Стражи, магокамеры… Точно! Первые эмоции отступили, и я поняла главное: Эшер не мог упасть просто так. Никак не мог, это абсурд! Значит, ему кто-то помог! Но ведь это тоже абсурд! Кругом снуют стражи, журналисты, согильдийцы. В конце концов, все записывается на камеру!
Вслед за лихорадочными мыслями о невозможности произошедшего вспомнились сказанные накануне слова Трэя. Его вышедшие из-под контроля тени, мои мечи, странное падение Эшера… Совпадение?
Оставаться в стороне я не могла и вскоре бросилась вслед за Олдером. Стремительно преодолела лестничные пролеты, миновала множество залов, поднялась на крышу и, не привлекая лишнего внимания, вслушалась в происходящий здесь разговор. Среди обсуждающих падение Эшера был и прибывший в гильдию наблюдатель в лице Дэйрона. Его присутствие было неудивительно, но все-таки заставило меня насторожиться.
Определенно слишком много совпадений.
– Он не мог упасть сам, – вторил моим мыслям присутствующий на крыше Райн. – Необходимо немедленно обыскать гильдию! Дэйрон, прикажите своим людям осмотреть весь тренировочный корпус!
– Уже, – спокойно ответил тот.
Обратив взгляд на стража, держащего в руках мини-магокамеру, Райн спросил:
– Что там?
Желая увидеть изображение лично, я сделала несколько шагов вперед, но, к огромному разочарованию – как моему, так и всех остальных, – запись на магокамере отсутствовала. В нее вставили считывающий кристалл, но вместо того, чтобы продемонстрировать происходящее этим утром, магокамера мигала и издавала неприятные шумящие звуки, в то время как ее экран оставался черным.
– Это что еще за чертовщина? – нахмурился Райн.
– Магическое вмешательство, – констатировал журналист. – Кто-то влез в ее память и подтер данные за это утро. Вот, смотрите.
Буквально отобрав магокамеру у стража, он проделал с ней какие-то манипуляции, и на экране появилось изображение вчерашних игр. Выступление Эшера, его присутствие на салюте и завершающем концерте, прибытие в гильдию и ужин. Последняя картинка – как после сегодняшнего завтрака он выходил из обеденного зала. Дальше – пустота.
Поняв, что больше ничего полезного здесь не узнаю, я обвела взглядом собравшихся, выискивая Олдера, но его среди них не было. Должно быть, он поднялся не на крышу, как мне подумалось вначале, а провел осмотр всех этажей, опередив стражей.
Неожиданно прозвучавший гром и взметнувшиеся языки пламени ознаменовали появление на крыше главы магической гильдии. Попадаться на глаза отцу сейчас совершенно не хотелось, поэтому я быстро ретировалась, намереваясь пойти в медкорпус и выяснить, как обстоят дела с бедным Эшером Калле.
Жутко хотелось отозвать в сторону Дэйрона, в прямом смысле прижать к стенке и выбить из него правду, но я понимала, что сейчас это неосуществимо. Если он действительно причастен к «полету» мага с крыши, действовать нужно осторожно и не совершать опрометчивых поступков. Кроме того, в гильдии находится множество магокамер, а еще должны быть свидетели, видевшие, где и с кем проводил время Эшер этим утром.
Точно, должны быть! Не может быть иначе! Вот только интуиция настойчиво твердила об обратном.
В палату меня, естественно, не пустили, да и о состоянии пострадавшего мага лекари особо не распространялись. Даже меня – дочь главы гильдии любезно попросили не стоять в коридоре и идти по своим делам. Просто возмутительно!
Та же участь постигла и журналистов, пытающихся разнюхать, что случилось, и узнать подробности. «Чертяк» недовольством лекарей было не смутить, и даже после того как их откровенно спровадили за дверь, они умудрились организовать живую лестницу, по которой один особо рьяный господин взобрался наверх и буквально прилип к окну.
В общем-то на сей раз я им тоже не уступала и, пользуясь тем, что меня вытолкать как раз-таки не могли, продолжала мозолить лекарям глаза. Нет, я держалась в стороне, старалась не мешать, но периодически интересовалась у мимо проходящих состоянием Эшера.
Наконец одна из молоденьких медсестер сдалась.
– Состояние тяжелое, – на миг остановившись, бросила она. – Все очень сложно, мы даже толком понять не можем, что с ним такое. Помимо физических травм имеет место какое-то магическое воздействие. Простите, я тороплюсь.
Стук ее каблучков затих в другом конце коридора, а я осмысливала сказанное. И, осмыслив, лишний раз убедилась в том, что упасть с крыши Эшеру помогли. Магическое же вмешательство, на мой взгляд, объяснялось просто: магия семи ветров позволяет ее обладателю левитировать. Хоть недолго, но все же дает возможность летать. Раз Эшера столкнули с крыши, вполне закономерно, что перед этим такой возможности его лишили. Но, судя по тому, что он остался жив, лишили все же не до конца.
Выйдя из душного, пропахшего медикаментами корпуса, я присела на скамью и, подставив лицо приветливым солнечным лучам, продолжила размышлять. Если предположить, что на Эшера напал тот же человек, что воздействовал на мои мечи и тени Трэя, получается, что он обладает уникальной, я бы даже сказала странной магией. Либо же использует какой-то сильнодействующий, специально предназначенный для воздействия на чужую магию артефакт.
