– Сиди. Я поговорю с ним.
– Не надо! Что ты ему скажешь? Лучше просто уйдем.
Но Кристоф решительно поднялся и, отряхнув брюки, направился к соседнему столику. Без приглашения он присел на свободное место и в упор посмотрел на старика.
– У вас красивая девушка, – проговорил тот, и улыбка блеснула в редеющей бороде, словно клинок, забытый в сухой траве.
– Долго вы собираетесь пялиться на нее? – резко произнес Кристоф.
– Хотите сказать, что я позабыл все приличия? Простите, – он умоляюще сложил руки. – Столько лет живу в Каннах и должен бы привыкнуть к виду красивых женщин, но, скажу честно, ваша спутница безупречна.
– Но она со мной, и то, как вы смотрите на нее, не нравится нам обоим. Прошу вас перестать.
– Почему? Я ведь просто любуюсь, разве это может пойти кому-то во вред? В этой девушке столько поэзии, вероятно, вы и сами не можете на нее налюбоваться. К тому же, врачи велели, чтобы я больше посвящал себя созерцанию прекрасного. Мне нельзя смотреть на уродство, попросту противопоказано. А я послушный пациент, – он рассмеялся.
– Вот как…
– К сожалению…
Крики чаек неслись от причала. Две или три одиночки, подпрыгивая от голода, бродили вдоль бордюра, моргая жадным глазом.
– Осторожно, они воруют еду, – кивнул старик в их сторону. – И мне правда жаль, что я потревожил вас, это было не нарочно.
– Все в порядке, месье, можете смотреть. Все можно понять, если знать причину, не так ли?
– Болезнь – лучшее оправдание! Я правда не хотел. Никогда не видел вас раньше…
– Мы здесь на отдыхе. Я Кристоф, – он протянул руку для рукопожатия.
– А я Анри, – пожал старик ее. – Рад познакомиться. В любом случае я уже собирался уходить. Мое одиночество уже заждалось дома, – он сделал паузу. – Разве что…
– Да?
– Как зовут вашу спутницу?
– Жанна.
– Это имя очень ей подходит… Я подумал… А что, если Жанна сопроводит меня? Всего лишь на вечер… как считаете, вы смогли бы понять подобную прихоть? – он вопрошающе посмотрел на Кристофа.
– Что вы хотите сказать?
Старик сложил руки на столе и, склонив голову, принялся разглядывать рисунок блеклых вен, словно гадал на кофейной гуще. А потом произнес:
– Знаете, что самое приятное в измене?
– Не знал, что в ней есть что-то приятное.
– Самое приятное в измене – это когда они возвращаются. Их лица светятся очаровательной виной, а глаза выдают покорность и податливость. Они так послушны и полностью ваши. Непередаваемо. Вам никогда не хотелось испытать это удовольствие?
– Меня не привлекают подобные игры.
– Не обижайтесь. Между нами не может быть вражды. Я не стремлюсь завладеть вашей женщиной, да это и было бы невозможно. Я вижу, что вы любите друг друга, и это не изменить. Но я пленен ее красотой до глубин души. Позвольте лишь провести одну ночь с Жанной, и я обещаю, что до конца дней буду благодарить вас за этот щедрый подарок.
– Я сплю? – дернул головой Кристоф.
– Будь я здоров, я не осмелился бы произнести эти слова. Но я тяжело болен. Откровенно говоря, я умираю, – пробормотал старик. – Мне остались считанные недели, и вот я вдруг перестал стесняться, – он пожал плечами. – Почему? Не знаю. Я стал смелым и очень внимательным. Я смотрю на людей и вижу годы их счастья, события, которые им только предстоит пережить. Что же предстоит мне? Безлюдная бездна, в которой нет ничего. Как видите, я вновь нашел себе оправдание. Но вы так молоды, я не тещу себя надеждой, что вы сможете понять.
– Вы не верите в Бога?
– Когда-то верил. А теперь уже поздно. Вся беда в том, что покой всегда страшил меня больше тревоги. А уж покой вечный… Прошу вас – сделайте мне этот подарок, и я смогу уйти в иной мир с ощущением того, что изведал, получил все, чего желал, – его плечи внезапно содрогнулись.
– Я хочу понять ваше желание и даже могу. Но знаю лишь, что мой отец умер два года назад. И перед смертью он вовсе не мечтал о том, чтобы переспать с чужой женщиной.
– Откуда вы знаете?
– Ну хватит. Я не стану слушать это. Вашим докторам следовало бы тщательней подбирать лекарства. Вы не в себе.
Кристоф резко поднялся и вернулся на свое место под изумленным взглядом Жанны. Одним махом он осушил бокал с остатком вина.
– Ну что? Что он сказал? – громким шепотом спросила Жанна, стараясь не выдать любопытства. Щеки ее разрумянились, глаза лихорадочно блестели. Она не осознавала, как была прекрасна в это мгновение. И, будучи взволнованной, не сумела прочесть это в глазах Кристофа.
– Этот мужчина неизлечимо болен.
– Болен… Но чем?
– Не сказал. Совсем скоро он умрет.
– А почему он смотрел на меня?
– Потому что влюбился.
– Влюбился? И он тебе об этом так прямо и сказал?
– А что в этом такого? Ты красива, а еще он сказал, что у него есть последнее желание.
– И что это?
– Он хочет провести эту ночь с тобой.
На секунду Жанна оторопела, а потом ласково улыбнулась, словно говорила с младшим братом.
