Вспомнив о завтрашнем собрании, Кира достала из сумочки платиновую карточку Бурмистрова и хитро прищурилась, на губах у нее появилась лукавая улыбка.
Она «прошлась» по магазинам прикупить новую одежку и туфельки, и сапожки, и сумочку, и бельишко, «посидела» («зря», по мнению Виктора) в парикмахерской, наводя красоту на себя любимую: от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах, «забежала» в ювелирный салон, купив длинные жемчужные бусы и такие же жемчужные серьги, «заскочила на минутку» в кондитерскую, выбирая новые пироженки для дочерей (две дюжины — на всякий случай), и, увидев салон связи, попросила остановиться около него.
— Помогите мне выбрать телефон для девочки десяти — двенадцати лет, — обратилась она к молодому человеку с бейджиком на кармане, — и обязательно в красном корпусе.
— Вот, пожалуйста, новая модель мобильного телефона, — продавец показывал на аккуратную модель серебристого цвета, стоящую в витрине, быстро перечисляя все ее достоинства.
— Вы меня не поняли, — резко оборвала его Кира, останавливая льющийся поток преимуществ этой модели телефона перед другими. — Меня не интересуют модели телефонов и их достоинства. И цена меня тоже мало интересует — мне важен только цвет телефона!
Парень на секунду задумался, пытаясь осмыслить услышанное — как это фирма и достоинства не интересуют! — и заученно продолжил гнуть свою линию.
— Но молодежь сейчас такая привередливая, ей надо чтобы в телефоне обязательно был «Блютус», камера 2 мегапикселя, сменная карта памяти, MP3- плейер…
Кира так вымоталась за эти несколько дней, что с трудом контролировала свои слова и эмоции.
— Именно этой девочки не важны ваши блютусы и камеры — ей хочется, хотя бы после смерти, просто иметь новый, красненький, мобильный телефон!
Открыв рот, продавец уставился на потенциальную клиентку, но задать вопрос о ее здоровье не решился — за спиной чудаковатой покупательницы маячила мощная фигура телохранителя. Парень решил не связываться с богатой сумасшедшей дамочкой и, наступив на горло своему профессионализму, послушно стал показывать все телефоны в корпусах красных оттенков (особенно дорогие), свою материальную выгоду он постарается уж точно не упустить.
Выбрав небольшой, аккуратный телефончик ярко красного цвета, Кира тут же навесила на него несколько брелков: забавную мартышку, звездочку и крошечного ангелочка с крылышками. Потом немного подумала и попросила вставить в телефон карту с МТС-овским номером. Номер был простой, запоминающийся с двумя пятерками на конце.
«— Странная женщина, — подумал продавец, укладывая купленный мобильный телефон в коробку».
«— Странная женщина, — отметил про себя Виктор, внимательно прислушиваясь к разговору. — И какой это девочки она покупает подарки и дарит их после смерти?»
Шесть часов пролетели для Киры почти не заметно (к нотариусу они просто не успели) и ей было все равно кто-что о ней думает, она сложила в отдельный пакет подарки для девочки-призрака, положив в тот же пакет конфеты, сладости и коробку печенья для любимой бабушки…
40
После доклада службы безопасности банка сведений о Кире Дмитриевне Чичериной работать в этот день Лаврентий больше не смог.
И дело было не в том, что у этой женщины оказались богатые, влиятельные знакомые и даже, можно сказать, родственники: Дмитрий Викторович Юшкин-Сумароков — известный коллекционер и владелец сети антикварных магазинов и деревообрабатывающей фабрики и т. д. и т. п. и Павел Павлович Шубин — владелец преуспевающего охранного агентства «Панцирь» (хотя и это важно), а в том, что ничего предосудительного и криминального раскопать службе безопасности на эту женщину так и не удалось.
Конечно, это не значило, что на нее нельзя повлиять, но поиски рычагов влияния затягивались. К тому же арест Бурмистрова куда больше расстроил его, чем он того ожидал.
Скрестив маленькие ножки, Лаврентий сидел в глубоком кожаном кресле у себя дома в Лаврушинском переулке, потягивал дорогой коньяк, курил сигару и, отгораживаясь от реальности клубами ароматного дыма, пытался найти правильное решение непростой задачи.
Задача была со множеством неизвестных и состояла в том, чтобы правильно определить эти неизвестные и уже в соответствии с этими знаниями действовать дальше. Если же он ошибется хотя бы с одним неизвестным, то все его дальнейшие действия будут лишь бессмысленными телодвижениями.
В то, что его друг виноват в убийстве ребенка, он не верил — да, улики и обстоятельства против Славы и то, что Лаврентий видел в спальне, заставило его ужаснуться, но никакого отношения это к его другу не имело.
Это была хорошо спланированная и умело выполненная «подстава», причину и исполнителей которой ему придется определить — нет, не доказать и вычислить, а именно определить. Доказывать кому-то что-то и вычислять виновных он не собирался — для этого есть профессионалы, но для себя он должен точно определить участников «заговора», чтобы не попасть впросак и не лишиться своей должности. Должности, которой он очень дорожил и которой мог лишиться после исчезновения друга и «заступника» из совета директоров и совета учредителей.
