Почесал карандашом лысину.
– Ко мне, понимаешь, никак нельзя. Теща гостей не приветствует, принципиальная она у меня. Ничего страшного, посидишь на вокзале, времени-то всего ничего осталось. А по деньгам… Вот, держи. Чем, как говорится, богаты… Перекусишь вечерком там, в буфете, да и в поезде чего-нибудь съешь. Держи.
Протянул бумажку.
Точно, боевых нет. И не может быть. Подошел, встал лицом к лицу, с высоты роста улыбнулся.
– Ты, наверно, меня неправильно понял, мне же столько денег нужно, чтобы на месяц, на два хватило, чтобы как следует там устроиться.
И снова парадный золотошитый китель переместился за стол, в высокое кресло, под портрет своего древнего коллеги.
– Извини, ведомость подпишут только через неделю. Вот возьми хотя бы эти… Да бери ты, бери! Перекусишь чего-нибудь, пока паровоз ждешь. Сам посуди, откуда у меня большие-то деньги. От зарплаты до зарплаты держусь, нам же нерегулярно бюджетные выплачивают… Куда ты?! Вот же чудак-человек… Ну и не надо.
Начальник мореходного училища аккуратно положил деньги в бумажник, с надёжностью застегнул его в кармане, похлопал ладонями по груди гладкого кителя, поправляя собственную стать, и прочно сел под скрещение весел.
Конечно же, никакого поезда, только лететь! И быстрее отсюда, быстрее!
Родные города, огромные в детстве, почему-то всегда, по истечению многих лет, обязательно кажутся до обидного маленькими.
Заказывал Сандро, размахивая рукой, бросая тяжелым сияющим перстнем блики по стенам ресторана.
– И чтобы клюквенный морс обязательно был холодный! Ты понял?!
Официант покорно удалился.
И хоть сплошь седина, но глаза, голос, мальчишеская улыбка…
Сандро!
Встретил гостя, как вихрь, обнял, потащил кататься по городу, заставил прямо так, в костюмах, влезть на крышу по той самой пожарной лестнице!
Неужели?!
– Мне говорили, что ты сильно пьешь. Правда?
– Пил.
– Слыхал про твоих.
Сандро поднял к лицу рыжик, уколотый вилкой.
– Да уж старик, бывает, когда масть никак не прёт… Извини, у самого сын балбес, под два метра вырос, на будущее лето в институт пристраивать надо, он у меня за границу учиться просится. Опять же проблемы… Ну, давай, махнем, чтобы не было в жизни плохого.
От холодной водки Сандро ничуть не поморщился, опять аккуратно поднял с тарелки очередной соленый грибок.
– Чего нужно-то тебе? Не на меня ведь любоваться прилетел? Кто-нибудь из родных в городе жив остался?
– Никого.
– Ну, тогда выкладывай.
Говорить было легко, уже не сбивалось, как в начале, дыхание, не рвались посередине фразы, удавалось не краснеть на чудовищной лжи.
Мол, пока последний год делами не занимался, заместитель подвел. Верил парню, но тот почти все деньги из бизнеса хитро выгреб, делал так, чтобы дела долго оставались в тайне, виделись через пьяные глаза… Многого из-за него лишился.
– А от меня-то чего ты хочешь? Чтобы я разобрался, деньги тебе твои вернул?
Дым сигары поплыл меж мраморных колонн. Сандро прикусил губу, хмыкнул с улыбкой.
– Старик, кидок не предъявляется. Таковы правила, сам виноват, слишком доверился гнилому человечку.
Порезал с удовольствием горячее мясо.
– Помню, когда ты с морями-то своими завязал, ерундой ведь всё занимался, выдумывал, предлагал мне вкладывать деньги в твои проекты. А я не захотел…
Сандро сочно прожевал.
– И где сейчас ты, и где я. Кто у кого просит денег?
Смотрел на него по-прежнему озорно, только зрачки были стальные, как гвозди.
– Это по молодости я в лихие-то дела влезал, голову под пули подставлял, а сейчас всё, умнее стал, ни во что не ввязываюсь.
– Осторожничаешь?
– Да, научили в свое время добрые люди, спасибо им за науку, за то, что жить оставили.
– Ладно, Сандро, хорош рассуждать, вижу, что проповеди ты читать умеешь. Помоги подняться, а? Восстановлю бизнес, хорошую долю тебе отдам, подписаться готов хоть сейчас. Ну, Сандро, мне много не надо, просто выручи, как тогда, на крыше. Ты ведь можешь, да и деньги у тебя, уверен, есть. Я ведь только оступился, мне немного времени надо…
Затрепетала сильными листьями ресторанная пальма, выглянули из своего угла встревоженные громким хохотом официанты.
Сандро вытер салфеткой глаза.
– Рассмешил.
Поправил галстук.
– Денег?! Тебе? Ну, старик, у тебя и правда, что-то с головой!
Облокотился низко над столом, прищурился хищно, глаза в глаза.
– Кто ты такой, чтобы я из-за тебя деньгами рисковал? Чем гарантируешь?! Что у тебя за душой-то осталось?
За душой? Ещё немного души.
Вот и всё. По всем строчкам прочерки. Имен больше нет, только сухая пыль по асфальту полузабытых улиц.
Город стал совсем новым, одетый в серый кирпич неуместно высоких домов. Прохожие любопытны глазами, особенно те, кто постарше; провинциальная мода, что-то яркое на рекламных щитах.
