- Ты меня любишь? - удивленно протянула Лиза.
- А ты будто не знаешь? Я же говорил тебе об этом, я предлагал тебе стать моей женой. Я и сейчас хочу предложить…
- Не надо. - Лиза испугалась. - Не говори ничего.
- Но я хочу сказать. Я люблю тебя уже много лет и прошу тебя выйти за меня замуж.
Лиза молчала. Она склонила свою светловолосую головку, сцепила пальцы, и вся ее поза символизировала отказ.
- Я постараюсь стать хорошим мужем, и это я тебе, наверное, говорил.
- А ты не помнишь, что я тебе ответила тогда?
- Помню. - Федор поморщился. - Ты сказала, что мы слишком разные, но я считаю, что это лишь отговорка.
- Нет. Это правда. Мы с тобой с разных планет.
- Глупости. Это не имеет значения.
- Имеет, когда в семье нет любви.
- Моей любви хватит на двоих. - Федор наклонился к ней, попытался поцеловать в висок, но она вскочила.
- Я боюсь тебя!
- Что?
- Да, именно боюсь. Я ни за что не вышла бы замуж за мужчину, который выгнал из дома собственного отца. Ты жестокий, безжалостный человек, Федор, ты хищник, ты готов на все ради достижения собственных целей, и я смогла бы, наверное, тебя уважать как сильную личность, но полюбить? Никогда.
- Даже если бы у тебя не было этого?
- НИКОГДА!
- Хорошо. - Егоров хмуро кивнул. - Раз я такой плохой, надо оправдывать репутацию.
Он развернулся и двинулся вон из комнаты.
- Как же Швейцария?
- У меня нет желания тратить на тебя свои деньги, - процедил Федор.
- Как? Но ты же…
- Обещал? Ну так и что, я беспринципный человек, могу и обмануть.
- Да как ты можешь так? - Лиза рванулась было к нему, сжимая свои маленькие кулачки, но под его холодным взглядом замерла и тихо сказала: - Завтра утром я уеду отсюда.
- Куда, интересно?
- Не знаю, но я лучше милостыню буду собирать…
- Тебе не подадут. - Федор ухмыльнулся, окинул Лизу наглым взглядом, потом глаза его потухли, и он протянул: - Завтра приходи ко мне в кабинет прямо с утра. Я тебе выходное пособие выдам.
Егоров еще раз загадочно хмыкнул и ушел в свою комнату.
Глава 13
В семь утра Лиза сидела напротив Егорова и тупо смотрела на круглую бронзовую голову Цезаря. Она не спала в эту ночь ни минуты - горькие мысли вырывали ее из объятий дремы, и она, измотанная бессонницей и этими думами, изнывала на холодной кровати, таращилась в потолок и пугалась каждого шороха. Любой стук, скрежет, скрип доводил ее до полуобморока, а бой часов, гулко разносящийся по дому, рождал в ее воображении самые страшные картины. Почему? Неужели в каждом шорохе и стуке ей чудились ЕГО шаги?
Федор просматривал какие-то бумаги и демонстративно не обращал на Лизу внимания. Выглядел он хорошо - гладко причесан, свеж, ничто в его облике не говорило о том, что и он не спал этой ночью. Наконец он отодвинул документы, отбросил в сторону перо, сложил свои мужицкие руки на столе и начал:
- Не передумала?
- Нет. Я уезжаю.
- Куда?
- У меня есть сто рублей, я сниму комнату…
- Ты знаешь, на сколько хватит тебе этих денег?
- Нет, но…
- На день.
- Я буду экономить.
- Тогда на два.
- Я пойду работать.
- Ты ничего не умеешь делать, Лизавета. Ты жила за счет то маменьки, то папеньки моего, то меня. Ты как та стрекоза из басни Крылова, только петь да порхать можешь.
- Ты обещал выдать…
- Хм. Все веришь моим обещаниям? Ну, дам я тебе двести рублей, предположим, и крестьянин смог бы прожить на них пять лет, при этом содержа всю свою семью, но тебе их хватит на месяц.
- Через месяц папенька выйдет из клиники, и мы что-нибудь придумаем.
- Боюсь, что папенька не выйдет из клиники никогда, - злорадно процедил Федор. - Он в сумасшедшем доме.
- Как?
- Так. Пускает слюни на воротник своей смирительной рубашки, если у нее, конечно, есть воротник. Что теперь скажешь?
- Ты запер отца в психушке? Да как ты мог!
- Он покусал врача и выпил у них весь спирт. Что я мог сделать?
Лизе было страшно смотреть в это чужое жестокое лицо. Она не верила ему, но в одном он был прав - ей некуда пойти, негде искать помощи.
- А вот теперь я хотел бы сообщить тебе то, ради чего я тебя позвал. - Егоров вздохнул. - Значит, так, мое предложение остается в силе.
- Я не выйду за тебя!
- Я богат, молод, недурен собой, конечно, до Жорки мне далеко, но это не так важно, главное, я смогу содержать тебя. Платья, драгоценности, курорты - все это ты будешь иметь. - Федор горько заметил: - Вчера я обещал тебе любовь, сегодня только деньги, как в сказке о свинопасе. Согласна?
- Нет, - твердо ответила Лиза.
- Нет? Ладно. Тогда я вынужден. Фомка, поди сюда, - гаркнул он. - Тебя я выкинуть на улицу не могу, мне папаню до сих пор вспоминают, заботиться о тебе мне неохота, значит, придется тебя выдать замуж. Фома, где ты, черт тебя дери?
- Здеся. - Кучер вразвалку вошел в комнату. Был он нечесан, слегка пьян, а из разбитых сапог выглядывали грязные корявые пальцы.
