— С радостью бы, но, увы, это невозможно, — развела я руками, — поэтому остается лекарь, вернее знахарка. Крыс сказал, что у меня есть целительский дар. Слабый, но его хватит, чтобы окончить школу и самой зарабатывать на жизнь. Где-нибудь подальше от столицы, в провинции — там всегда не хватает магов. Вдовы, получившие магическое образование, имеют право заниматься целительской практикой. С позволения мужчин, конечно. Вот вы, как добрый дядюшка, и дадите мне такое разрешение. Ну, что скажете?
Затаила дыхание в ожидании ответа.
А Ворон, как назло, мешкал, тянул — не соглашался и не отказывал, обдумывая что-то свое. И я ждала. Не отводила взгляда, стараясь ни звуком, ни жестом не выдать напряжения, того, что устала, измотана и держусь фактически из последних сил.
— А почему бы тебе не выйти замуж? На самом деле, — произнес наконец мастер. Требовательно вскинул руку, останавливая мои возражения. — Поверь, все не так страшно, как ты себе напридумывала. Можно же найти вполне здравомыслящего… сдержанного мужчину. Он позаботится о тебе, решит любые проблемы, защитит от неприятностей, даст разрешение учиться и даже работать. Проблем при венчании у тебя не будет. Ты ведь девственница, я не ошибся?
Я молча склонила голову, подтверждая.
— Вот и хорошо. — Ворон заметно расслабился, словно мой ответ был для него почему-то важен. — Тогда никаких препятствий точно нет, арку невинности ты пройдешь.
— Нельзя жить с человеком и не выдать, что владеешь запретным даром. Рано или поздно он обо всем узнает.
— Да. Поэтому нужно выбирать из тех, кому известно, что ты метаморф.
Мастер снова подобрался и глаза его как-то странно сверкнули.
Из тех, кому известно? На сегодняшний день таких трое. Лис — еще мальчишка. Крыс — уже старик. Да и не очень-то он похож на того, кто горит желанием заботиться о непонятной иномирянке, решать ее проблемы и защищать от постоянно возникающих неприятностей. Хотя… Уточнить все-таки не мешает.
— Это вы на своего мага намекаете?
— Крыс женат, — спокойно — слишком спокойно — ответил Ворон.
Выходит, о себе говорил, в чем я, собственно, и не сомневалась.
Нет, на свой счет я не обольщалась. Вряд ли местный криминальный авторитет пожалел чужачку, проникся ее бедами, очаровался или полюбил с первого взгляда настолько, чтобы тут же предложить руку, сердце и дополнительным бонусом — все материальные ценности. Скорее, им руководил холодный трезвый расчет, абсолютно корыстный и выверенный: заполучить ценного метаморфа в вечное безраздельное, бесплатное пользование. Ну и «бабу в койку», когда настроение такое появится.
— Спасибо за щедрое предложение. — Надеюсь, мне удалось сдержаться, и Ворон не уловил сарказма в тоне. Все-таки лишний раз дразнить здешнего «владыку» не стоит. — Но я, пожалуй, откажусь. Мне не нравится, что при венчании жених получает полную власть над будущей женой. Это не просто вдовье опекунство, а право собственности, как на вещь. И отменить его невозможно. Предпочитаю быть партнером, а не вещью, поэтому, боюсь, выйти замуж в вашем мире мне вообще не грозит. Никогда.
Ворон прищурился. Нехорошо так. В темных глазах вспыхнуло мрачное, злое пламя, а ноздри крупного, с хищной горбинкой носа чуть заметно затрепетали, выдавая гнев хозяина. Он сжал кулаки и подался ко мне.
В памяти вихрем пронеслись воспоминания о том, как его пальцы обхватывают мою шею… сжимаются… Во рту мгновенно пересохло, и я невольно попятилась.
Но мастер удивил.
Резко выдохнул, разжимая кулаки, передернул плечами и с насмешливой улыбкой произнес:
— Значит, все-таки желаешь стать равной? Без скидок и снисхождений? И готова принять все последствия своего решения? Уверена, что выдержишь? Ну, если так… Показывай свои бумажки. Посмотрим, что за договор ты там сочинила… партнер.
Если кто-то считает, что на этом все закончилось, то он жестоко ошибается. На самом деле все только начиналось.
Конечно, Ворон не принял мой вариант договора. И второй. И третий. И десятый. Он оспаривал не просто пункт за пунктом — каждую цифру, фразу, а порой и слово. Предлагал собственные, очень двусмысленные формулировки, хитрил, намекал на грядущие тяготы, шантажировал, пугал, пытаясь дожать и заставить согласиться на свои условия. Правда, к чести мастера надо признать — ни разу откровенно не солгал и не угрожал расправой.
На его стороне был огромный опыт, понимание местных реалий и неизменный Крыс в советчиках и консультантах. А на моей — лишь отрывочные сведения об Атросе, его законах, здравый смысл, двадцать с небольшим лет, знания, принесенные с Земли, и жажда жизни. Долгой, счастливой и независимой, по возможности.
Разумеется, я блефовала. А как без этого? Кое в чем пришлось уступить, о чем-то я не успела прочитать и попросту не догадывалась, чего-то не учла по незнанию и от банальной усталости. На чем-то Ворон настаивал категорически и отступать не пожелал.
