-Ты как? – приподнимается и перекатывается на спину рядом.
-Живу. Дышу.
-И все? – поворачиваю голову в сторону Игоря, он, закинув руку под голову, смотрит на меня.
-Ты сегодня необычайно странный. Заставляешь беспокоиться.
-На ужине с Евгением Павловичем я внезапно понял, что в погоне за властью, кое-что забыл в своей жизни. Мне сложно признавать свои ошибки, но кажется, я был не прав по отношению к тебе. Я все эти годы думал прежде всего о себе, вынуждая тебя и детей прогибаться под свои потребности, планы. Я не знаю, как исправлять ситуацию и можно ли ее исправить, но я хочу семью, Тань, - сглатывает, прячет свои глаза за ресницами. – Хочу не просто формальностей и обязательств, а семью… Не знаю, как объяснить.
-Ты хочешь, возвращаясь с работы, чувствовать запах блинов, липкие ладошки на своей шее, нежный поцелуй в губы?
-Да. Хочу этого.
-Чтобы что-то получать, Игорь, надо что-то отдавать.
-Я готов пробовать. Дома. В кругу семьи. Я не буду няшкой на публике, но дома…
-Я услышала тебя, Игорь, - ложусь на бок, протягиваю руку к его щеке. Секунду он смотрит на меня беззащитным, потерянным взглядом, моргает и вновь уже уверен в себе, тянет губы в подобие в улыбке.
-Давай попробуем. Вдруг из этого что-то получится, - сердце делает удар с надеждой. Первый вздох с надеждой. Первая улыбка друг другу с надеждой. Надежда на лучшее между нами.
21
***
Я смотрю на шипящую сковороду, слышу за спиной возню детей: Толик сидит за столом, рисует карандашом машину, Катя рисует кого-то похожего на единорога.
Украдкой бросаю взгляд назад. Две темноволосые головки, две пары пронзительных серых глаз, в каждом девяносто процентов черт Игоря и десять процентов моих.
Быстрый взгляд на сына. Между нами нарушена ментальная связь, он никогда не стремился лишний раз меня обнять, залезть с ногами на колени, как в свое время Катя. Толик словно чувствовал, что появился на свет благодаря вовремя появившемуся отцу, отплачивал ему безмерной любовью и обожанием. Папа для него Бог, кумир, человек, на котором держится его мир.
Помню, когда родила, я настолько была опустошена, разбита, что не сразу брала на руки сына, когда он плакал. Не смотрела на него часами, когда он спал. Не вдыхала его сладкий запах. Я много чего «не», Толик все восполнял рядом с Игорем, который иногда появлялся перед его глазами, и моей мамой. Я, правда, пыталась его полюбить, сильно-сильно, до мурашек, но каждый раз вспоминала холодные глаза и угрозу полного уничтожения.
-Когда папа станет президентом, он купит мне машину, - Толик показывает Кате нарисованную синюю машину.
-Даже если папа и не станет президентом, он все равно купит тебе машину, не переживай, -Катя улыбается брату. Еще один человек, который не дает Толику почувствовать себя лишним в этой семье.
Вздыхаю, переворачиваю оладушки. Игорь обещал, что попробует влезть в мое представление «семья». Пока у него получалось не очень. Он приходил домой после полуночи, принимал душ и заваливался спать. Ни о каких душевных разговорах, просмотров фильмов, прогулок с детьми в парке речи не было. Просыпался в восемь, на ходу завтракал, дежурный поцелуй в губы, объятия с детьми и опять пропадал до полуночи. Написать смс и, тем более, позвонить в его умную голову идея вряд ли приходила. Пока, я чаще его видела по телевизору и интернете, особенно в Инстаграмме. За время предвыборной капании у Игоря в сети появились паблики, в которых женщины нашей страны разных возрастов не скрывали своего восторга по поводу его персоны. Их не интересовала его политическая деятельность, их больше волновали его серые глаза. Мою скромную персону тоже не обходили стороной. Скрежетали зубами, иронично писали, что смотримся мы с ним идеально, гармонично, и наши дети просто милашки. В кои-то веки порадовалась, что долгое время изучала моду, стиль, что к моему образу придирались только из-за того, что «она с ним». Конечно, с этими выборами мне пришлось полностью переключиться на классику в одежде и еще тщательнее следить за своим внешним видом. Выйти на улицу в растянутой футболке и спортивных штанах – это теперь роскошь.
Вчера прошли выборы. Я в закрытом кремовом шерстяном платье, в бежевом пальто и бежевых полусапожках сейчас мелькала на экране телевизора рядом с Игорем. Согласно наставлениям пиар-менеджерам, мы часто держались за руки, смотрели друг на друга. Евгений Павлович правильную установку дал – опираться на семью, дать людям понять, что страна должна стать одной большой семьей, где каждый поддержит ближнего, протянет руку помощи, не откажет во внимании.
Он выиграл. Народ поверил его словам, его программе. На экране появляется фотография Игоря и 77% голосов.
-Мам, у тебя оладушки подгорают, - слышу голос Толи, поспешно отворачиваюсь к плите. Немного подгорели. Раскладываю по тарелкам порции, достаю шоколадную пасту и малиновое варенье. Дети с аппетитом уплетают оладьи, я подхожу к окну с чашкой чая.
Ничего не изменится. Может быть он и хотел, что-то поменять между нами, но теперь вряд ли себе будет принадлежать.