Хорошо, допустим, это так. Но куда важнее другое – зачем он это делает? Вариантов масса. И, как бы ни хотелось этого признавать, реальной выгоды от устранения Эшера Дэйрону нет. Одно дело – попытаться опозорить меня на глазах у многотысячной публики и совсем другое – нанести серьезные травмы магу, не сделавшему ему ничего плохого. Хотя… Кто знает, что у Дэйрона на уме и какие цели он преследует?
А еще мне вдруг вспомнилась случайно увиденная картина в заброшенном зале. Тогда я не только услышала чьи-то голоса, но и заметила некоего человека, скрывающегося в недрах изнанки. Из-за рьяной подготовки к показательному выступлению на играх я почти сразу об этом забыла, да и вообще особого значения не придала. Но в свете последних событий та ситуация обрела совершенно новый смысл. Что, если кто-то намерен устранять соперников тем самым грязным способом, о котором упоминал Трэй?
Картина вырисовывалась удручающая. Гадкая, можно сказать. Потому что если магам решил гадить Дэйрон – черт с ним, но вот если это кто-то из своих… действительно гадко. Мы ведь большая дружная семья! Есть, конечно, в гильдии не слишком приятные мне личности, но предателей и трусов, действующих за спиной, не было никогда!
Двери в медицинский корпус не закрывались: лекари сновали туда-сюда, приходили и уходили маги, не оставляли попыток попасть внутрь вездесущие журналисты, живая лестница которых все-таки развалилась.
Гильдия гудела как растревоженный пчелиный улей – впрочем, как и всегда. Происшествие с Эшером несколько выбило меня из колеи, и я не знала, что теперь делать. Идти на тренировку настроения не было, как не было и уверенности, что следующий этап игр не решат перенести. Один из участников ведь сейчас сражаться не может. Лидер в своей группе к тому же.
Поэтому я продолжала сидеть на скамье, смотря в чистое голубое небо, по которому медленно, будто нарочито неспешно плыли пушистые овечки-облака. Всегда любила лето, лучистое, яркое, полное света и энергии самой жизни. Оно как пламя – то обжигающее буйством красок, то мягко мерцающее в предрассветных сумерках. Но всегда теплое, приятное, играющее на языке привкусом сочной зелени и мелькающих повсюду солнечных зайчиков.
А вот зима мне перестала нравиться с тех самых пор, как унесла жизнь мамы. Холодная и беспощадная. Нет, я давно выработала в себе привычку смотреть на мир сквозь розовые очки и замечать преимущественно хорошее. Поэтому научилась наслаждаться и холодами, и магическими зимними забавами, и какао с фирменным зефиром, который готовили только в нашей гильдии.
Но все же именно зимой я чаще всего не справлялась с собой, и мой внутренний огонь медленно засыпал. На смену ему приходило желание отдалиться ото всех, брать заказы из самых дальних уголков империи и надолго уезжать, чтобы находиться в одиночестве…
– И с чего вдруг такое настроение? – пробормотала я, удивляясь самой себе.
Наверное, просто день сегодня такой. И дело не столько в Эшере Калле, сколько в отце. Только теперь я до конца понимала, насколько сильно боюсь его потерять. Случись с ним что-то – не знаю, как сумею это преодолеть. В такие моменты и осознаешь, насколько тебе дорог тот или иной человек. И все разногласия, обиды становятся не важными – их затмевает глубокое, искреннее переживание, которое сильнее всего прочего.
– Все, хватит хандрить! – по давней привычке одернула я себя и резко поднялась на ноги. – Действовать нужно!
Планы поменялись. Непозволительно просто так терять целый день – встретиться с Чукой необходимо уже сегодня, чтобы убедить его организовать мне встречу с императрицей.
Должно быть, сегодняшний день был не таким уж и плохим, так как удача все-таки соизволила повернуться ко мне лицом. И удача эта приняла облик известного стилиста, внезапно оказавшегося рядом.
– Привет, детка! – помахал мне Чука, успевший перекрасить волосы в ярко-синий цвет. – Планы изменились, примерку проведем сегодня. У нас полчаса максимум.
– Подожди минутку, есть разговор…
– Так, детка. – Чука показательно скривился и почесал за ухом разомлевшего Плакса, обзаведшегося ошейником в тон волос хозяина. – Или ты сейчас же ведешь меня в свою комнату, или примерку проводим прямо здесь, или я ухожу и ты выступаешь в своем рванье.
Я бы даже оскорбилась на «рванье», но на Чуку, как и на Эгри, обижаться было невозможно. Смирившись с ситуацией, молча повиновалась и проводила его в свою комнату, куда вскоре явилась тетушка Ливия. Тетушку не могли смутить происшествие с Эшером и кипящие в гильдии страсти, но то обстоятельство, что я останусь наедине с мужчиной, перед которым вдобавок буду раздеваться, вводило ее в состояние глубочайшего потрясения. Она у меня вообще человек впечатлительный. Благо о том, как проходило переодевание к играм, не знает.