– Видишь?
– Ну, пуговица. И чего?
– И того. Это пуговица не с тех вещей, которые есть в моем доме. Моя шуба – голубая. У Сони – пуховик на «молнии» и белая шубка. Акела не носит дубленок, он вообще носит только кожаные вещи в последнее время, и там – либо «молнии», либо клепки. Кроме того, у нас вообще нет коричневых вещей. Понял?
Никита взъерошил рыжие волосы на затылке:
– М-да… ситуация… выходит, слепки с ключа все-таки были.
– Да, – кивнула я. – И Сашка оказался прав, а я – трижды дура, что не послушалась и не сменила замки. Представь, что было бы, если бы я не уехала встречать Новый год к папе?
Меня даже передернуло от мысли о возможной встрече с реальным маньяком в собственной квартире.
– Так, берите все что нужно, и поехали! – решительно заявил Никита. – Не думаю, что вам стоит тут оставаться.
– Погоди, я хотя бы осмотрю все – вдруг что-то пропало?
– Да неважно уже это, как вы не понимаете? Надо валить отсюда, а на двери я сейчас одну хитрую штуку поставлю, будет ясно, входил ли кто-то снова, да и заодно выясним, кто именно. Только мне в машину надо.
– Нет!!! – заорала я, вцепившись в рукав его куртки, и Никита от неожиданности пошатнулся. – Я не останусь тут одна!
– А-а! – протянул он понимающе. – Ну, тогда собирайтесь, я вас провожу и вернусь.
Повинуясь какому-то странному чувству, сперва я уложила в сумку Сашкины веера-тэссены. Не знаю, с чего вдруг я решила взять их с собой, но какой-то внутренний голос шепнул – не оставляй здесь, и я вынула веера из сейфа. Эти вещи были дороги Акеле, память о дедушке и о сэнсэе Казуки, а память – она ценнее материального. Конечно, мечи и доспехи мне не забрать, но хотя бы это…
Было уже совсем поздно, когда мы подъехали к дому, где жила Ольга Паршинцева, – я хотела отдать ей приготовленный подарок, но не смогла дозвониться на мобильный, а потому пришлось пользоваться помощью Саввы и его знакомых, пробивших нам адрес Ольги по базе данных.
Паршинцева была удивлена, не ожидала меня увидеть на пороге квартиры, да еще в таком виде – кожаная куртка с капюшоном, берцы, заправленные в них брюки.
– Саша?! Ты… ого… – только и смогла вымолвить она.
– Оль, я ненадолго, только подарок отдать. Вот, держи, – я протянула ей завернутую в оберточную бумагу книгу. – Это энциклопедия самурайского оружия, тебе вроде было интересно…
Паршинцева едва не взвизгнула:
– Ты с ума сошла! Это же страшные деньги!
– Да ну? Подумаешь, я вообще-то денег не боюсь, даже страшных. Лишь бы тебе понравилось. А ты чего телефон отключила?
– Да глупости… представляешь, раздавила свой – поскользнулась, упала, а он в кармане лежал, – чуть смутившись, проговорила она.
«А денег на новый нет, и у мамы просить ты не можешь и не хочешь», – досказала я про себя и вынула из кармана куртки свой мобильный:
– Вот, возьми, только сим-карту мне верни.
– Нет-нет, ты что… а ты как же? – запротестовала Ольга, но я уже решительно вынимала сим-карту из телефона:
– Бери, сказала. А мне папа подарил новый.
Кстати, я не соврала – папа на самом деле подарил мне дорогущий телефон последней модели, и вот у меня появился случай им пользоваться.
– Спасибо… – пробормотала Ольга, явно смущенная моим поведением.
– Не за что, пользуйся. Все, Оль, мне пора. Я вернусь к концу праздников, не хочу одна дома торчать, так в квартире пусто… – выпалила я скороговоркой и покатилась вниз по лестнице.
Найти время для повторного визита в квартиру оказалось довольно сложно. Пришлось выдумать благовидный предлог – мол, сработала сигнализация в офисе, нужно срочно подъехать. Таким образом, он ухитрился выкроить себе пару часов.
Зачем он снова шел туда? Тянуло. Просто тянуло посмотреть еще раз, как жил до ареста ненавистный Сашка. Хотелось прикоснуться к тому миру, что он выстроил для себя и своей жены. Ну, и взглянуть на коллекцию драгоценного оружия. В прошлый раз он так и не успел толком рассмотреть все что хотел.
Он точно знал, что квартира сейчас пуста, – собственными глазами видел, как жена Сашки уехала на старом джипе, набив его багажник подарками, значит, в ближайшие сутки дома точно не появится. Слепки ключей он сделал скорее по наитию, чем обдуманно – не собирался снова появляться в этой квартире. Но и удержаться от соблазна тоже не смог.
Старинное оружие, прекрасное в своей холодной, устрашающей красоте, завораживало. Эта коллекция стоила настоящих, серьезных денег – уж он-то понимал в подобном. Такие вещи невозможно было найти на прилавках даже антикварных магазинов в стране, все это явно было привезено из Японии, подбиралось с любовью и знанием, а не скупалось, как дешевые сувениры, в лавочках. Тот, кто собрал коллекцию, знал толк в мечах.