День проходит в обычном режиме. Сходили в поликлинику, где под пристальные и настороженные взгляды врача и медсестры нам выписали справку в школу для Кати, зашли в магазин, купили продуктов, сладостей. Дома я приготовила ужин для нас, поработала над постом для своего блога, накормила детей. Время быстро перевалило за девять. Загнала в ванную сначала Толика мыться, потом Катьку.
-Мам, - Толик смотрит на меня серьезным взглядом серых глаз, мнет в руках своего плюшевого зайку. – Теперь, когда папа стал президентом, ты меня будешь больше любить?
Я теряю дар речи, поправляю одеяльце, глажу по темной головке. У меня не сразу находятся нужные слова.
-Я люблю тебя. Правда… - сглатываю ком в горле, чувствуя, как увлажняются глаза. – Всегда любила и люблю. Ты в моем сердце, как и Катя.
-Тогда полежи рядом со мною, как папа, - просит мое сероглазое создание, двигаясь к стенке. Ложусь на край кровати, на согнутую руку кладу голову, обняв свободной рукой тельце Толька. Он смотрит на меня пристально, внимательно, словно сомневается в искренности моих слов. Дура! Спустя пять лет догоняю, насколько я была несправедлива к этому человечку, который все равно ждал от меня отклика, несмотря ни на что.
-Прости меня, -шепчу, прижимаясь губами к его лбу, зажмурив глаза, чтоб сдержать слезы. Толик обнимает меня за шею, уткнувшись лицом мне куда-то в грудь. Когда услышала равномерное дыхание, позволила себе слабость: расплакаться. Я уснула, вцепившись мертвой хваткой в сына, словно сейчас у меня его могли отобрать.
-Тань, - кто-то осторожно трогает меня за плечо, тихо зовет по имени. Сонно приоткрываю глаза, поворачиваю голову на голос. Игорь сидит на корточках перед кроватью.
-Пойдем, - он осторожно убирает руки Толика с моей шеи, сын как обнял, так и не отпускал меня. Я еще раз целую его в лоб, мысленно пообещав себе с этого дня восполнить все пробелы в нашем с ним общении, внимании, в прикосновениях. Я должна как-то искупить свою вину перед ним.
Встаю с кровати, смотрю на часы. Полвторого ночи.
-Ты сегодня поздно, - замечаю, покидая с Игорем детскую.
-Засиделись немного, - он стягивает с шеи галстук, открывает дверь спальни. Я замираю на пороге, губы против воли растягиваются в улыбку. На кровати лежал красивый букет из разных цветов и еще какая-та коробочка. Подойдя ближе, увидела, что это заказные капкейки с ягодами и мастичными украшениями.
-Это мне? – с возрастом сладкоежка во мне не умерла, просто теперь ее дозировано кормили. Игорь, повесив пиджак, оборачивается.
-Ты ж знаешь, что я сладкое не люблю. Конечно, тебе.
С детской радостью сажусь на кровать и открываю коробку. С наслаждением откусываю шоколадный бисквит с карамельной начинкой, слизываю с губ крем.
-Это просто божественно! – бормочу с восторгом набитым ртом, прикрыв глаза от блаженства. – Как же вкусно!
-Действительно? – Игорь присаживается рядом, берет кекс. – Сладко, - замечает он, прожевав кусок.
-Ничего ты не понимаешь в сладком! – доев свой кусок, беру Игорева. – Тебя поздравлять или еще подождать?
-Я настолько устал от этих поздравлений, что мне уже ровно, - устало улыбается, поднимается, снимает рубашку.
-Все равно надо отметить! – подрываюсь с кровати, несусь на кухню, где беру бутылку игристого шампанского и бокалы. Когда я возвращаюсь в спальню, Игоря нет. Не дожидаясь его, открываю сама бутылку, разливаю шипучий напиток.
-Как там нужно вас поздравлять, господин президент? – с улыбкой встречаю мокрого в пижамных штанах Игоря. Он берет бокал. – С победой, ты к этому стремился! – чокаемся, я выпиваю все залпом, новый президент делает глоток.
-Спасибо. Вроде должен радоваться, а чувствую, будто из меня выжали все соки. Медийный президент, - кривит губы в усмешке. – Будь моя воля послал всех к чертовой матери.
-Я тут в Инстаграмме подписалась на самый популярный паблик, посвященной вашей скромной персоне. Учитывая, что у нас в стране очень много женщин, Игорь Николаевич, большинство просто в диком восторге от вашей персоны, готовы чуть ли не землю целовать, по которой вы ходите.
-Делать им больше нечего, – ставит бокал на тумбочку возле кровати.
-Это те самые 77% твоих голосов. Просто за всю историю нашей страны, ты единственный своим появление заставляешь думать не о политике, о проблемах внутренней экономике, а о том, какая у тебя симпатичная задница.
-Серьезно что ли? – хмурится, кажется функция юмор сегодня у него отключена.
-Игорь, расслабься, ты какой-то загруженный выше крыши, - мой бокал составляет компанию его бокалу, беру его за руку и тяну к кровати. – Давай я тебе массаж сделаю.
-Массаж? – удивленно вскидывает темные брови, но послушно садится, оказываюсь сзади него. Кладу руки на каменные плечи, мну их слегка, чувствуя, как с каждой секундой постепенно расслабляются мышцы.