Посмотрев на початый торт, Кира хмыкнула.
— Спасибо, Лаврентий Павлович, но в отличие от дочерей я сладкое не ем — лучше фрукты. К тому же по «телохранительским» правилам нельзя есть принесенные кем-то вкусняшки и пить оставленную без присмотра воду. Вот по таким жестким правилам сейчас приходится жить в этом доме.
Подношение было отвергнуто, и Лаврентий не на шутку обиделся — он специально сделал огромный крюк (что утром по Москве сравнимо с подвигом), долго топтался у витрины, расспрашивая о содержании тортов таращившуюся на него продавщицу, наконец, выбрал и… не угодил.
— Екатерина Ивановна, мой знакомый следователь — Константин Александрович скоро приедет, так что вы его обязательно дождитесь. Все расходы и его услуги по поиску вашей дочери я оплачу, не волнуйтесь, только расскажите ему всю правду — от этого зависит, в каком направлении стоит вести поиски девочки.
Продолжая ковырять серебряной ложечкой кусок торта и кормить бисквитом присмиревшую пучеглазую собачку, гостья кивнула.
— Я поприсутствую и добавлю, если Катерина что-то пропустит.
— Очень хорошо, Лаврентий Павлович, — взяв из холодильника яблоко (так и не прикоснувшись к торту), Кира попрощалась: — Прошу меня извинить, но мы уезжаем.
— Ого, тортик! — ворвалась на кухню непоседливая Алиса. — Привет всем! Я Алиса! — поздоровалась и представилась она одновременно и, посчитав, что процедура знакомства завершена, вопросительно взглянула на «мамулечку» — та кивнула и девочка отрезала себе огромный кусок торта и с радостным наслаждением плюхнула его на тарелку. — Можно, сок? — попросила она Киру, придвигая к себе тарелку с любимым лакомством (в отличии от Виктории, Алиса обожала все сладенькое и мучное и кормила этими вкусняшками и Лариона).
Кира налила дочери сок и нормально познакомила свою дочь:
— Это Алиса. Алиса — это Лаврентий Павлович и Екатерина Ивановна.
Алиса кивнула головой и с набитым ртом, закатив глаза, восхитилась:
— Какая вкуснотища!
— Скажи «спасибо» Лаврентию Павловичу.
— Лаврентий Палыч, вы настоящий дамский угодник — еще два-три тортика и «я ваша навеки»!
— Лаврентий Павлович человек серьезный — юрист и не привык к цитатам из мультиков.
— Ну, почему же, я тоже обожаю мультфильмы, — бархатным голосом заговорил «женский угодник», удивляясь, как быстро эта длинноногая худышка поняла его сущность и с какой детской непосредственностью озвучила. — Я обязательно привезу вам что-нибудь подобное.
— Отлично! — доев последний кусок, вскочила из-за стола Алиса, совсем не обратившая внимание на «волшебный» голос гостя. С сожалением посмотрела на торт и заныла: — Малулечка, можно мне кусочек с собой взять Виктору… Михайловичу, а то ведь слопают все и даже не поймут, какое чудо слопали…
Кира кивнула головой, и Алиса тут же отыскала в ящиках стола фольгу и завернула в нее два огромных куска торта — себе и «Виктору Михайловичу».
— Малулечка, ты прелесть, — подхватив свой «кусочек», Алиса в припрыжку «поскакала» одеваться, но на пороге обернулась, приложила одну руку к сердцу и, «полоснув по сердцу» Лаврентия голубизной наивных глаз, молча склонила голову в знак благодарности и признания его гурманского выбора. — Можно я вас сфоткаю, Лаврентий Палыч? — уже из столовой прокричала она.
И Кире пришлось пояснить столь вольное поведение дочери.
— Она увлекается фотографией и переснимала здесь всех и все — остались только вы…
Алиса вбежала в кухню с профессиональным и дорогенным (не по возрасту) фотоаппаратом и тут же нацелилась объективом на опешившего гостя.
— Улы-ыбочку-у! — протянула она и защелкала фотоаппаратом, приседая, отходя и даже взбираясь на стул. — Смотрите в сторону… В окно! Тень на лице нам совсем не к чему… А теперь в глаза! Четко в глаза, а не на переносицу… Отлично! Эмоции в вас зашкаливают, Лаврентий Павлович, надеюсь мне удалось передать вашу растерянность и восхищение… Меняю фотки на тортик!
— Согласен! — засмеялся Лаврентий, чтобы скрыть свое смущение — и как этот «кудрявый ангелочек» поняла, что он «в смятении чувств», чего практически не бывает. — Обещаю каждый месяц слать вам вкусный привет от поклонника вашего таланта…
— Заметано! Телефончиками потом обменяемся. Всем пока-пока! — помахала рукой Алиса и в припрыжку поскакала к выходу, а увидев фактурного телохранителя у двери, доверительно порадовала его: — Виктор, я нам такую вкусняшку раздобыла…
После ухода Алисы кухня как-то сразу опустела, посерела и успокоилась.
«— Штормить перестало, — подумала Кира и улыбнулась, вспоминая своего Гнома. — Ты говорил, что я «штормлю» людей, по сравнению с ней, я всего лишь легкое покачивание… Кому достанется эта непоседливая, неординарная, но ужасно талантливая дочь Посейдона?..»