Ночь была долгой, беспокойной и далась мне невероятно трудно, но мы все-таки заключили этот чертов договор.
За окном занимался рассвет, когда мы наконец поставили свои подписи и Крыс произнес нужное заклинание, скрепляя их магической печатью. Полупрозрачная огненная змея, блеснув кроваво-красными глазами, материализовалась в воздухе, опустилась на документ, свернулась в кольцо и затихла.
С этой минуты ни один из нас под страхом смерти не смог бы нарушить ни одну букву соглашения.
Крыс и Лис — единственные, кто еще знал правду обо мне, были связаны с Вороном клятвой верности и практически подписались под договором вместе с мастером.
Вот и все.
Наступал новый период моей жизни, и насколько он окажется удачным, во многом зависело именно от меня, моих поступков и решений. И я пообещала себе, что обязательно еще раз подумаю обо всем. Завтра. Когда отосплюсь и хоть немного приведу мысли и чувства в порядок.
Не помню, как оказалась в своей комнате, добралась до кровати, разделась. Похоже, я отключилась раньше, чем легла, — почти на лету.
Весь следующий день я отсыпалась. Лишь иногда выплывала из забытья, с трудом соображала, где нахожусь, и снова погружалась в мешанину путаных тревожных видений.
А потом мне приснился сон. Яркий, последовательный и реальный до жути. Мой первый кошмар с участием синеглазого инквизитора.
Я пряталась в каком-то огромном гулком ангаре, удивительно похожем на заброшенный завод из очередного земного ужастика, а светлейший меня искал. Методично разбирал завалы, перепрыгивал через проломы в полу, ловко обходил кирпичи и груды хлама, не глядя откидывал прочь посторонние предметы и целеустремленно шел вперед.
Шел…
Шел…
Прямо к тому месту, где притаилась я, тихая, как загнанная мышь. И такая же испуганная. Казалось, ему прекрасно известно, где я скрываюсь, более того, он четко видит меня, несмотря на все препятствия. И я знала — он непременно дойдет, это дело времени. Обнаружит мое последнее убежище, коснется меня, и тогда случится страшное.
Проснулась как от толчка. Подскочила, озираясь.
За окном вечерело, в комнате было тихо и пусто, и на меня вдруг накатило понимание того, что со мной произошло, а вместе с ним и запоздалая истерика.
Чужой мир, в котором меня никто не ждал и из которого нет пути назад. Инквизитор. Ворон. Запретная магия. Договор с криминальным боссом.
Картинки мелькали в голове, как в безумном калейдоскопе.
Господи, да меня уже сто раз могли убить. Чуть не взвыла от отчаяния.
Со мной так всегда бывало. В трудных ситуациях я собирала волю в кулак и думала только об одном — добиться цели, выдержать, победить. Оторопь, ужас, смятение приходили потом, стоило лишь немного отпустить контроль и расслабиться.
Я сидела, обхватив колени руками, трясясь как в ознобе и время от времени стуча зубами.
Такой и застал меня заглянувший в комнату Лис.
Всмотрелся в мое лицо, нахмурился и вышел, чтобы вернуться минут через пять с какой-то темной склянкой.
— На вот, выпей — сунул он мне в руки свою добычу. — Крыс сказал, тебе сейчас нужно. Только залпом, до дна.
Подождал, пока флакон опустеет, потоптался, неуклюже потрепал меня по руке и опустился рядом. Ему явно хотелось поддержать меня, утешить, но, похоже, он не представлял, как это сделать. Поэтому просто сидел и ждал. Даже позволил мне обнять себя и уткнуться мокрым лицом в плечо. Дрогнул, правда, но героически вытерпел. И потом, когда лекарство подействовало, снова уложил и заботливо укрыл одеялом.
В тот миг я мысленно поклялась, что сделаю все, чтобы помочь не только себе, но и Лису. Помнила, с какой тоской он говорил о договоре ученичества.
Не знаю, что подействовало — чудо-снадобье Крыса, молчаливая поддержка Лиса или мне просто надо было сорваться и немного выпустить пар, но на следующее утро я проснулась вполне себе бодрой и деятельной. От ночной истерики осталась лишь сосущая тоска по дому, Яне, друзьям, привычной жизни, к которой больше нет возврата. И я постаралась сразу же загрузить себя по максимуму, чтобы для воспоминаний и сожалений оставалось как можно меньше места.
Дни текли, незаметно складываясь в недели и месяцы.
Я привыкала, обживалась, училась и постепенно готовилась работать. О моем истинном происхождении и даре по-прежнему знали только трое. Для остального мира и окружения мастера я стала внезапно осиротевшей дочерью его старого друга, о которой он еще при жизни приятеля обещал позаботиться.
Не знаю, был ли у Ворона друг и как выглядела его дочь, но по совету Крыса, который полностью совпадал с моим собственным желанием, я видоизменила себя до полной неприметности и невзрачности.
Нет, чужую личину я не надевала, как оказалось, ее бесконечно долго не удержишь. А вот уменьшить глаза и сделать их более блеклыми, губы сузить, а нос и щеки, наоборот, расширить для метаморфа сложности не представляло. Несколько легких штрихов, и внешность разительно изменилась. Прибавить к этому угловатую фигуру тусклые, поредевшие волосы — и прежнюю Веронику Ветрову не узнали бы самые близкие друзья.