Главным неизвестным в его задаче был заказчик «подставы» его друга и начальника (именно в такой последовательности), а претендентов на «почетное» звание «заказчика» было немало и Лаврентию нельзя было ошибиться.
Во-первых, это могли быть бывшие жены Бурмистрова: Лейла и Марго — женщины хотя и молодые, но обе очень жадные и злопамятные (в этом он убедился на собственной шкуре — обольстить их после развода с Бурмистровым, быстренько затащить их к себе в постель и поразвлекаться на «полную катушку» ему ничего не стоило, а вот отвязаться!).
Во-вторых, это могли быть многочисленные брошенные любовницы банкира — с этими Слава не церемонился: колечко в зубы, ну, в крайнем случае, шубку на плечи и за дверь.
В-третьих, богатые папочки отвергнутых невест — кого только Славе не предлагали в жены: и глупых красавиц, и умных дурнушек, и бесталанных, силиконовых красавиц, и талантливых серых мышек (была даже одна «красавица» со степенью доктора наук!), но после двух неудачных браков еще в начале карьеры, «брат Вячек» предпочитал кратковременные отношения без обязательств и последствий.
Но все эти женщины с их папашами и мстительными планами были не настолько коварны и кровожадны, чтобы пойти на такую жестокую «подставу»: истязательство, изнасилование, убийство ребенка — это вам не налоговый инспектор и не ОМОН в масках с утра пораньше! Это серьезно! И для такого должны быть очень веские причины!
Оставался бизнес! Бизнес — дело серьезное, а банковский, где крутятся миллиарды и миллионные прибыли, и подавно. За такие суммы и убить могут, а уж подставить…
Решив, что заказчика «подставы» надо искать именно в этой стороне, Лаврентий отложил сигару и плеснул себе в рюмку немного коньяка — бутылка и рюмка были маленькие, как раз для его детских ручек.
Только дома он позволял себе пользоваться маленькими удобными предметами, да и то частично. Квартира его состояла из двух квартир: двухкомнатной для гостей, там все было обычного размера — не усадишь же гостей на крошечные стульчики, а уж что говорить про длинноногих пассий! (кровать для «любовных развлечений» была сделана на заказ и занимала треть спальни) и однокомнатной — там все было сделано для его удобства.
Коньяк был выдержанным, мягким, не обжигал гортань, а приятно согревал. Коричневая благородная жидкость чуть покачивалась в миниатюрной хрустальной пузатой рюмке, и от этого на душе становилось спокойно и уютно.
«— Вот так бы каждый вечер, — расслабленно думал Лаврентий, — оттрахать во все дырки какую-нибудь длинноногую красотку, а потом сидеть в одиночестве, покуривать любимую сигару, потягивать любимый коньяк и размышлять о прекрасном и вечном!»
Подумав о прекрасном и вечном, Лаврентий вспомнил о друге и вздохнул — вот у кого теперь много времени для размышления, а не для траха!
«— Только вряд ли Слава сейчас думает о прекрасном — о вечном, может быть, а вот о прекрасном вряд ли! Хотя!.. Если он думает о своей «молодой жене», то в какой-то мере он думает о прекрасном! Брачная ночь — это прекрасно… наверно…»
Мысли Лаврентия плавно перетекли с друга на его жену.
Реакция этой женщины на его внешность была вполне объяснимой и ни сколько его не задела — он видел много разных реакций: начиная от обмороков и жалостливого умиления собственной впечатлительностью и заканчивая явным презрением — а, сколько эмоциональных реакций находилось между этими двумя полюсами и не сосчитать!
Давным-давно, в детстве он очень боялся человеческих реакций на свою внешность, старался не выходить за стены детского дома и частенько прогуливал уроки в школе, забившись в угол школьного сарая между сломанными партами.
Это продолжалось до тех пор, пока однажды в их городе не появился старый доктор и не взял шефство над их детским домом — бесплатно осматривал детей, лечил больных и подолгу разговаривал с ними. По невероятному стечению обстоятельств любимцем его стал именно Лаврентий — Лаврик, как ласково называл его старый доктор, укладывая спать по выходным на диване в своей квартире. Усыновить, о чем истово молился по ночам маленький карлик, старому доктору Лаврентия не разрешили — слишком стар для родителя был пожилой мужчина, но вот опеку на него — какими-то правдами, а скорее неправдами и денежными подмазками — доктор все же оформил. После смерти опекуна Лаврентию досталась квартира, имущество и приличный капиталец в трехлитровой банке, припрятанный доктором в кладовке. Но главным капиталом для маленького Лаврика стали искренняя любовь старого доктора (а он и не думал, что такого уродца можно любить), долгие разговоры (психиатрия была пунктиком старого доктора) и уроки постановки голоса с преподавательницей вокала. Лаврик, как музыкант, постепенно овладевал своим голосом: то он становился бархатным и нежным, то вкрадчивым и дрожащим, то страстным и завораживающим — последнего он добился значительно позже, продолжая занятия и после школы.