— Ну, а с кем же еще? — улыбнулся Павел, понимая, что до нее стало доходить его желание не только жить с ней вместе, но и «заводить» детей. Совместных.
— Подожди, Паш, ты собираешься со мной заводить детей, и даже комнаты попросил для них оставить в доме незанятые, — уточняла Кира, — а жить вместе не хочешь?
— Ну, почему же не хочу? Я хочу! Я хочу жить вместе с тобой и твоими… нашими девочками все равно где: в твоей квартире, или в загородном доме отца — мне все равно где! Главное, с тобой!
Кира вскочила с кресла и обняла Павла за шею.
— А почему я об этом не знаю? Ну, о твоих планах на наше совместное будущее…
Павел поднялся, снял ее руки со своей шее, но от Киры так просто не отстранишься: она прижалась к его груди и, просунув руки под пиджак, обняла за талию.
— Я хотел на днях сделать тебе, — охрипшим вдруг голосом, начал Павел, — официальное предложение: пригласить в ресторан, подарить кольцо и букет.
— Не, не, не, — замотала Кира головой, теснее прижимаясь к нему и проводя рукой по его напряженной спине, — не надо мне этого официоза. Просто скажи, что ты меня любишь, и мы будем жить вместе.
— Я тебя люблю и хочу жить с тобой вместе, — прошептал он ей на ухо и снова попытался расцепить ее руки, напомнив ей о запрете. — Кирочка, нам пока нельзя…
— Льзя! — решительно сказала она и, просунув руки под плечики пиджака, стянула его с Павла. — Ты сам первый начал… вчера.
Кира подставила губы для поцелуя, и он не мог не ответить: нежно коснулся ее губ и замер, не в силах ни оторваться, ни продолжить.
Но его сегодняшняя нерешительность ее не устроила, она прижалась к нему всем телом, вбирая в себя его губы, начала посасывать и почувствовав, как крепчают его объятия, как его ненасытные руки скользят по талии вниз, забираются под платье, и никакие преграды не останавливают их… улыбнулась своей «победе» над его осторожностью…
Вытащив рубашку из его брюк, ее руки скользнули под нее, стали гладить напряженную спину, расстегивать пуговицы, стаскивать рубашку с плеч… она прижала его к себе, потерлась, проверяя насколько «крепко его желание» близости с ней… расстегнула ремень, молнию, рука скользнула в брюки, стала наглаживать… его тело тут же откликнулось на ее ласки, круша все барьеры давно сдерживаемого желания. Расстегнул молнию на платье, стянул его с плеч, оголил грудь… начал целовать, вкладывая в эти поцелуи всю свою выстраданную любовь и нерастраченную страсть… А она уже тащила его в спальню, и скидывала с себя одежду, и стаскивала с него брюки, и манила его своим обнаженным телом… И он забыл, что им «нельзя», что обещал себе ждать, что еще несколько минут назад они бурно выясняли отношения — все это стало далеким и неважным, в эту минуту для него существовала только она… главная и единственная женщина его жизни… Но из-за вчерашнего сомнения, что не успеет доставить ей наслаждение от близости с ним, разочарует, он медлил, оттягивал свое страстное желание сделать ее своей женщиной, начал ласкать ее тело, возбуждая ее, проникая внутрь нее и доводя своими действиями до экстаза. Она стонала под его крепкими руками и ненасытными губами, ласкала его тело и приглашала в себя, не ставя никаких барьеров и ограничений, понимая, что близость первый раз после «серьезной болезни» для него очень значима и волнительна, ждала, не торопила, но не выдержала… «Возьми меня… — жарко зашептала она, опрокидывая его на себя и подталкивая его в себя. — Хочу стать твоей… любимый». И он не стал противиться таком призыву, отбросил сомнения, взял ее, рыча от наслаждения и значимости первого раза их близости, и замер в ней на несколько секунд, сознавая, что теперь она — его женщина! его — навсегда! и, не сдерживаясь, отметая свою неуверенность и давая почувствовать ей свою мужскую силу, задвигался в ней, даря ей наслаждения от близости с ним. А она с восторгом принимала его в себя, отдавалась ему и телом и душой, давая понять своими чувственными стонами, что счастлива быть его женщиной… Он шептал ей жаркие слова признаний, покоряя ее, сдаваясь ей, извергаясь в нее и считая это счастьем.
Ночь была долгой и страстной… Их сердца бились вместе, губы сливались в бесконечном поцелуе, руки сомкнулись в желании никогда не отпускать друг друга. Она вновь и вновь занимались любовью, даря друг другу «счастье» обладания и получая «восхитительные доказательства» того, что они, наконец-то, вместе…
88 Четверг
Кира проснулась резко, как от толчка в спину. Она села в кровати, посмотрела на пустое место рядом с собой и испугалась. Испугалась так сильно, что даже сердце на какое-то время перестало биться.
«— Он опять ушел? Или это был только сон?» — с ужасом подумала она и вскочила с кровати.
Набросила шелковый халатик и поспешила к двери, рванула ее на себя и чуть не врезалась в стоящего у двери Павла.
— Ты? — удивилась она. — Так это был не сон…
— А я хотел свою любимую побаловать завтраком в постель, — улыбаясь, сообщил Павел, — но раз ты уже встала…
— Не, не, не, — запротестовала Кира, скидывая халатик и ныряя под одеяло, — я еще сплю.
