Я знала, на интуитивном уровне чувствовала, что Олдер владеет собой и любой протест с моей стороны это прекратит. В эти секунды буквально ненавидела себя за то, что хотела этого настолько же сильно, насколько не хотела. Не хотела, чтобы прекращалось…
Гордость все же одержала победу над безумными желаниями, и только я вознамерилась его оттолкнуть, как послышался звук открывшейся двери.
Понимание, что сейчас кто-то увидит меня вместе с Олдером, пронзило, подобно выпущенной стреле. Я едва не закричала от досады, злости на саму себя из-за того, что поддалась Олдеру, а еще больше из-за того, что сейчас чувствовала разочарование. Разочарование, вызванное тем, что это огненное безумство все-таки прекратилось…
– Лия! – послышался у входа яростный, практически звериный рык.
Подняв глаза, я увидела Трэя, вокруг которого уже сгущалась тьма.
Глава 15
То, что теперь ничего хорошего ждать не приходится, стало ясно, когда я заметила, насколько сильно почернели глаза теневого мага, а вслед за этим обнаружила пару маячащих за его спиной магокамер.
Прежде чем Трэй угрожающе переступил порог, я успела вообразить заголовки завтрашних статей, их содержание и свою грядущую славу – совсем не такую, о какой долго и упорно мечтала.
Эмоции еще не улеглись после «оплаты долга», а некстати появившийся Трэй вывел из равновесия окончательно, но выплескивать на него свое раздражение было нельзя.
Теневая магия – опасная, самостоятельная, точно отдельный живой организм, способная поглотить своего обладателя и подчинить своей воле.
Холодное спокойствие, твердость и уверенная сила – вот что может ей противостоять. Но проблема заключалась в том, что спокойствие, да еще и холодное, по отношению ко мне сейчас не было применимо ни в коей мере.
Приподнявшись с места и в который раз попытавшись взять чувства под контроль, я выдохнула:
– Трэй…
Но не договорила, прерванная прикосновением к моей руке. Переведя взгляд на Олдера, увидела, что он смотрит на Трэя в упор и источает хорошо знакомую силу и холодное спокойствие, такое необходимое сейчас.
– Ты целовала его, – произнес теневой маг, глядя на меня абсолютно черными, бездонными глазами, а в следующее мгновение обратился к Олдеру: – Ты посмел коснуться того, что принадлежит мне.
Если до этого момента я еще пыталась сдерживаться, то после таких слов всякие барьеры рухнули окончательно. Как же меня всегда выводили из себя эти самоуверенность, тщеславность, убежденность Трэя, что он получит желаемое. Но больше всего раздражало, что отчасти эти качества когда-то взрастила в нем я сама.
Мальчик, магия которого проснулась позже, чем у других, был изгоем. Щуплый, бледный, вечно одинокий, становящийся предметом детских насмешек. Он носил серую рубашку, которую заправлял в смешные черные шорты, бегал босиком во время дождя и говорил, что не любит солнце. Прятался в чулане и забирался на самые высокие деревья, только чтобы не видеть согильдийцев, не смотреть на талантливых магов.
Когда магия проснулась и в нем, ничего не изменилось. Его по-прежнему сторонились, избегали, но теперь потому, что начали опасаться. Опасаться частых и неконтролируемых темных всплесков, обуздать которые он был неспособен. Слишком маленький и слабый сосуд для такой великой силы.
Тогда я видела, что он завидует мне и Аграну – главным любимцам гильдии. Именно мы становились лидерами игр и организаторами тренировок, именно нам пытались подражать остальные дети, и именно на нашу долю выпадала большая часть наказаний, которых мы зачастую успешно избегали.
Да, Трэй завидовал, а это льстило моему самолюбию. И самолюбию Аграна – тоже. Но время шло, магия Трэя крепла, он учился управлять своими способностями, и многие стали с ним считаться. Многие, но не я. Даже не заметила, как мы превратились в заклятых врагов, постоянно пытающихся друг друга задеть и подставить. Давняя история с убитой магрысой стала объявлением детской войны, которую мы продолжили, и переступив порог взросления.
Я даже не могла объяснить, почему картины далекого прошлого пронеслись перед глазами сейчас, когда передо мной стоял талантливый теневой маг. Почему в этом взрослом, надменном молодом мужчине я видела хнычущего мальчика, которому когда-то внушала, как важно ценить себя и не давать в обиду.
Был период, когда я помогала ему преодолевать магические приступы. Как только Трэю становилось плохо и он терял контроль, подходила близко-близко, брала его за руки и смотрела в глаза до тех пор, пока его не отпускало. До сих пор не знаю, почему это срабатывало. Даже взрослые маги удивлялись, что мне удавалось справляться с ним в такие моменты.
– Тебе принадлежит артефакт перемещения, – прозвучал ровный голос Олдера, вынудивший невольно вздрогнуть. – Это твой приз.
Две большие тени сорвались с пальцев Трэя и, шурша подобно оберточной бумаге, стремительно поползли в нашу сторону. Но не прошло и секунды, как они оказались развеяны – я даже движения Олдера уловить не успела. Мгновенно вспомнилось его первое выступление на играх, где он буквально одним взглядом расправлялся с такими же тенями, и все встало на свои места.