Лаврентий после ухода Алисы тоже почувствовал пустоту… Пустоту и невосполнимую утрату чего-то важного, необходимого для его жизни. Ему вдруг стало тоскливо и одиноко, хотя он всегда был одинок. Глядя на Киру погрустневшими глазами, он поразился схожести их характера: наивной восторженности, фанатичной увлеченности обеих, здоровой доли цинизма и жесткости, и обе они не поддавались обаянию его чарующего голоса. Искушенное сердце «дамского угодника» дрогнуло и было сражено наповал детскими непосредственностью и эгоизмом, искренней признательностью Алисы и умением добиваться своей цели, а главное, отсутствием реакции на его неординарную внешность: ни удивления в глазах, ни жалости в сердце, ни восклицаний и ни жалобных стенаний, ни единой эмоции на милом, нежном личике… Еще ни одна женщина не отдавала ему свое сердце (пусть и в шутливой форме) со словами «я ваша навеки»! Возможно, эта непоседливая и восторженно-эгоистичная, как все талантливые люди, девочка-подросток и есть его Судьба — его Надежда на Любовь и Счастье! У него есть еще лет пять, чтобы разобраться во всем произошедшем сейчас, понять свои желания и чувства и завоевать любовь этой длинноногой, юной девушки с восхитительными, наивно распахнутыми голубыми, как водная гладь лагуны под названием Счастье, глазами…
А Кира, заметив волнение гостя, приписала его к переживанию за судьбу дочки одноклассницы, и тоже с сочувствием посмотрела на Екатерину Ивановну, не желая даже представлять себя на ее месте.
Попрощавшись и накинув на плечи курточку, она позвала Лариона в кабинет, и предупредила дочерей:
— Девочки, вы готовы? Наши опаздывают, и мы поедем сразу на конюшню — там и встретимся. У вас пять минут.
В кабинете Кира взяла свою сумочку, телефон и остановилась на пороге — что-то она еще хотела взять… Она вернулась в спальню, взяла из сейфа свою оставшуюся «зарплату», проверила запись и со спокойной душой закрыла сейф.
Спустившись в холл, Кира увидела на столике Венерину Мухоловку, взятую из квартиры Каплан специально для деда Михалыча, и прихватила ее с собой, осторожно поставив в пакет. Поставила и вспомнила про свои цветы в своей квартире, когда она последний раз их поливала… Надо поехать домой и полить.
— Девочки, выходим…
60
На конюшне все обрадовались Кириному приезду, особенно Дебби и Галина. Кира скормила кобылке морковку, погладила по шее и поцеловала в нос.
— Завтра я приеду, и мы с тобой начнем работать…
Ремонт конюшни шел семимильными шагами и требовались только деньги на материалы и зарплату рабочим.
Простор для съемок был колоссальный, и Алиса носилась по территории конюшни снимая все подряд, меняя объективы и влезая на всевозможные верхотуры.
Дед Михалыч прослезился, когда Кира вручила ему диковинное растение и рассказала, чем и как его «кормить». Он заботливо пристроил Мухоловку на подоконник на солнышко и посеменил за конюшню, к свежей куче навоза, ловить мух.
Виктории тоже понравилась конюшня и лошади — как-никак она будущий ветеринар, но она все время оглядывалась на морщившего нос Романа, да и родители Киры от запаха и грязи не были в восторге, держались в стороне и поглядывали на часы.
Поэтому, Кира не стала задерживаться, пообещав Галине через денек, другой приехать и включиться в работу. Отдав деньги на ремонт, она собрала всю семью и, после чистки обуви, они поехали в «загородную усадьбу» Дмитрия Викторовича Юшкина Сумарокова.
Дом поразил всех своим великолепием, даже родители Киры не смогли сдержать своего восхищенного одобрения. Правда, газон был уже не таким ярким и зеленым, розы поредели и не поражали разноцветием и разнообразием, но восхитительные запахи, ухоженность, забота и приближение осени примиряли с приглушенными красками и пожелтевшими кое-где листьями.
Охрана проводила гостей в дом и больше не тревожила, все разбрелись по дому, осматривая, прикидывая и выбирая…
— Привет, Маркиз, — поприветствовала Кира своего подопечного, гордо вышагивающего по «янтарному» паркету. — Похоже, назад в нашу трешку ты не собираешься.
Кот фыркнул и помчался по лестнице на второй этаж. Кира пошла следом.
Неслышно шла она по ковровой дорожке осторожно заглядывая в спальни, пытаясь определить хозяйские, но все было убрано, вычищено и никаких признаков хозяина Кире обнаружить не удалось. Поэтому, она, как и договорилась с Павлом, стала просто выбирать себе спальню, ту которая ей по-настоящему понравится.
Спален было много — шесть, но только две из них были «хозяйскими», напротив друг друга и в разных концах коридора. Спальни были большие с балконами, с полноценной ванной и душем, с небольшой гардеробной и небольшой смежной комнатой, значение которой Кира не знала: может быть кабинет, или массажная, или тренажерка, а может быть, детская — разместить там можно было все что угодно. Кира постояла немного в дальней спальне, повздыхала, но мечтать себе она не позволила. Поднялась на третий этаж.
Там происходило настоящее сражение: девчонки воевали за комнаты.
Не смотря на предупреждение Киры, Виктория никак не хотела уступать сестре комнату с балкончиком.
— Ну что тут у вас? — грустно вздохнула Кира, все еще находясь под впечатлением хозяйской спальни.