.
Ее ладонь теплая и мозолистая, и я пожимаю ее, не отрывая своей левой руки от груди.
– Мы не ели, – отвечаю я, а потом думаю о Кэмпбелл и Эмили и о том, как бы они встретили детектива, явившегося на порог их дома весенним вечером. Я беспокойно, сконфуженно хмурюсь: – Что-то случилось?
В конце концов, если бы к Кэмпбелл и Эмили явился полицейский, они бы только пришли в недоумение, вряд ли бы визит стал поводом для личного беспокойства, потому что, само собой, они не сделали ничего плохого. В Торнфилд-Эстейтс полиции не следует бояться, ей следует доверять, ведь она всегда на вашей стороне.
Детектив Лоран хмурится, по обе стороны ее рта пролегают глубокие складки. Она старше, чем сначала показалось, и теперь мне заметна легкая седина в ее черных волосах.
– Мистер Рочестер дома? – интересуется она.
Я чувствую, как во рту становится сухо. Это случилось, Джон позвонил кому-то, все стало известно, вот почему я недавно вспоминала Феникс, это было интуитивное предчувствие конца, это…
– Детектив Лоран.
Возникнув у меня за спиной, Эдди обнимает меня за талию. Я ощущаю вес его руки на моем бедре; от одного лишь прикосновения я сразу чувствую себя лучше, и меня это слегка раздражает. Я никогда не относилась к тому типу женщин, которые прячутся за спинами мужчин, но должна признать, что мне приятно присутствие Эдди рядом, когда взгляд детектива падает на его часы «Ролекс», а затем на мраморный пол к его босым ногам.
– Рад снова вас видеть, – произносит Эдди, сверкнув улыбкой.
Я моргаю, глядя на него. Эдди нервничает. Он держится свободно и расслабленно, но я-то знаю, что Эдди не использует свое обаяние без причины. Глядя на его загорелую шею, виднеющуюся в вырезе воротника ярко-зеленой рубашки, я замечаю, как под кожей равномерно пульсирует жилка.