Сано не хотелось терять лица перед подчиненными признаваясь в промахе.
— Оставьте записку в Особняке Нидзё, — сказал он и порысил прочь.
И вновь он направился не в храм Кодай. Рэйко ждала новостей, он не мог обмануть ее ожиданий.
Жена сидела за столом и вяло ела рисовые шарики и жареную рыбу с зеленью. Сано опустился на колени напротив. В вежливом кивке Рэйко отразилась та неловкость, с которой они расстались утром.
— Заговорщиков и оружие не нашли, — сказал Сано.
— Жаль. — Не поднимая глаз, Рэйко указала на еду: — Хочешь? Я, кажется, не голодна.
— Нет, спасибо, я тоже не голоден.
Рэйко посмотрела на мечи: обычно муж снимал их, возвращаясь домой.
— Ты опять уходишь?
— Да. — От волнения у Сано зачастило сердце.
— Куда?
— Повидаться с Кодзэри. — По языку разлилась горечь.
Рэйко подняла настороженный взгляд:
— Могу я спросить — зачем?
— Госпожа Асагао заявила, что Кодзэри была в Саду пруда, когда умер Левый министр Коноэ. В дворцовых бумагах нет записи о том, что она приходила в тот день, но есть запись, что она навещала семью в день убийства Аису. Она явилась вечером, провела ночь в родительском доме и утром покинула резиденцию. Я пролистал записи за пятнадцать лет. Это был первый визит с тех пор, как она ушла в монастырь. Еще госпожа Асагао предложила спросить у Кодзэри, отчего умер Риодзэн.
Это тот человек, которого убил Левый министр, помнишь? Мецукэ воспользовалась убийством и завербовала Коноэ в осведомители. Родственники Кодзэри сказали, что Риодзэн был первым ее мужем. Я должен снова допросить монахиню.
На лице Рэйко появилось лукавое выражение.
— А разве в досье мецукэ, которое прислал тебе канцлер Янагисава, отсутствовала ее биография?
Сано потупился: он был настолько уверен в невиновности Кодзэри, что не удосужился изучить ее данные.
— И вообще, почему ты до сих пор не выяснил у нее, где она была в то время, когда погиб Коноэ? Разве не за этим ты дважды с ней встречался?
Сано глубоко вдохнул и выдохнул.
— Существует обстоятельство, оправдывающее мою небрежность. Всякий раз, когда я был рядом с Кодзэри, на меня нападало оцепенение. Теперь я знаю почему. Монахини в храме Кодай практикуют сюгэндо. Кодзэри мысленным усилием не позволяла задавать ей вопросы, на которые не хотела отвечать.
К ужасу Сано, на лице Рэйко проступило недоверие.
— Кодзэри воспользовалась волшебными чарами, чтобы манипулировать тобой? Ты шутишь?
— Если с помощью звука можно убить человека, то почему нельзя концентрацией мысли заткнуть ему рот?
Рэйко с сомнением посмотрела на мужа:
— А можно я выскажу другую версию? Ты не задал ей важные вопросы, потому что был убежден в ее невиновности. Как ты мог безоглядно поверить одному из подозреваемых и при этом критиковать меня за то, что я поверила госпоже Дзёкио?
Сано уклонился от спора. «Пусть лучше подозревает меня в несправедливости, чем в супружеской измене».
— Кстати, о госпоже Дзёкио. Она и Левый министр были любовниками.
— Да что ты говоришь! Откуда узнал?
— От самой госпожи Дзёкио. — Сано рассказал о беседе с матерью императора, не спуская укоризненного взгляда с жены. — Она сказала, что тебе это известно. Почему ты не рассказала мне?
Рэйко гордо вздернула подбородок:
— Она просила сохранить это в тайне. Я согласилась, потому что считала и считаю: ее связь с Коноэ не имеет значения. Ее сообщение о тайном убежище министра гораздо важнее. Без этого мы никогда не узнали бы о заговоре. Полагаю, у меня была более веская причина верить госпоже Дзёкио, чем у тебя — монахине. — Рэйко опустила подбородок и прищурилась. — Кодзэри красива?
Сано напрягся, как парус под ветром надвигающейся бури.
— Кодзэри удалилась от мира. У нее выбритая голова и сто лет за плечами.
— Я не об этом спрашиваю. Впрочем, можешь не отвечать. У тебя все написано на лице. — Рэйко встала, глядя на Сано с горьким пониманием. — Личные чувства, а никакая не магия парализовали тебя.
Вскочив, Сано схватил ее за руки.
— Это не то, о чем ты подумала! — воскликнул он, пылая от стыда при воспоминании, как гладил монахиню. — Между нами ничего не было.
Рэйко высвободила руки и спрятала за спину.
— Ты считаешь меня дурой?
Она отвернулась и заплакала. Ее страдания ножом резанули по сердцу Сано. На фоне стены, расписанной заснеженными кряжами, она выглядела такой маленькой и одинокой. Сано ощутил мощный порыв защитить ее, приласкать. Как он мог возжелать кого-то, кроме Рэйко?!
— Кодзэри манипулировала моими мыслями и чувствами. Это правда, — сказал он. — Но я люблю только тебя и никого другого.
— Я не верю тебе, — высоким дрожащим голосом отозвалась Рэйко.
— Ты не веришь мне, потому что не встречалась с Кодзэри.
— Да, — согласилась Рэйко, — не встречалась. — Она повернулась к Сано: взгляд был тверд, словно замерзший пруд. — И похоже, пора исправить это упущение.