Он бережно, в тонких нитяных перчатках, чтобы не оставить следов, снимал мечи один за другим с катана-какэ, рассматривал, поглаживал, трогал острые лезвия. Именно в этот миг он чувствовал себя совершенно счастливым, словно бы эти вещи принадлежали ему. Возможно, спустя какое-то время, когда уляжется шум вокруг убийств, а Сашка будет надежно и надолго изолирован, он придет к его жене и попросит продать ему коллекцию. Вряд ли женщина способна оценить то, чем сейчас владеет, и если предложить хорошую сумму… Но нет – опасно. Ее отец – слишком крутой, слишком печально знаменитый, к чему давать такому человеку повод копаться в твоей жизни? А ведь он явно заинтересуется кандидатурой покупателя. Нет, подобное общение не входило в планы…
Что ж, придется смириться с несправедливостями жизни – невозможно получить все, что хочется. Так пусть хотя бы ненавистный Сайгачев исчезнет – будет уже достаточно.
Он приходил в эту квартиру еще пару раз – исключительно для того, чтобы подержать в руках редкие экспонаты, украсть которые ему все-таки не хватило духа. И в последний свой визит решил – все, хватит. Это стало опасным, его могут увидеть, узнать. Пора заканчивать.
Он аккуратно запер дверь и выбросил дубликат ключа в мусоропровод. Так больше не будет соблазна. Соблазн – всегда плохо…
Ольга
Ей очень хотелось пообщаться с Сашей, но телефон той был отключен. «Наверное, еще не вернулась от отца», – подумала Ольга, оказавшись возле дома приятельницы и не обнаружив света в окнах. Уже собираясь уходить, она вдруг почувствовала себя как-то неуютно, словно вот-вот произойдет что-то неприятное. Так и случилось – из двора выходил Михаил, и Ольга едва успела юркнуть в расположенный рядом павильон.
– Странно… а здесь-то он с чего бы? – пробормотала она, напряженно провожая фигуру Михаила глазами через окно павильона.
– Девушка, у меня тут не обогревочный пункт! – раздался за спиной визгливый голос толстой пергидролевой блондинки-продавщицы в несвежей бело-голубой наколке на свалявшихся волосах и в таком же фартуке. – Или берите что-нибудь, или выходите – нечего попусту пол натаптывать!
Купив шоколадку, Ольга вышла, про себя пожелав противной тетке удачи в торговле.
– Как будто жалко, если кто и просто погреться зашел в такой мороз! – пробормотала она, натягивая поглубже ушанку.
Зайдя за угол, она увидела маячившую впереди фигуру Михаила и почти инстинктивно двинулась следом, не вполне понимая, зачем делает это. Они дошли до остановки, и Михаил поймал такси, а Ольга, у которой не было таких денег, вынуждена была перейти на противоположную сторону и поехать на маршрутке домой.
Наталья Ивановна удивленно наблюдала за тем, как дочь, войдя в квартиру, сбрасывает вещи прямо на пол в коридоре и запирается в ванной. Оттуда довольно долго доносился звук наливавшейся в ванну воды, потом и он стих. Так прошло около часа, и Наталья Ивановна всерьез забеспокоилась.
– Оля! – стучала она в дверь. – Оленька, с тобой все нормально? Открой мне, Оля!
– Мам, ну, оставь ты меня в покое! – плачущим голосом попросила дочь из-за двери, и Наталья Ивановна с облегчением перевела дух – жива…
– Хорошо-хорошо, ты не сердись… я пойду пока чайку согрею.
«Не хочу я чайку никакого – мне бы водки! – меланхолично и отрешенно думала меж тем Ольга, погруженная до подбородка в теплую воду с пеной. – Хоть и не пью… а сейчас бы не помешало, наверное. Что происходит? Я перестала понимать, в каком мире нахожусь, что делаю, с кем общаюсь. Что за человек этот Михаил? Что он скрывает? Почему крутился возле Сашиного дома?»
И в этот момент ее впервые посетило подозрение – а не причастен ли ее случайный знакомый к пропаже меча? Ведь он так хорошо разбирается в оружии, столько знает о самураях и их традициях…
Ольга вынырнула из воды, замотала мокрые волосы в пучок и, обняв колени руками, стала складывать в голове имевшиеся факты и совпадения в одну линию. И выходило, что Михаил вполне мог быть тем самым похитителем… как мог… о, ужас… У Ольги даже мурашки побежали по телу – ведь он на самом деле мог оказаться тем самым человеком, что хладнокровно убивал несчастных бомжей…
– Не может быть… – прошептала она, вся замерев от ужаса. – Не может этого быть! Я должна, должна выяснить… Я с ума сойду, если это правда…
Акела
Второе января он провел в каком-то забытьи. Это был день рождения его любимой женщины, а он даже не мог поздравить ее, поцеловать, подарить любимые белые лилии. Собственная судьба интересовала его сегодня меньше всего – ко всему битый жизнью Акела научился относиться философски. Тюрьма не пугала – он точно знал, что сможет выжить там и не изменить себе, не сломаться, не прогнуться. Он имел определенную репутацию, имел имя – довольно громкое, имел за плечами кое-какие дела, о которых знали те, кто был должен. И не в сроке дело.
Дело в другом… Аля и Соня. Жена и дочь, семья, которую он обрел уже в зрелом возрасте, все, чем дорожил в жизни.
«Смотрящий», видя, как мается этот странный человек с обожженным лицом, подсел к нему на нары и предложил: