ринялся ждать, когда мы с сестрой приползем назад.
Вскоре мама серьезно заболела. Один больничный сменялся другим, и, хотя мы с сестрой тоже старались подрабатывать, денег все равно катастрофически не хватало. Большая часть уходила на лекарства.
Помню, как я, смирив гордыню, пришла к отцу с просьбой дать хоть что-нибудь. Для Яны.
Отец усмехнулся, открыл холодильник и сунул мне в руки сковороду, полную мяса.
— На.
Большей издевки трудно было представить. Хотелось бросить еду ему в лицо, но дома ждали мама, Яна, и я не могла себе позволить такой широкий жест. Стиснула зубы, взяла «подарок» и ушла. Денег на дорогу не хватало, и я так и шла почти через весь город, сжимая длинную ручку сковороды в руках.
Естественно, после школы о дальнейшей учебе не велось и речи. Я сразу же начала работать, взяла кредит на лечение, но это не помогло. Через полгода мамы не стало. Именно тогда, стоя у ее могилы, я пообещала себе, что никогда не позволю мужчине распоряжаться моей жизнью и диктовать мне условия.
Отец снова предложил нам вернуться, а когда мы отказались, оформил необходимые документы и просто забыл о нас.
Не знаю, как все обернулось бы дальше, если бы не его гибель. Яхта, на которой он проводил время с очередной любовницей, попала в шторм. Тела нашли только через неделю. Других родственников у господина Ветрова не было, и мы с Янкой в одночасье из нищенок превратились в богатых наследниц. Продали бизнес партнеру отца, поставили родителям памятники — смерть подвела черту и закрыла все счеты — и продолжили жить…
— Ник, Ника-а-а. — Лис легонько потряс меня за плечо. — Но ведь встречаются и у нас нормальные мужики. Добрые, заботливые. И вообще, разве ба… женщинам так уж плохо? Им не нужно думать, где жить, как заработать. За ними ухаживают. Заботятся.
— Может, это и хорошо. Для кого-то. Но женщина в любом случае должна иметь право выбирать, чего она хочет: быть безмолвной тенью за спиной мужчины или стоять бок о бок с ним. Понимаешь? Нет? Ладно… Давай лучше побеседуем о чем-нибудь другом, более веселом. А то я совсем расхандрюсь.
Этой темы мы больше не касались. До вечера проболтали, строя планы на дальнейшую жизнь, потом Лис ушел к себе, а я легла спать.
Ворон так и не появился.
А ночью мне опять приснился инквизитор.
На этот раз мы с ним оказались не на складе, а в храме. Я стояла за аркой невинности, а светлейший с самым суровым выражением лица шел прямо ко мне, никуда не сворачивая. Будто знал, где я скрываюсь. И когда нас разделяло не более десяти шагов, я проснулась.
Бешено колотилось сердце, ныло плечо, а за стенкой раздавались тихие голоса. Кажется, Лис уговаривал кого-то успокоиться, отоспаться и прийти утром.
— Пошел прочь, — взревел второй спорщик, и я узнала Ворона.
Вслед за этим раздался грохот, дверь резко распахнулась, и в комнату ввалился мастер.
Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять: он раздражен и абсолютно пьян.
— Спишь? — хищно оскалился он, найдя меня взглядом. — А мне не спится. Совсем. — И тут же, стремительно развернувшись, рыкнул на возникшего за его спиной Лиса: — Исчезни, я сказал.
Парень не двинулся с места, лишь сжал кулаки. И смотрел он не на учителя — только на меня. С напряжением и тревогой.
— Иди, — мягко попросила я, — мы разберемся.
Как бы ни было мне страшно оставаться с невменяемым Вороном наедине, друга втягивать в наши разборки хотелось еще меньше. Пока не разорван договор ученичества, мастер вправе что угодно сделать со своим подопечным.
— Слышал?! — рявкнул мужчина. — Ты здесь лишний. Убирайся.
Лис медлил, и Ворон потерял остатки терпения — сильным тычком отшвырнул мальчишку назад, захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
— Ну что, поговорим, партнер?
Последнее слово он произнес по слогам, явно издеваясь. Потом, слегка покачиваясь, прошел через комнату, опрокинул по дороге один стул, схватил другой, дотащил до окна, упал на сиденье и, вопреки своему же предложению, затих.
Я поспешно слезла с кровати, надела халат, подняла упавший стул и встала за ним, настороженно изучая мастера. Нас разделяло не больше десяти шагов и стул, на высокую спинку которого я опиралась руками. Не бог весть какая преграда, но хоть что-то. Ворон не двинулся, даже рукой не шевельнул — лишь смотрел. Молча, не свода с меня цепких, немигающих темных глаз.
От его взгляда стало не по себе. А еще от того, в каком состоянии находится мастер. За все время нашего знакомства я ни разу не видела его таким. Он не злоупотреблял спиртным, всегда знал меру, предпочитая оставаться в трезвом рассудке и контролировать свое состояние. И вот теперь…
Что произошло там, у гранд-мастера, что Ворон позволил себе сорваться?
Секунда молчания… Вторая, третья… И этот странный взгляд.
— Ты пьян, — не выдержала я.
Ну да, капитан Очевидность. Но надо же с чего-то начинать.
— Как портовый грузчик, — ухмыльнувшись, подтвердил мужчина. — Но если для того, чтобы ты наконец-то обратилась ко мне на «ты», нужно было всего лишь напиться, жалею, что не сделал этого раньше.
— Что-то случилось?
Я решила не уточнять, что пьяным никогда не «выкаю», но это не делает нас ближе.
