«У меня счастливый брак», — убедила она саму себя.
Кэтрин никогда не видела такого, даже по телевидению, даже в фильмах. Снятые на пленку события, как она теперь понимала, теряют свой драматизм. Вдоль проходящей по морскому берегу дороги стояли легковые автомобили и большие микроавтобусы. Их колеса глубоко погрузились в песчаную почву на обочине дороги. На кузовах микроавтобусов красовались большие буквы названий телекомпаний: Дабл-ю-би-зэт, Дабл-ю-эн-би-си, Си-эн-эн. При виде приближающейся к ним машины телевизионщики оживились. Кэтрин видела, как с места сорвался оператор с огромной камерой, прикрепленной с помощью мудреного приспособления к его плечу.
Роберт, сгорбившись, сидел за рулем с видом человека, ожидающего, когда на него нападут. Кэтрин боролась с желанием зажмуриться, забиться куда-то в угол машины, чтобы ее не видели.
Зачем мы поехали сюда? — напряженно вжавшись в сиденье автомобиля, спросила она. Ее голос звенел металлом.
Кэтрин плотно сжала губы.
Репортеры и операторы столпились у деревянных ворот и забора из проволочной сетки. Ворота эти были установлены еще в те времена, когда здесь жили монахини. Джек никогда их не чинил и не запирал, поэтому Кэтрин удивилась тому, что ими еще можно пользоваться.
Мы пошлем людей к дому вашей бабушки, — заверил Роберт.
Джулии это не понравится.
Боюсь, иного выхода нет. К тому же я не уверен, что ваша бабушка не будет благодарна нам за помощь. Ведь они, — указывая рукой на толпу репортеров и операторов, сказал Роберт, — не станут церемониться. Джулия и глазом моргнуть не успеет, как эти типы вторгнутся на лужайку перед ее домом.
Я не хочу, чтобы они набросились на Мэтти.
По-моему, Джулия не из тех людей, которые будут миндальничать с настырными прохвостами, — попытался успокоить ее Роберт.
Какой-то мужчина сильно забарабанил рукой по стеклу. Кэтрин вздрогнула. Роберт прибавил газу. Машина поехала быстрее. Где полицейские? С безрассудной храбростью самоубийц журналисты окружили автомобиль, заставив Роберта притормозить.
Отовсюду раздались крики:
Миссис Лайонз! Вы слушали аудиозапись?
Это она? Волли! Это она?
Пошевеливайся! Сними ее лицо крупным планом.
Миссис Лайонз! Как вы прокомментируете предполагаемое самоубийство вашего мужа?
Кто этот мужик рядом с ней? Он из авиакомпании?
Миссис Лайонз! Как вы можете объяснить?..
Кэтрин голоса репортеров напоминали собачий лай, а брызгающие слюной рты казались неестественно большими. Цвета окружающего мира вначале обрели шокирующую яркость, а затем неожиданно померкли. Женщина почувствовала, что она на грани обморока. Как могла она, обыкновенный человек, живущий самой обыкновенной жизнью, привлечь к себе внимание всех этих журналистов?
Господи! — вскрикнул Роберт, когда об окно автомобиля стукнулся объектив видеокамеры. — Этот придурок только что разбил свою аппаратуру!
Чуть приподнявшись, Кэтрин увидела за головами окружившей автомобиль толпы Берта Сиэрза. Года сгорбили его высокую, худую, как жердь, фигуру. Из полицейской формы на Берте была одна лишь куртка. Остальную одежду он, должно быть, не нашел, когда его в спешке вызвали к дому Кэтрин. Женщина помахала отставному полицейскому рукой, но он явно был в глубокой растерянности. Он стоял за воротами и изумленно оглядывал неистовствующую толпу. Его руки беспомощно метались из стороны в сторону так, словно Берт Сиэрз размахивал невидимым жезлом регулировщика.
Старик за воротами — Берт, бывший полицейский, — сказала Кэтрин Роберту. — Его, должно быть, временно восстановили в должности.
Пересаживайтесь на мое место, — отрывисто распорядился мужчина. — Закройте за мной дверь. Потом езжайте. Как его фамилия?
Сиэрз.
Не успела Кэтрин опомниться, как Роберт выскользнул из машины, захлопнув за собой дверцу. Женщина неуклюже перелезла через рычаги переключения передач на сиденье водителя и заперла дверцу автомобиля.
Роберт засунул руки в карманы пальто и храбро зашагал вперед, расталкивая плечами настырных репортеров и операторов.
Берт Сиэрз! — что есть мочи заорал он.
Окружающие на мгновение замерли, удивленно уставившись на кричавшего.
Люди потеснились, и Кэтрин потихоньку тронулась вперед через «коридор», создаваемый Робертом.
«А если они меня не пропустят?» — со страхом думала она.
Подойдя к воротам, Роберт отпер их. Всюду, куда бы ни падал взгляд Кэтрин, сверкали на солнце линзы камер, суетились женщины в деловых костюмах и мужчины в ярких ветровках.
Автомобиль медленно катился вперед. Роберт нетерпеливо махнул ей рукой. Кэтрин нажала на газ.
Она боялась, что толпа последует за ней до дома, легко преодолев символическое препятствие в виде ее спутника и пожилого Берта Сиэрза, но, повинуясь неписаному закону, смысл которого Кэтрин до конца не понимала, журналисты остановились перед самыми воротами.
