Она стоит на тротуаре под навесом магазина, спрятав лицо за солнцезащитными очками, и представляет смесь жалости с легким оттенком злорадства на чужих лицах, обращенных к ней. Повинуясь внезапному порыву, с дрожащими руками, Беа пересекает улицу и останавливается перед столиком, испытывая небольшое варварское удовольствие от того, как муж и подруга вздрогнули от ее громкого приветствия. На столе между ними лежат чертежи. Компания-подрядчик, которой владеет Эдди (бизнес, в который она вложила свои деньги и подарила ему), выполняет работы в доме Бланш. На самом деле все это выглядит невинно – просто дружеская встреча на деловом обеде, чтобы обсудить некоторые детали, – но дело не только в этом. Дело в том, что с тех пор, как Бланш пришла в голову идея, чтобы Эдди отремонтировал ее дом, муж Беа проводит там все свое время. Или Бланш постоянно торчит в доме Беа, сидит на задней веранде с Эдди, пьет вино Беа и показывает Эдди на какой-то доске в «Пинтерест» «кухню своей мечты».
А Эдди просто улыбается ей, поддакивает. Водит ее обедать, как выяснилось.
– Ты поставила меня в неловкое положение, – скажет ей Эдди позже, когда они вдвоем будут готовить ужин на кухне. Беа допивает третий бокал вина, стереосистема звучит слишком громко. – На самом деле, – продолжает он, – ты сама себя поставила в неловкое положение.
Беа молчит, потому что знает, что это разозлит его, и он действительно злится. Раздраженно фыркнув, Эдди срывает с плеча кухонное полотенце и бросает его на стойку, а затем уходит на заднюю веранду, прихватив с собой ее бокал вина.
Больше эта тема между ними не поднимается, но в очередной раз, встретившись с Беа, чтобы попить кофе, Бланш рассыпается в извинениях и робко улыбается, а потом выдает:
– Ты все принимаешь близко к сердцу, Беа.
Беа долго размышляет об этом, обдумывает это невзначай брошенное заявление, легкую подколку между строк, намек на осуждение, пока Бланш деревянной ложечкой снимает взбитые сливки со своего кофе.
Два дня спустя Беа берет телефон Эдди – он не ставит пароль, ему это и в голову не приходило, таков уж Эдди, – и видит сообщение: Бланш прислала селфи. Ничего страстного или сексуального, ничего пошлого, всего лишь снимок ее наигранно хмурого лица.
«Соскучилась по тебе!»
Некоторое время Беа смотрит на сообщение, затем пролистывает его.
Опять же, с ума можно сойти, насколько ничтожны фактические доказательства, нет ни одного конкретного подтверждения, что у них роман, нет какой-то детали, за которую можно уцепиться и призвать обоих к ответу, но в целом… Множество моментов, разговоров. Близость, которую они оба отрицают, существует. У Бланш жизнь не задалась, Эдди разочарован из-за того, как редко Беа бывает дома. Обмен забавными словечками, которые не имеют смысла, но почему-то смешат обоих, какими-то снимками, не имеющими к Беа никакого отношения. Честно говоря, Беа никогда не приходило в голову, что Эдди способен изменить ей, но больше всего ее задевает предательство Бланш. Вот что по-настоящему больно.
Так что на самом деле то, что произошло между Беа и Триппом, даже справедливо.
Они все по-соседски собираются у Кэролайн на барбекю, и Трипп, как обычно, напивается до чертиков еще до того, как солнце полностью садится.
– Они действительно нашли общий язык, да? – спрашивает он Беа, вместе с ней наблюдая, как Эдди и Бланш болтают у гриля.
У Эдди в руках пиво, у Бланш коктейль «маргарита». Они смеются, а Беа давно не видела Эдди таким расслабленным и счастливым. Обернувшись, Бланш смотрит на Беа и Триппа и просто улыбается, подняв бокал в знак приветствия. Беа и Трипп тоже поднимают бокалы, и все кажется нормальным, все так, как и должно быть, все они просто лучшие друзья.
Вот только Беа замечает, как улыбка Бланш превращается в ухмылку. Она видит, как Эдди протягивает руку, чтобы коснуться локтя Бланш, когда объясняет ей что-то.
– Слушай, если они трахаются, означает ли это, что Эдди должен предоставить ей десятипроцентную скидку? – обращается Беа к Триппу, и это вызывает у него смех. Так он выглядит лучше – больше похож на того Триппа, за которого Бланш вышла замуж. Того Триппа, в которого Бланш была влюблена.
– Скорее это Бланш должна накинуть ему двадцать процентов бонуса, – отвечает Трипп, и Беа смотрит на него поверх плеча, медленно расплывается в улыбке и демонстративно разглядывает.
– По-моему, ты слегка недооцениваешь себя, Трипп.
Как оказалось, это неправда.
Их секс в ванной комнате на верхнем этаже дома Кэролайн, бесспорно, выходит посредственным, и Беа даже не изображает оргазм, сосредоточившись вместо этого на отвратительной гравюре, висящей на стене, – банальной сцене пикника. Пока Трипп стонет, уткнувшись ей в шею, Беа размышляет о том, что ей придется отправить Кэролайн одну из новых ярких цветных гравюр, недавно выпущенных в летней коллекции «Сазерн-Мэнорс».
После секса Трипп на удивление полон раскаяния. Он проводит ладонью по лицу и говорит:
– Не знаю, зачем я это сделал.