- Помнишь, говорил ты мне, что нравится тебе сестрица моя?
- Ну. Дык. Кажись, - засмущался Фома.
- Хотел бы иметь такую женку, а?
- Да куды мне?
- Ну а вдруг Господь смилостивился бы над тобой, и на - подарочек.
- Да не, в полюбовницы бы взял, а в жены… - Фома окинул девушку прищуренным наглым взглядом. Лиза, покрасневшая, униженная, захотела убежать, но Федор сжал ее плечо своими железными пальцами и усадил на место.
- Что так?
- Дык где на нее денег бы набраться. Вона одно платье скоко стоит, поди.
- А с приданым?
- А скоко?
- Рублей пятьсот.
- Ну, это другое дело! - зацокал Фома. - Можно на них домишко построить в деревне, корову купить, гусей, хозяйство завести, огородик там. Она девка справная, чай, сдюжит.
- Ну, иди пока. - Федор махнул рукой на размечтавшегося конюха.
- А насчет, ну, это, Лизаветы батьковны?
- Иди отсель, поганка, сказано же!
Фома, сопя, вышел. Егоров уставился на Лизу, долго буравил ее глазами, пока она не подняла на него своих. Несколько секунд она смотрела на него молча и как-то удивленно, словно не могла поверить в то, что все происходящее не кошмар, но когда ее взгляд натолкнулся на его холодные, почти мертвые глаза, Лиза вздрогнула и выдавила из себя:
- Я ненавижу тебя. Ты еще хуже, чем я думала.
- Ясно дело, что Фомка лучше. Он и гол как сокол, и пьет по-черному, и до баб большой охотник, вот он тебе хорошим мужем будет, не то что я.
- Ты не посмеешь, - прошептала Лиза.
- Ой, да не смеши. Я выдам тебя замуж за конюха-пьяницу, а все скажут, что ты до того опустилась, что спуталась с Фомкой, нагуляла от него ублюдка, а бедному брату приходится теперь в спешном порядке полюбовников под венец вести.
- Никто так про меня не подумает, все знают, какая я.
- Вот-вот. Весь город до сих пор гадает, сколько раз ты бегала на сеновал для занятий греховной любовью и не для того ли ездила за границу, чтобы избавиться от плода этой самой любви.
- Врешь!
- Фома, - рыкнул Федор.
- Тута я. - Хитрая морда показалась в дверях.
- А ежели прынцесса подпорченная малость, возьмешь?
- Как так?
- Ну как, известно, на сеновале, при луне.
- А. - Фома понимающе кивнул. - Тада подбавить надобно.
- Сколько?
- Да рублей сто.
- Не жирно?
- Хватит, - хрипло прошептала Лиза.
- Чего?
- Я согласна. - Еще тише, почти беззвучно.
- Сгинь, Фома. - Егоров зыркнул на конюха. - Не расслышал я. Повтори, душа моя.
- Я согласна стать твоей женой, Федор.
- Да ну? Все ж получше я Фомки, видимо.
Лиза молчала. Крупные горькие слезы скатывались по ее щекам. Плечи дрожали, а руки были так холодны, словно их сковал лед.
- Спасибо за честь, - холодно проговорил Егоров. - Завтра поедем в Ольгино, мельницу тебе свою покажу, там и обвенчаемся.
Лиза так же молча вышла, даже не кивнув. Федор проводил ее глазами, а когда остался один, рухнул в кресло, зажал голову руками, подобрал ноги, скукожился, пытаясь унять дрожь во всем теле. Она станет его! Наконец.
День следующий выдался на удивление ясным. Кисейные облачка плыли по небу, как призрачные корабли по волшебному океану. Бодрое летнее солнце щедро ласкало сочный зеленый луг с вкраплениями васильков, желтую песчаную дорогу, тенистую дубраву, крыши деревенских домов, гусей, важно перебирающих крыльями и грозно шипящих на проезжающий экипаж, реку, на поверхности которой оно играло с каждой каплей, четырехэтажное кирпичное здание мельницы с высокой трубой и многое-многое другое, что даже не мог разглядеть счастливый безмолвный Федор.
Экипаж остановился у ворот. Створки медленно разъехались в стороны, показалась ровная дорога, склады, высокое крыльцо фабрики.
- Вот мы и приехали. - Федор сошел на землю, подал Лизе руку, она безропотно оперлась на нее, но на Егорова не взглянула.
Они поднялись на крыльцо, Федор гордо кивал мужикам, обнажавшим перед ним головы, и уверенно шел вперед, вдоль больших шумящих машин, ведя Лизу за руку, как бывалый лоцман хрупкий парусник. Они ходили по цехам, Егоров показывал ей новейшие станки, рассказывал о процессе, подводил к рассевам и демонстрировал продукт, его сюртук и сапоги испачкались в муке, волосы тоже побелели, но он этого не замечал.
- А это литейный цех, в нем мы изготавливаем из чугуна мелкие детали для мельницы. - Федор горделиво ввел Лизу в небольшое жаркое помещение. - Скоро начнем и крупные, например буксы. Пойдем, механическую мастерскую покажу.
- А где твой кабинет? - неожиданно спросила Лиза.
- На последнем этаже.
Они остановились в коридоре. Девушка посмотрела на узкую лестницу, ведущую наверх, на грузовой лифт и сказала:
- Я хочу посмотреть его.
Федор кивнул и открыл дверь лифта.
Через минуту они стояли в просторном кабинете с огромным окном, через которое беспрепятственно врывалось полуденное солнце, и вся комната (мебель, несгораемый шкаф, обои, портрет Алексея Егорова, висящий над большим письменным столом) купалась в ярком свете.