Глаза Павла полыхнули страстью от мелькнувшей обнаженной фигуры, и он с трудом подавляя ненасытное желание близости, шагнул в спальню. Поставил столик на угол кровати и прилег на подушку.
— Вставай, соня, все самое вкусненькое простишь… — в ухо любимой нежно зашептал он.
С серьезным видом Кира открыла один глаз, потом второй, удивленно посмотрела на склонившегося над ней «незнакомого мужчину» и, схватив его за шею, притянула к себе.
— Самое вкусненькое здесь… ты! — засмеялась она и поцеловала Павла в губы, требуя ответного поцелуя.
Он поцеловал ее страстно и нежно, как она хотела, и отстранился.
— Завтракать будешь?
— Потом, сначала… ты… — жарко зашептала она ему в ухо, не желая бороться со своим желанием отдаваться ему снова и снова.
— Там тебя ждет подарок, — сделал Павел последнюю попытку «избежать» желанной близости и спокойно позавтракать в романтическом стиле, как он планировал, но…
— Я не люблю подарки, — решительно заявила любимая и, откинув одеяло, поманила его к себе пальчиком, — Тебя долго ждать?
И он снова не смог устоять перед ее откровенным призывом, перед ее соблазнительным телом, перед своим страстным желанием обладать ей, скинул одежду и навалился, и подмял, а она радостно заохала и начала сопротивляться, и он стал ее усмирять, и побеждать, штурмуя ее напористо и мощно, не сдерживая свою мужскую силу, заставляя ее стонать от наслаждения и «просить пощады», вдвоем замирая от «сладостной муки» и приближения оргазма. И она просила… ненасытно и страстно… «Еще, еще…». Снова и снова она покорялась его мужской силе и его желанию сделать ее своей, отдалась ему с такой любовью и страстью, что он тут же сдался на милость победительнице его тела и завоевательнице его сердца. У них была одна любовь на двоих, одно общее желание близости, общие наслаждения, зависящие друг от друга и расцвеченные их общей любовью яркими, многоцветными экстазами… А еще у них были два крыла на двоих, дарованные им любовью и страстью, поднимающие их в небеса…
Через два часа уставшие, но счастливые они завтракали вместе, как настоящая семья. На подносе стояли чашки с холодным чаем и кофе, на тарелочке горкой лежали, когда-то теплые круассаны, а под кружевной белой салфеточкой дожидался своего часа необычный подарок в красной бархатной коробочке.
Когда завтрак был закончен, Павел достал из-под салфетки бархатную коробочку, открыл и протянул Кире.
— Кира Дмитриевна Чичерина вы выйдете за меня замуж? — торжественно и официально попросил Павел ее руки — сердце и тело ее он уже завоевал, осталась самая малость — получить ее согласие на брак с ним.
— Ах, какая прелесть! — восхитилась Кира разглядывая изящное колечко из белого золота с многолепестковым цветком, похожем на пион, внутри которого скрывался желтый бриллиантик. — Пашечка, ты самый лучший мужчина на свете! Где ты достал такое чудо?
— Да тут, за углом…
— Ой, оно, наверно дорогое… — смутилась Кира, но потом беспечно махнула рукой — себя не переделаешь: красотой она восхищается, а стоимость этой красоты не имеет для нее никакого значения. — Спасибо, тебе дорогой! Оно прелестно! Очень подходит к моему «солнечному» кулончику, который ты мне подарил!
Она нежно поцеловала его в губы, надела кольцо на палец и, вытянув руку, полюбовалась им.
— Чудо, как хорошо!
— Так это «да»? — скрывая волнение, спросил Павел.
— Ну-у-у, не зна-а-ю-ю, — отрываясь от любования колечком, потянула Кира интригу. — Да! Да! Да! Согласна! Ой, Паш, а как же мы будем жить вместе в моей, то есть, в нашей квартире с…
— Ты про секс? — хохотнул Павел. — Похоже это становится у нас главной темой.
— Ну, да… — смутилась Кира. — Мы же хотим ребенка? Или уже нет?
— Хотим, хотим, — Павел обнял ее за плечи и поцеловал в висок. — Будет тебе секс — обещаю. Отец же не отдал тебе документы на квартиру, приедешь заберешь — там ждет тебя очередной сюрприз: он купил две квартиры рядом на девятом этаже — еще двушку для нашего…
— Любовного гнездышка, — подсказала Кира и совсем не обиделась на Дмитрия Викторовича, за то, что он самостоятельно все решил и обо всем позаботился. Вспомнив о Дмитрии Викторовиче, она погрустнела. — Паш, мне скоро уезжать… Как я буду там без тебя?
Она прижалась к его плечу, схватилась за руку и слезы сами собой закапали у нее из глаз.
— Ну, здравствуйте, — преувеличенно бодро произнес Павел и поднялся из-за стола. — Пойдем, ка, любимая моя девочка, я тебя успокою.
— Это что, опять секс? — подозрительно поинтересовалась Кира.
— А ты против, моя Прелесть? — усмехнулся Павел.
Кира замотала головой и улыбнулась сквозь слезы.
— Я за, мой Король…
89 Прошло полтора года
— Вставай, соня, самое интересненькое проспишь! — наклоняясь, зашептала Кира на ухо своему спящему мужу. — Сегодня тридцать первое декабря. Через несколько часов Новый Год… но подарков от меня больше сегодня не жди…