Прошёл вдоль реки, поднялся к главному городскому памятнику, снова, без спешки, – по центральному проспекту.
– Валюта, золото, обменять не желаете?
Женщина. Близко. Быстрый взгляд, по вечерней прохладе плотно одета.
На других людей смотреть было неохота, с ней – внезапно внимателен.
Уже морщины, тяжёлые небрежные ресницы, обветренная кожа возле капризных губ. По-прежнему голубые глаза.
– А мне много хорошего о тебе говорили, Гала. Ты же училась на врача? Угадал?
Заметно, что ей хочется узнать. Думает о возможной опасности, но не может понять кто и зачем.
– Откуда знаешь-то?
– Из детства.
Улыбнулась.
– Пионерами, что ли, вместе были?
– И пионерами тоже. И портфель тебе носил.
Оба одинаково неуверенно помолчали. Внимание двух крепких парней из её компании его ничуть не взволновало.
Мгновенно и бешено придумалась финальная сцена. Вот, именно так!
– Может, купишь у меня часы? В деньгах нуждаюсь.
Легко снял с запястья старенькие потёртые часы.
– Это моё самое большое богатство. Сколько дашь?
Голубоглазая женщина фыркнула.
– Дерьмо это, а не богатство. Копейки. На сигареты тебе не хватит.
– Я не курю…
– Вот если бы машину в залог, или квартиру. Есть квартира-то хоть у тебя? Или компьютер? Есть?
– Да я проездом в родных краях. Давненько тут не бывал. Никого из друзей нет. Туговато, прижало…
– Кто же ты тогда такой? Никак не узнаю…
Поморщилась, разглядывая с любопытством.
– Ты на класс младше училась.
Не ноет, не матерится… И красив не местным загаром, и уверен сильно в себе, часы сразу же застегнул на руке, не настаивает. Решилась.
– Пошли, покормлю тебя, бедолагу.
Взял её бережно за пальцы.
– Полетели со мной, а?! Далеко, далеко! Я покажу тебе розовый песок тропических островов, ты будешь трогать ладонью удивительных рыб, услышишь песни простых и очень загадочных людей…
– С тобой?
Захохотала.
– Нет, не могу я сегодня в дальние страны, у меня всего полчаса пересменка. И часы у тебя не куплю, чудак, даже не уговаривай!
Уже объявили посадку.
Опять выпито много кофе.
Телефонная связь подводила, говорить ему приходилось с напряжением и громко, поэтому многие люди в зале ожидания аэропорта оглядывались на странно стремительного смуглого человека, который с непривычной для них уверенностью говорил по-английски.
И улыбался при этом, вслушиваясь в музыку слов своей мечты.
– Продавай! Выставляй на торги и срочно ищи другую!
– Но, сэр…! Вы теряете на такой неразумной сделке большие деньги! И почему? Зачем так срочно? Что, в конце концов, с вами так внезапно произошло!? Что случилось?
– Стенли, будь сейчас предельно внимателен, не перебивай меня, постарайся понять только главное. Детали объясню в Лондоне. Во-первых, необходимо срочно отказаться от той большой шхуны, о которой шла речь в начале года. Пока без объяснений. Во-вторых, закажи во всех судовых агентствах другую яхту…
– Но почему, сэр?! Почему вас уже не устраивает большая шхуна? Ведь мы же всё согласовали! Я сделал что-то не так? Ведь неустойка же… Неужели всё отменяется?! О, боже праведный!
– Стенли! Заткнись!
Вздохнул полной грудью. Прыгали около ног воробьи.
– На гафельной шхуне сложные паруса. Для управления нужны люди. У меня больше нет прежнего экипажа, а один я с таким парусным вооружением и такелажем не справлюсь. Поэтому шхуну нужно продать. О потерях не думай. Понял?
– Да. А что с вашими русскими людьми?
– Их больше нет.
– Ужас…
– Сколько лет ты считаешь мои деньги, Стенли? Восемь? Или десять?
– Одиннадцать, сэр.
– И все эти годы пытаешься меня перебивать в самые ответственные минуты. Поэтому… Мне срочно нужна другая яхта, примерно тех же размеров, только одномачтовая и обязательно с косыми парусами. Желательно с автоматикой. Завтра прилечу, всё расскажу. Сроки выхода в плавание – те же, без изменений.
– Ясно, сэр. Только…
– Что ещё?
– А экипаж? Кто же будет в вашем экипаже…?
– Экипаж – это я.
Выключил телефон, опустил в карман куртки. Улыбнулся маленькой белобрысой девчонке, вскинул сумку на плечо.
А название всё равно – «Легенда».
Очевидный диагноз
И птицы не пели, и луна не светила.
Намокшие, рыхлые тучи слабели и лениво расползались, уступая случайному порыву ветра, затем крепко сходились, выжимали из себя остатки надоевшего всем, непонятного дождя.
Лоси подошли к каналу с вечера. Вода темнела шершаво и тихо, так же негромко она приняла их в себя и проводила течением к городскому берегу. Лоси выплыли к большим квадратным камням, поднялись на знакомый бетон откоса и, осторожно оглядываясь на далёкий огонь маяка, исчезли в высоких колючих кустах.
На другом конце города в старом доме очень рано проснулся мальчик. Он заботливо потрогал себе лоб, кашлянул, прислушиваясь, и опустил ноги в большие меховые шлепанцы.