Сано перепугался:
— Ты что! Если Кодзэри — убийца, то она очень опасна. Я сам поговорю с ней. Тебе нет необходимости...
Презрение растопило лед в глазах Рэйко.
— Есть. Мне все равно, как Кодзэри удалось провести тебя: при помощи волшебства или женского обаяния. Она сделала это дважды и наверняка сделает опять.
Сано оказался на развилке: брак или расследование? Если Кодзэри поведает о случае у реки, то Рэйко разведется с ним, а если он не выяснит, где была монахиня во время убийства Коноэ и Аису, то провалит дело. Сано понял, что у него вообще нет выбора.
— Хорошо, — сказал он, — мы отправимся в храм Кодай завтра утром.
— Нет, сегодня, — ответила хмурая Рэйко. — Я хочу ехать сейчас же.
В сопровождении охранников Рэйко в паланкине, а Сано верхом проехали по людным, залитым огнями Обона улицам. В храме Кодай они узнали, что Кодзэри в монастыре нет: все монахини ушли к кумирне Гион чтобы исполнить ритуальные танцы. Они двинулись к кумирне.
За всю дорогу Рэйко не произнесла ни слова, изнывая от ревности, коря себя за это низменное чувство и ненавидя мужа, заставившего ее ревновать. «Если выяснится, что ты мне изменил...» — подумала она и вдруг вспомнила, что месячные должны были начаться вчера. Двойная задержка делала беременность более чем вероятной. Она почувствовала нежность к Сано и отодвинула шторку на окне паланкина:
— Похоже, Кодзэри проводит столько же времени в монастыре, сколько и вне его.
— Похоже, — нехотя отозвался Сано. Он воспринял ее слова не как шаг к примирению, а как шпильку, дескать, напрасно он полагал, будто устав запрещает монахиням свободно ходить по городу и, в частности, забредать в императорскую резиденцию, в Сад пруда. Рэйко снова рассердилась и задернула шторку.
Спустилась ночь, но влажный, пахнущий дымом воздух был светел от городских огней; небо пурпурно мерцало. В чайных домиках Гиона шло многолюдное веселье. Полупьяный народ заполнял переулки; дома заслонялись от бродячих животных и буйных прохожих «собачьими экранами» — бамбуковыми изгородями. Оставив охранников у ворот, Сано и Рэйко прошли на территорию кумирни. Яркие фонари висели на деревьях; разношерстная толпа бурлила среди прилавков с закусками; непрерывно звенели гонги. Грохот барабанов привел Рэйко и Сано к храму.
Шеренга женщин в развевающихся белых одеждах плавно двигалась, покачивалась и взмахивала руками в ритуальном действе; бритые головы блистали как луны. Восхищенные зрители не сводили глаз с монахинь, а те, разом повернувшись и хлопнув в ладоши, образовали круг. Женщин окружили мужчины в набедренных повязках и соломенных шляпах. Когда хороводы двинулись в разных направлениях, зрители печально запели.
— Которая из них? — спросила Рэйко с наигранным спокойствием, кивнув на танцующих женщин.
Сано указал.
— Пожалуйста, будь осторожна.
Его заботу Рэйко восприняла как страх разоблачения.
— Подожди здесь, — кивнула она и направилась к танцующим, глядя на Кодзэри.
У монахини была стройная и изящная фигура; глаза с тяжелыми веками, казалось, сулили наслаждение; на полных губах стыла безмятежная улыбка; голая голова идеальной формы подчеркивала красоту облика. Пожилая Кодзэри отличалась удивительной моложавостью. Рэйко, считавшая себя красавицей, почувствовала зависть. Ревность с новой силой обрушилась на нее.
— Кодзэри-сан!
Монахиня обернулась; улыбка сменилась растерянностью. «Почему эта незнакомка обращается ко мне в повелительном тоне?» — прочитала Рэйко на лице.
— Я хочу поговорить с вами, — объяснила она.
Монахиня, поколебавшись, вышла из круга.
— Слушаю вас, досточтимая госпожа, — произнес ее мягкий, с легким придыханием голос.
— Я жена сёсакан-самы сёгуна, — представилась Рэйко с самурайским высокомерием.
— О, — смутилась Кодзэри, — я не знала, что он женат.
«Конечно, Сано умолчал об этом», — с горечью подумала Рэйко.
— Я помогаю мужу в работе и хочу задать вам несколько вопросов. — Стремясь подчеркнуть особую близость с Сано, она не стала скрывать цель визита. — Пойдемте со мной.
Кодзэри, снова поколебавшись, согласилась:
— Хорошо.
Ведя монахиню через толпу, Рэйко увидела Сано, тот, нахмурившись, знаками просил ее остановиться. Рэйко притворилась, будто не заметила его. Они прошли в безлюдный сад. Свет фонаря над задней дверью пробивался сквозь ветви деревьев и сеткой ложился на траву. Стрекот цикад заглушал бой барабанов и пение людей. Рэйко и Кодзэри встали лицом к лицу. Кодзэри скрестила ладони на животе; Рэйко переплела пальцы, унимая внутреннюю дрожь.
«Что он тебе говорил? — хотела спросить жена сёсакана. — Что вы вместе делали?»
— Почему вы не сказали моему мужу, что были в резиденции во время убийства, произошедшего три дня назад? — вместо этого спросила она, оттягивая неизбежное.
Кодзэри мимикой выразила недоумение.
— Я просто навещала семью. По-моему, это не имеет значения для следствия.