— Да, — мрачно хмыкнул мастер. — Ты. Ты случилась, Ника. Еще год назад.
Он не торопясь, как-то лениво выпрямился и… мгновенно перетек на ноги, выхватывая меня из-за стула.
Я беззвучно вскрикнула, дернулась, пытаясь увернуться. Бесполезно. Миг — и я уже стояла у стены, а он прижимал меня к ней, не позволяя даже дернуться.
Слишком расслабилась, успокоенная его пьяной неуклюжестью. Слишком. А зря. Забыла, что Ворон в любом состоянии остается Вороном. И вот результат.
— Отпусти!
В ответ мужчина еще сильнее притиснул меня к стене, наваливаясь всем телом. Потянулся к губам, но я мотнула головой.
— Не смей! — Вцепилась в его плечи, стараясь оттолкнуть от себя. — Ты обещал! И мы заключили соглашение. Магия не даст причинить мне вред.
Непроглядная безлунная ночь за окном. Темнота в спальне. И ни звука. Лишь тяжелое, пропитанное вином дыхание у самого виска.
— Значит, вот какого ты обо мне мнения? Считаешь, не тронул тебя только потому, что боялся отката от магии? Только поэтому, да?
Ворон чуть отстранился, стиснул мои локти, заглядывая в лицо.
— Почему ты меня не хочешь, Ника?
Я замерла, прекратив вырываться, потрясенная тоской, которая прозвучала в его голосе.
— Что во мне не так? Чего тебе не хватает? Денег? У меня их на три жизни хватит. Нарядов? Драгоценностей? Роскошного дома? Все дам. Только скажи. Не-е-ет, чего это я, — пьяно рассмеялся он, — тебе не это нужно, а твоя хваленая свобода. Так я не против. Учись, занимайся своим целительством. И оставайся со мной.
— Я… — Сглотнула. — Я не могу.
— Но почему?
Кулак мастера впечатался в стену возле моей головы, но потом пальцы неожиданно нежно скользнули по щеке, отводя прядь волос.
— Берег. Никому не позволял прикоснуться, — услышала я глухой, сорванный шепот. — Думал, если ты не найдешь никого, то и в школу не сможешь поступить. Продлишь наш договор, и у меня появится время. Уговорить. Убедить. Приручить. И вот… Сам же помог. Идиот. — Невеселый смешок, и снова горячечное: — Если бы я знал… Если бы только знал об этой идиотской традиции драгхов, ни за что бы не согласился. Но Ярвуд просил. В свое время он оказал мне услугу, я был ему должен…
Он шумно выдохнул, переводя дыхание. Раз, другой, словно пытался вернуть ясность мыслям, взять над собой контроль.
— Что ж… Теперь ты решила все свои проблемы. Наш контракт подходит к концу. У тебя есть деньги. Что намерена дальше делать?
— Уйти.
Слова давались с трудом, но лгать я не собиралась.
— И у меня нет ни малейшего шанса? Что мне сделать, чтобы ты осталась? Скажи мне. Скажи сама, потому что я не умею просить. Хочешь, оформим документально твое вдовство и обвенчаемся? А нет, просто будем вместе. Ну что ты молчишь? Ни-и-ка? — странно растягивая звуки, выговорил он мое имя.
— Прости…
Я вывернулась из его рук — теперь он не держал уже так крепко.
Сделала шаг в сторону. Еще один.
Ворон только усмехнулся, наблюдая, как я пытаюсь увеличить между нами расстояние. Демонстративно прислонился к стене, даже руки на груди скрестил. Ну да. Он догонит меня одним прыжком, если пожелает, отреагировать не успею.
И я перестала отступать. Остановилась. Повторила, стараясь говорить уверенно и твердо:
— Прости. Я не останусь. И договор о найме не продлю.
Я могла бы добавить, что не доверяю ему до конца, не знаю, нужна ему именно я или уникальный карманный метаморф в вечное пользование. Что отец тоже, наверное, когда-то обещал маме, что будет оберегать и заботиться, когда звал замуж. Что я вообще не желаю иметь ничего общего с мужчинами Атроса. Но истина заключалась в том, что я просто не любила Ворона. Ничто во мне не отзывалось на его слова. Это самое главное. И я не стала ничего добавлять и еще больше задевать гордость мастера.
— Значит, твердо намерена уйти?
— Да.
— Что ж, твое право. Иди. — Голос Ворона прозвучал неожиданно четко, даже трезво, что не могло не насторожить. И мужчина оправдал мои опасения, прибавив: — Одна.
— А?..
— А если хочешь выкупить контракт Лиса, как обещала мальчишке, придется согласиться на некоторые мои условия. Нет, не беспокойся, ничего личного — всего лишь еще одно дело. Не совсем обычное… Но об этом завтра. Сейчас я и правда слишком пьян для серьезного разговора. Да и поздно уже. Спать пора.
Мастер небрежно повел плечом, отталкиваясь от стены, и пошел вперед, стараясь ступать преувеличенно ровно. Даже ни разу не покачнулся. Только у самой двери оглянулся, проронил:
— Спокойной ночи, Ни-и-ка.
И вышел.
Вот так взял и преспокойно ушел, гад такой.
Надо ли объяснять, что после нашей милой беседы сна у меня ни в одном глазу не было? Я побродила по комнате, долго стояла у окна, вглядываясь в темноту, а потом все-таки легла, подперев ручку двери стулом, — смешно, конечно, но так я чувствовала себя в относительной безопасности. Проворочалась с боку на бок несколько часов и задремала только на рассвете.