– Ясно. Очень смешно, – она отхлебнула из бокала. Белое вино нагрелось и стало приторным. Она бросила в него кубик льда.
– Я не шучу.
– Ах вот как? – она поставила бокал, забыв про лед. – И что же ты?
– Это было так странно… Я вдруг почувствовал себя очень богатым. Словно мне принадлежат все сокровища мира, а ко мне подошел нищий, у которого нет ничего. Все эти годы, которые я еще проживу, все то, что испытаю, – это и есть истинное счастье. Кажется, только сейчас я это осознал.
– Но такова жизнь. Мы ничего не можем сделать.
– Знаю. Но ведь я тоже когда-нибудь стану таким. Старым и усталым, с блуждающим взглядом и чудными желаниями. Когда-нибудь настанет моя последняя неделя, а следом – и мой последний день. Не сейчас. Сейчас я молод и не должен думать о смерти. Но когда-нибудь… Это неизбежно.
– Не говори таких вещей, я не хочу слушать. Зачем ты только подошел к нему!
– Этот старик… Он почему-то взволновал меня. И еще мне стало жаль его. Я вдруг подумал, каково это – не исполнить свое последнее желание?
– Я – его последнее желание? – она нахмурилась. – Наверное, я должна радоваться, но мне не хочется даже думать о том, чтобы пойти с этим человеком в его дом и там…
– Я не предлагаю тебе сделать это, – он замялся, а затем задумчиво пробормотал: – Но, по правде сказать, тебе ничего это не стоило бы, ведь так?
Рука Жанны, потянувшаяся за ломтиком сыра, замерла в воздухе.
– Не могу поверить! – воскликнула она в изумлении. – Ты говоришь серьезно? Пожалуйста, скажи мне, что это не по-настоящему! – взмолилась она.
– Решать только тебе.
– И ты сможешь принять меня после этого? Я не понимаю. Что… – забормотала она, а потом ее голос вдруг окреп и зазвенел, набирая силу: – А, впрочем, неважно. Если вы оба так этого хотите, почему бы и нет?!
И она резко встала, повинуясь свирепому порыву. Улыбка застыла на разгоряченном лице, а глаза стали прозрачными. Ею двигало пьянящее безрассудство, граничащее с самобичеванием. Схватив сумочку и держась совершенно прямо, не замечая чужих взглядов, она прошла через веранду, обернулась и кивнула старику. Через пару минут он последовал за ней, и вскоре они скрылись из виду.
***
В Каннах распускалась многоголосая весна. Душистым цветом полнились улицы и маленькие уютные проулки, все дольше остывал после заката песок и все больше ярких отблесков бросали яхты на безупречную гладь воды.
Сгустился вечер, и огни позолотили набережную. Уличные кафе манили ароматами средиземноморской кухни, пахло кофе, сладкими коктейлями, то и дело слышалось, как за столиками ресторанов выстреливает пробка от шампанского.
Кристоф медленно брел по запруженной пешеходами улице. Его ноздри щекотал соленый бриз, пробуждая аппетит. Кристоф осознал, что последний раз ел еще утром. Следуя за своим желанием, он не заметил, как оказался в морском ресторанчике на углу. Том же самом, где меньше года назад обедал вместе с Жанной. Воспоминания против воли нахлынули на него, и Кристоф прошел на веранду, силясь унять чувства, теснившиеся в груди.
Ресторан был переполнен. Наконец, официант усадил его за дальний стол, упиравшийся в каменную стену под висячим садом. Отсюда хорошо было видно других посетителей, и он принялся лениво блуждать по незнакомым, не по-весеннему загорелым лицам.
Как вдруг его взгляд споткнулся о сутулую фигуру. Она казалась знакомой, и к своему удивлению Кристоф узнал в ней Анри. Старик сидел за тем же столиком, на нем была все та же шляпа и мокасины. Он совсем не изменился, разве что немного похудел. Нос его заострился, а шея еще больше выдавалась вперед, будто кадык мужчины был отлит из свинца.
Не веря своим глазам, Кристоф хотел подойти и поприветствовать старика, но помедлил, заметив, что Анри поглощен наблюдением. Кристоф не мог разглядеть со своего места, куда он смотрел, но, привстав, сумел проследить за пристальным взглядом.
За столом, покрытом белой скатертью, сидела девушка. Ее золотистые волосы были откинуты за узкие, почти подростковые плечи. То и дело она смеялась, глядя, как ее спутник – розовощекий малый с большими ушами – сражается с устрицами.
Стойкое ощущение дежавю обожгло Кристофа, и он вскочил, не в силах усидеть на месте ни минуты…
– Анри? – громко произнес он, приблизившись к уже знакомому столику. – Вы помните меня?
Старик поднял голову, и по его лицу пробежала судорожная тень.
– Здравствуйте, – он быстро совладал с собой и приподнял шляпу в знак приветствия. – Кристоф, верно? Сегодня вы без спутницы?
– Жанна бросила меня. На следующее же утро после вашего знакомства.
– Ах, как жаль! – с напускным сочувствием воскликнул Анри. – Теперь я чувствую вину!
– Дело прошлое. Однако… Вы живы?! – Кристоф шагнул вперед и навис над стариком, так что тому пришлось задрать голову, придерживая шляпу.
– Да, да! Я очень жив, ваши глаза не врут! И все благодаря Жанне. Ну и вам, разумеется!