Беа точно знает, зачем она это сделала, – в отместку Бланш и Эдди, чтобы уделать Бланш, прежде чем Бланш уделает ее, – но внутри ощущает такое же опустошение.
Позже Трипп присылает ей сообщение:
«Мне жаль, но в то же время я не сожалею».
Беа прекрасно его понимает.
Часть VIIДжейн
В течение последних нескольких недель я придерживаюсь решения доверять Эдди, стать такой невестой, какую он хочет и заслуживает. Перейдя от слов к делу, я покупаю то платье, которое мне приглянулось в местном свадебном салоне «У Ирэн», в комплекте с вуалью, новыми туфлями и всем прочим.
Мы чаще говорим о свадьбе. Нам по-прежнему хочется устроить небольшой и скромный праздник, но мы планируем провести его здесь, в Бирмингеме. Больше никаких разговоров о том, чтобы сбежать ото всех – наконец-то мы нашли золотую середину.
Я бегаю трусцой, хотя летняя жара становится все более безжалостной, и Эдди предостерегает, что я могу умереть от теплового удара, но на самом деле мне нравится выходить на улицу рано утром, до того, как влага начнет испаряться с земли, пока трава еще влажная и изумрудно-зеленая, а солнце только-только поднимается над горизонтом. Мне нравится, как пот стекает по спине, щиплет глаза, скрытые за солнцезащитными очками.
Иногда я встречаю Эмили и Кэмпбелл. Они всегда идут, а не бегут, и, хотя Эмили каждый раз машет мне и улыбается, в улыбке Кэмпбелл сквозит какое-то напряжение.
Однако этим утром улицы пусты, даже в восемь утра для большинства людей июльская жара зашкаливает, и я понимаю, что оказываюсь на улице, где живет Трипп.
Его обвинили в убийстве первой степени, но отпустили домой. Хорошо быть богатым белым парнем.
Я стараюсь не думать о Фениксе, о задыхающемся на полу мистере Броке, о болезненном страхе, в котором я жила с тех пор. Если бы меня поймали, если бы выяснилось, что я сделала, думаете, я смогла бы просто прохлаждаться дома у Эдди в ожидании суда? Нет, меня бы нарядили в оранжевую тюремную робу, не предоставив даже возможности сказать «я невиновна».
Вот еще одно напоминание о том, что мир, в котором живут эти люди, – все равно что другая планета.
Адвокат Триппа смог доказать, что его клиент не намерен спасаться бегством, поэтому Триппу разрешили вернуться в Торнфилд-Эстейтс и ожидать здесь суда, до которого еще несколько месяцев. Я твержу себе, что к тому времени, когда Трипп предстанет перед судом, это уже ни на что не повлияет. К тому времени мы с Эдди поженимся, и, хотя Эдди наверняка придется давать показания, я смогу остаться в стороне.
Однако это не помешало мне прочитать все, что только можно, об этом деле. Я выяснила, что у Бланш был сильно раздроблен череп и что Трипп купил молоток всего за несколько дней до того, как его жена отправилась на озеро. Тупица воспользовался своей кредитной картой, совершая покупку в хозяйственном магазине в селении Овертон. Полиция выдвинула теорию, что Трипп приехал к женщинам без предупреждения, уговорил их сесть в лодку, хотя все они были сильно пьяны, и затем что-то случилось. Ссора, спор. Трипп был пьян, они все напились, и все закончилось тем, что Бланш оказалась в воде.
Насчет Беа ничего не известно. Возможно, она закричала и Трипп ударил и ее тоже; возможно, упала в обморок или свалилась с лодки, когда Трипп начал убивать ее подругу. Быть может, она появилась в самый неподходящий момент, растерянная, ничего не понимающая, и Трипп столкнул ее за борт.
Копы признались Эдди, что предъявить Триппу обвинение в убийстве Беа может быть сложнее, поскольку ее тело до сих пор не найдено и в лодке не осталось никаких улик. Ни крови, ни ДНК. На данный момент строятся лишь предположения, и отчасти еще и поэтому адвокат Триппа смог добиться его освобождения под залог.
Ну, поэтому и еще благодаря Привилегии Богатого Белого Чувака.
Я останавливаюсь перед домом Триппа и смотрю на его окна, нервно теребя нитку в боковом шве своей одежды и гадая, чем там Трипп сейчас занимается. О чем он думает. Эдди считает, что Триппу не дадут большой тюремный срок, даже если признают его виновным, – таких парней никогда не сажают надолго. Поскольку обвинения по-прежнему в основном носят косвенный характер, окружной прокурор может придерживаться статьи о непредумышленном убийстве, чтобы не проиграть дело. Адвокаты Триппа будут утверждать, что у стороны обвинения есть только тело Бланш и пролом в ее затылке. Тот факт, что Трипп купил молоток, не означает, что он убил им свою жену, она могла сама удариться головой, когда упала с лодки.
Занавеска в окне на верхнем этаже слегка сдвигается, за ней видно какое-то движение; я понимаю, что Трипп наблюдает за мной.
Постояв еще немного на тротуаре, я гадаю, выйдет ли он, попытается ли заговорить со мной, но больше никаких признаков жизни нет. Я вновь бегу дальше.
К моему возвращению в доме никого нет, Эдди уже ушел на работу. Я захожу на кухню, хватаю бутылку воды из холодильника и, прислонившись бедром к стойке, жадно пью. Вода такая холодная, что сводит зубы и сверлит болью висок.