- Я не шлюха. Я единственный раз отдалась мужчине, которого любила.
- Все вы так говорите. Каждая продажная девка твердит то же самое. - Егоров выпрыгнул из кровати, начал торопливо одеваться.
- Куда ты?
- Замаливать твои грехи.
- Федор, послушай… - Она схватила его за руку, желая повиниться за отца.
- Пошла прочь! - Он развернулся и хлестнул ее наотмашь по лицу. Потом брезгливо вытер руку о штанину и вышел.
Арина осталась одна.
Глава 2
Прибыли в N-ск Егоровы через два дня. Федор с пристани сразу пошел в свою контору, Арину отправили домой.
Новое жилище девушке не понравилось. Большой серый дом с колоннами мрачен и строг. Обстановка в нем скромная, но дорогая. Темные ковры, тяжелая мебель, бронзовые ручки - все это так не вязалось с тем, что Арина привыкла видеть всю свою сознательную жизнь. Она вспомнила свет и золото, царящие в их особняке, и погрустнела еще больше. А грустить было из-за чего, помимо не устроившего ее жилища.
Федор не разговаривал с ней все два дня пути. Не пытался быть внимательным и вежливым даже перед членами экипажа. Он попросту ее не замечал. Стоило же ей обратиться к нему с каким-то предложением, он обдавал ее волной такого презрения, что Арина опускала глаза. Самое страшное, как она поняла, ждало ее впереди. Скоро он узнает, что она не просто подпорченная, но и беременная. Арина похолодела, представив его реакцию. Почему, почему она поверила отцу? Как дала себя уговорить? Как позволила судьбе вновь заманить себя в ловушку?
Арина прошлась по мрачному холлу. Раздернула шторы. Света стало больше, но недостаточно - узкие окна не позволяли солнцу захватить помещение целиком. Девушка села в кресло, решив подождать мужа. В конце концов, им надо все выяснить. Прийти к компромиссу. Она прикрылась покрывалом, свернулась удобно и, сама не зная как, уснула.
Проснулась от страха. Открыла глаза, огляделась и обнаружила, что напротив нее стоит Егоров и не мигая, подобно змее, смотрит.
- Поговорим?
- О чем, моя невинная жена?
- О нас.
- Давай лучше о твоем папаше-аферисте. Ты, например, знаешь, во сколько он мне обошелся?
- При чем здесь мой отец?
- При том, что он обманом всучил мне бракованный товар. А меня это злит. Я не привык переплачивать.
- Оставь отца. Поговорим о нас. Что ты намерен делать?
- Жить. А ты?
- Так, как эти два дня?
- Нет, дорогая, гораздо интереснее.
- Мы пойдем в театр?
- Театр? - Федор громко-зловеще расхохотался. - Тебе не сказали, что я не хожу по театрам? По балам, приемам, выставкам. Ты хотела веселой, бурной жизни. Думала, раз подцепила миллионера, будешь жить царицей? Просчиталась. Веселиться буду я, а ты - СТРАДАТЬ.
- Что? - Арина побледнела. Егорова она не узнавала. Теперь перед ней стоял не тот человек, с которым она разговаривала на палубе. Егоров стал страшным, жестоким, со взглядом, полным ненависти.
- Я отомщу и тебе, и твоему папочке за ваш обман. Никто не смеет смеяться над Егоровым.
- Но я и не думала. Послушай, позволь мне объяснить.
- Нет, слушать я тебя не желаю. Сначала я должен знать, сколько их было у тебя.
- Я же сказала.
- Один. Хорошо, сделаю вид, что поверил. Кто он?
- Не важно.
- Важно. Андрюшка если, женишок московский, значит, ты развращенная с шестнадцати лет. Если…
- Это не Андрей.
- Или холоп какой? Слыхал я, что красавец один из черни сбежал от вас. Неспроста, поди?
- Я тебе ничего не скажу! - Арина развернулась - она не намерена слушать издевательства.
- Я не закончил. Вернись, - грозно скомандовал Федор, Арина не подчинилась. Егоров побагровел, рванулся к ней, схватил за плечи. - Никто не смеет меня игнорировать.
- Я не хочу тебя слушать. Отстань от меня.
- Нет, ты будешь! - Он встряхнул ее что есть силы.
- Не смей меня трогать!
- Еще как посмею! Я твой муж. До конца твоих дней. - Егоров захохотал, запрокинув голову, Арина, воспользовавшись этим, ткнула его в грудь и выскользнула.
Смех оборвался. Сильные руки схватили ее, бросили на пол. Арина упала, больно стукнувшись о ножку кресла. Егоров ударил ее по лицу. Теперь не ладонью, а крепко сжатым кулаком. Голова ее дернулась, из уголка рта вытекла струйка крови. Сквозь слезы Арина увидела, как его нога замахивается и стремительно приближается к ее телу.
- Только не по животу! - истерически закричала она, сжалась, прикрывая коленями чрево.
- Что-о-о? - Егоров замер. Лицо его исказилось. - Значит, мне еще и ублюдка хотели подкинуть. Хорошо приданое - честь и невинность невесты и непорочно зачатое дите в утробе. Думали, что я его за своего приму. То-то батянька так со свадьбой торопился. Я-то, грешным делом, думал, что ему деньжонками разжиться не терпится. А тут вон какой подарочек. Просчитались и на этот раз графья-интриганы.
- Перестань. Дай мне объяснить. - Арина немного оправилась от страха. Не зверь же он, чтоб бить беременную. Она распрямилась, встала на колени.