Не дожидаясь ответных действий, Трэй ринулся вперед, и вместе с ним встрепенулась я, потому что наблюдать за их стычкой, по сути происходящей из-за моей персоны, не намеревалась. Но меня вновь бесцеремонно перехватили за руку, не давая двинуться с места. Это возмутило. Взбесило даже. Достали! Оба!
Через приоткрытую дверь за происходящим безобразием подсматривали магокамеры, добросовестно сохраняющие все в памяти, а с улицы уже доносился приближающийся топот недремлющих журналюг, должно быть привлеченных сильными магическими колебаниями.
– Пусти! – выдернув руку, крикнула я Олдеру и, не став дожидаться, пока он снова мне помешает, шагнула прямо к Трэю.
Его тени угрожающе зашипели, оторвались от пола, собираясь броситься на возникшее препятствие, но замерли в нескольких миллиметрах от меня, точно к чему-то прислушиваясь. От них веяло холодом и пустотой, приправленными едва уловимой яростью. Сложная, пугающая магия, сама суть которой – тьма. Но на всякую тьму найдется свет, разгоняющий ее, а на всякий холод – горячее, растапливающее лед пламя.
Позволив своему огню прорваться наружу, я медленно подошла вплотную к теневому магу и замерла, смотря в черные, точно не имеющая дна бездна, глаза. Как в детстве. Одинокий отверженный мальчишка, обуреваемый внутренней тьмой, и неугомонная девчонка, умеющая ее усмирять.
Только на этот раз вместо того, чтобы смотреть со спокойной уверенностью, я смотрела с таким же уверенным вызовом. Призывая, буквально приказывая подчиниться и отступить.
Мое пламя медленно двинулось вперед, лизнуло руки Трэя, снимая с них черные обрывки теней, и застыло у его лица, лишь слегка подрагивая.
Тьма отступала. Нехотя, ворча, как древняя старуха, но все-таки отступала.
Когда в комнату ворвались пара журналистов и несколько взволнованных наблюдателей во главе с лордом Дэйроном, последние темные искры в глазах теневого мага погасли.
– Что здесь происходит?! – воскликнул Дэйрон, переводя взгляд с меня на Трэя и с Трэя на Олдера.
Поморщившись от вспышки магокамеры одного из журналистов, я адресовала лорду встречный вопрос:
– Вот и мне хочется узнать, что происходит? По какому праву вы вламываетесь в этот дом и в мою комнату, устраивая при этом такой шум, что и мертвый поднимется?
Переглянувшись, журналисты и наблюдатели нестройным хором переспросили:
– Мы?
– А кто еще? – сложив руки на груди, я смерила посетителей недовольным взглядом. – Все, что происходит в личных покоях участников, должно оставаться за кадром. По какому праву вы врываетесь сюда и начинаете снимать? Молчите? Прекрасно. А теперь, любезные, немедленно уничтожьте все, что наснимали. Да, и с наших личных магокамер – тоже.
Как ни странно, меня послушали быстро. Если я злая, со мной никто не спорит. Наверное, интуитивно что-то такое чувствуют и возражать не решаются. Похоже, внушать невольный страх у Саагаров семейное.
– Как ваше самочувствие? – прежде чем уйти, поинтересовался Дэйрон, показным участием которого я не обманулась ни на йоту. – Надеюсь, вы в состоянии выдержать новые испытания?
– Не беспокойтесь, эта ваша надежда оправданна, – заверила с улыбкой. – В отличие от остальных.
Толпа схлынула так же быстро, как появилась, и вместе с ней удалился пришедший в себя Трэй. Он ничего не сказал и даже не посмотрел в мою сторону, что более чем устраивало.
Зато Олдер уходить не спешил. За то недолгое время, что творился весь этот сумбур, я почти забыла о его присутствии. Поэтому несколько удивилась, когда обнаружила его стоящим прямо за своей спиной.
Как только мы остались одни, я сдавленно зашипела от боли в ноге, которую до этого стоически терпела, и проковыляла обратно к кровати. Он ожидаемо помог.
Ко мне вернулось некоторое чувство неловкости оттого, что произошло до прихода Трэя. Я совсем не хотела чувствовать себя неловко и неуверенно, но поделать ничего не могла. И это продолжало злить.
Олдер смотрел на меня неотрывно, как будто немного удивленно, и это неожиданно смущало еще больше.
Я не нашла ничего лучше, чем спрятать свое состояние под маской недовольства.
– Если забыл, напоминаю – твоя комната соседняя. Не эта.
– Как ты это сделала? – внезапно спросил он, внимательно всматриваясь мне в лицо. – Как остановила тени?
Внятно ответить на этот вопрос я была неспособна при всем желании. И не только потому, что разговаривать сейчас не хотела, но и потому, что ответа попросту не знала. Сколько раз ни пыталась анализировать собственное поведение в такие моменты, ничего путного не выходило. Я действовала интуитивно, а если пыталась размышлять логически, противостоять теням Трэя не получалось. Поэтому, случись нам встретиться на поле боя, неизвестно, чем это закончится.
– Не знаю, – все же призна