Оказавшись в относительной безопасности, она затормозила.
Поехали, — садясь на пассажирское сиденье, распорядился Роберт.
Дрожащими руками вырулив на подъездную дорожку, женщина медленно поехала вперед.
Быстрее, — нервно озираясь, приказал ее спутник.
Прорываясь через буйствующую толпу перед въездными воротами собственного дома, Кэтрин надеялась, что найдет там убежище, если только они с Робертом сумеют добраться до двери. Однако она слишком поздно заметила четыре автомобиля, припаркованных на подъездной дорожке. В ее голове зазвонил тревожный звоночек. Сколько человек могло приехать на четырех машинах? Наверняка немало. Передышки не предвиделось.
Кэтрин выключила зажигание.
Если хотите, можно отложить этот разговор на потом, — предложил Роберт Харт.
Рано или поздно мне все равно придется встретиться с ними, — не согласилась с ним Кэтрин.
Возможно, вы и правы.
Мне нужен адвокат?
Профсоюз позаботится об этом, — кладя руку ей на плечо, сказал Роберт. — Только не говорите этим людям ничего, в чем вы не уверены на все сто процентов.
Сейчас я не уверена ни в чем, — тяжело вздохнула Кэтрин.
Незнакомцы оккупировали кухню и «длинную» комнату. Мужчины были в черной форме и темных костюмах. На Рите был вчерашний костюм цвета голубой волны. Грузный мужчина в овальных очках со стальной оправой, с волосами, блестевшими и лоснившимися от переизбытка геля, подошел к Кэтрин. Воротник его рубашки, как отметила про себя женщина, глубоко впился в кожу, а лицо имело нездоровый румянец. Раскачивающаяся походка мужчины отличалась той неповоротливостью, которая присуща большинству страдающих ожирением людей. Особое впечатление производил танцующий из стороны в сторону живот.
Миссис Лайонз, — протягивая руку для рукопожатия, сказал толстяк. — Меня зовут Дик Сомерс.
Кэтрин позволила мужчине пожать ей руку. Рукопожатие было слабым, а кожа — влажной.
Зазвонил телефон. Роберт Харт не двинулся с места, и Кэтрин была очень благодарна ему за это. Она сейчас нуждалась в нем.
Откуда вы? — спросила женщина.
Я следователь из отдела безопасности. Первым делом спешу заверить вас, от своего лица и от лица моих коллег, что все мы глубоко сожалеем о постигшей вас утрате.
До слуха Кэтрин долетало приглушенное бормотание диктора из стоявшего в соседней комнате телевизора.
Спасибо.
Я знаю, что это невосполнимая потеря для вас и вашей дочери, — сказал Сомерс.
При слове «дочери» Кэтрин передернуло. Это не осталось незамеченным.
Однако я обязан задать вам несколько вопросов, — продолжал толстяк.
На столах в кухне стояли одноразовые пластиковые стаканчики из-под кофе и две яркие розовые коробочки с пончиками «Данкинг Донате».
Кэтрин страстно захотелось пончика, обыкновенного пончика, который можно окунуть в чашку с горячим, дымящимся кофе, а затем отправить сладковатое тесто себе в рот. Как-никак она не ела уже более полутора суток.
Мой коллега Генри Бойд, — сказал Сомерс, представляя вдове молодого светловолосого мужчину с усами.
Кэтрин пожала протянутую руку.
Затем ей представили четырех человек, облаченных в летную форму авиакомпании «Вижен»: золоченые пуговицы и галуны, зажатые в руках фуражки. Такую же униформу носил ее покойный муж. От волнения у Кэтрин перехватило дыхание. Она пропустила мимо ушей обрушившийся на нее поток соболезнований, прекрасно понимая, что они лишены искренности, что люди, приехавшие в ее дом, собрались здесь не за тем, чтобы горевать о постигшей ее утрате.
Мужчина с волосами цвета металлической стружки сделал шаг вперед и представился:
Миссис Лайонз! Я старший пилот Билл Тирни. Мы вчера разговаривали по телефону.
Да.
Разрешите мне еще раз выразить, от своего лица и от лица всех сотрудников авиакомпании, наше глубокое сожаление по поводу гибели вашего мужа. Он был прекрасным пилотом, одним из лучших.
Спасибо.
Слова «глубокое сожаление» и «разрешите мне выразить» повисли в воздухе кухни подобно облаку табачного дыма. Кэтрин раздражали эти шаблонные соболезнования, похожие друг на друга, как десятидолларовые купюры в пачке. Почему люди пользуются заученными формулировками? Разве нельзя выражать соболезнования искреннее, отойдя от шаблона? Перед ее мысленным взором предстала картина: старший пилот стоит у зеркала в туалете своего офиса и репетирует речь; он волнуется, так как это первая катастрофа такого масштаба, обрушившаяся на «Вижен».
Расскажите мне, пожалуйста, содержание пленки «черного ящика», — попросила старшего пилота Кэтрин.
Тирни поджал губы и отрицательно покачал головой.
Никакой информации касательно аудиозаписи пока что официально не обнародовано, — сделав шаг вперед, заявил Сомерс.
Я это прекрасно понимаю, — поворачивая голову к следователю, сказала Кэтрин. — Но вы ведь знаете, что на пленке? Так ведь?
Нет. Я ничего не знаю, — ответил тот, стараясь не смотреть ей в глаза.