- Апостолу Павлу объяснишь, когда он тебя в рай не пустит, - грубо отрезал он, а потом с каменным лицом занес ногу в хромовом сапоге и пнул что есть силы по Арининому животу. - Своих иметь не могу, но и выродки холопские мне не нужны.
Арина упала. Что-то внутри нее разорвалось, и град осколков разлетелся по телу, неся боль и ужас. Арина стукнулась головой об пол, раскинула руки и потеряла сознание, будто оно вытекло из ее лона вместе с кровью и сгустками.
Очнулась Арина в комнатке няни. Старушка сидела подле нее, прикладывала к ее лбу холодный компресс и плакала.
- Няня, что со мной? - чуть слышно спросила Арина.
- Все хорошо, деточка. Все уже позади.
- Мой ребенок?
- Успокойся, - ласково проговорила старушка. Потом, всхлипнув, опустила голову. - Нету ребеночка больше.
- А муж где?
- Ушел, ирод. В контору. Я ему говорю, мол, врача бы вызвать. А он только ухмыльнулся, говорит, что собаки сами себе раны зализывают. Я вот и позвала повитуху, уж не знаю, дохтур, можа, больше помог бы, да нету у меня знакомых.
- Спасибо тебе, нянюшка. Никто для меня большего бы не сделал. Встать помоги. - Арина, поморщившись от тупой боли, привстала.
- Да лежи, оглашенная. Говорят, вставать тебе нельзя.
- Мне оставаться здесь нельзя.
- Куда ж ты пойдешь? Вона глянь, какой фингал у тебя.
- Помогай, няня. Вещички надо собрать кое-какие. Уезжаем мы отсюда.
На улице было совсем темно, когда они подъехали к особняку Барышниковых. В доме горел свет. В одном из окон была видна переливающаяся хрустальная люстра, в другом - часть лепного потолка с позолотой. Арина постучала нетерпеливо. Она не чаяла оказаться за этими стенами. В безопасности. Окруженная привычными, милыми сердцу вещами. Дверь отворил сам граф. Он был при параде и явно куда-то спешил.
- Арина? - Его удивлению не было предела.
- Да, отец.
- Что ты здесь делаешь?
- Я ушла от мужа.
- Как ушла? Хватит городить ерунду. А что у тебя с лицом?
- С лицом все в порядке - заживет, а вот с душой хуже. Ты не позволишь мне войти?
- Нет.
Арина вздрогнула от холодного ответа. Это говорит ее любящий папочка?
- Папа, ты не понимаешь. Я вернулась. Жить с Егоровым я больше не буду.
- Нет, это ты не понимаешь. Ты теперь его жена. И никуда ты от него не денешься. Пока смерть не разлучит вас.
- Папа, папочка, послушай. Если так пойдет, как началось, смерть разлучит нас очень скоро. Он убьет меня. - По ее лицу катились крупные слезы. Алексей не мог спокойно смотреть на них. Его дочка несчастна. Он очень сожалеет, но ничем помочь не может.
- Арина, вернись домой.
- Я и вернулась.
- Теперь твой дом там, где твой муж. - Алексей начал раздражаться. Жалость сменилась досадой. Только все устроилось, только он вздохнул спокойно и избавился от обузы. И вот, пожалуйста, начинается все сначала. Папочка, помоги, папочка, позаботься. А о нем кто позаботится? - В любом случае наш особняк уже собственность Егорова. Я скоро переезжаю отсюда.
- Как же я вас всех ненавижу! - Арина разрыдалась и бросилась к воротам.
Она бежала по дорожке, посыпанной гравием, вдоль подстриженных кустарников. Вслед ей смотрели грустные атланты, и даже они, казалось, издеваются над ней. Наконец они дождались - кому-то хуже, чем им.
Глава 3
Арина дремала. Уснуть ей не давала тупая боль внизу живота. Девушка то проваливалась в забытье, то выныривала из него.
Светало. Рядом с ней клевала носом няня. Извозчик вяло подстегивал уставших лошадей.
Они ехали по ухабистой дороге. Вдоль нее тянулись поля, вдали был виден лес. Арина огляделась. Места ей были не знакомы.
- Далеко ли еще до Перелесья? - спросила она у извозчика.
- С часок езды. Больно дорога плохая. Развезло.
- Мы уже так давно едем, а еще час?
- Не меньше. Не терпится домой?
- Вы угадали.
- Хорошо, что меня нашли. Другой бы ночью в такую даль не повез, сколько ни сули деньжонок.
- Спасибо вам.
- Не на чем.
Арина вновь задремала. Ей снилось Перелесье. Речка, лесок, одуванчиковые поля. Сквозь сон она услышала резвый конский топот. Арина открыла глаза. К ним на бешеной скорости, разбрызгивая вокруг себя комья грязи, приближалась повозка. В ней во весь рост стоял грозный бородатый мужчина в черном сюртуке. Егоров! Сердце Арины испуганно шарахнулось, сама она похолодела, а боль, до сего момента несильная, стала нестерпимой.
Без единого слова Федор вытащил жену из экипажа, перенес ее вещи, кивнул хмуро няне, сунул извозчику пять рублей и увез Арину в прекрасную тюрьму под названием Ольгино.
Село это располагалось на берегу мелководной, но быстрой реки Сейминки. На противоположном росли чудные дубравы. А на самом высоком холме высилась построенная Егоровым церковь.