Прежде чем уйти, Олдер вновь на несколько мгновений исчез, смотавшись в Кайрийскую империю и вернув диван законному владельцу.
– Дирр, у тебя совесть есть?! – пока он перемещался обратно, донесся до меня возмущенный голос. – Чтоб тебя гартах сожр…
– Порядок, – отряхнув руки, улыбнулся Олдер и, притянув меня к себе, запечатлел на губах еще один поцелуй.
Половину пути мы проделали пешком, а когда вышли в город, Олдер перенес нас на несколько кварталов вперед. Перед тем как вернуться в гильдию, в моей неприлично затуманенной эйфорией голове всплыли воспоминания о сегодняшней встрече с извозчиком, и я рассказала о ней Олдеру. Тот воспринял ее спокойно, коротко кивнул, показывая, что принял к сведению, и я облегченно вздохнула – все-таки есть что-то чертовски приятное в том, чтобы иногда переложить проблемы на надежные мужские плечи.
– Слушай, а у тебя тоже есть стилист? – полюбопытствовала я, когда мы окольными путями подбирались к гильдии. – Или это только мне выпала участь так страдать?
Олдер усмехнулся:
– У всех есть, только его работа занимает от силы пять минут в день. К слову… – Он недобро так прищурился. – Передай своему модному клоуну: если еще раз надумает делать тебе такой массаж, повыдергиваю обе его гениальные руки.
Я даже подавилась, но, заметив, что Олдер шутит, засмеялась. Правда, тут же поняла, что вообще-то шутит лишь отчасти, и довольно улыбнулась. Нравилось мне его донимать, что уж там.
– К слову… – Вторя его тону, я подозрительно на него покосилась. – С кем пойдешь на завтрашний бал?
Почему-то мысль о том, что завтра он будет расхаживать под руку и танцевать с какой-нибудь особой, раздражала уже меня.
– С Рутой, – ответили мне и, лукаво улыбнувшись, осведомились: – Ревнуете, леди Саагар?
– Что вы, лорд Дирр! – Я невинно похлопала ресницами. – Только передайте моему любимому администратору: если она будет излишне с вами флиртовать, повыдергиваю обе ее длинные ноги. И ваши заодно.
Запрокинув голову, Олдер расхохотался, и я вновь засмеялась вместе с ним, чувствуя себя готовой даже к таким подвигам, как предстоящее хождение на каблуках, церемонные расшаркивания и самые дотошные интервью.
В свою комнату я вернулась тем же способом, каким ушла, – используя изнанку. Только-только вышла из душа, как в дверь знакомо постучали. Определенно, этот невероятный симбиоз тактичной настойчивости и нетерпеливой вежливости мог принадлежать только одному человеку.
– Тетушка Ливия! – улыбнулась я, распахнув перед ней дверь. – Слышала, вам нездоровилось? Как ваше самочувствие?
– Ах, и она еще спрашивает! – всплеснула руками Ливия, от которой исходил отчетливый запах валерьянки. – Фелиция, ты сведешь меня в могилу, и, судя по всему, произойдет это совсем скоро! Что бы сказала моя бедная сестра, если бы была жива и видела, как ты участвуешь в этих безобразных играх?
Хотя маму я помнила смутно, почему-то была твердо уверена, что она приняла бы мой выбор и поддержала мое стремление реализовать себя в качестве боевого мага. Особенно учитывая то, что мое участие в играх изначально было вынужденным. Озвучивать свои мысли по этому поводу я, естественно, не стала, дабы не нервировать и без того крайне нервную тетушку.
– А что это с тобой? – Она неожиданно пытливо всмотрелась мне в лицо. – Ты какая-то не такая.
– Вы о чем? – как можно более беззаботно уточнила я.
– Не пойму, в чем дело… но что-то точно не так!
О да, моя дорогая и глубоко правильная тетушка, что-то определенно не так. Но, боюсь, от последствий правды о вашей безнравственной племяннице не спасет даже десять литров валерьянки. А вот от излишней тетушкиной проницательности меня спас внезапно ворвавшийся в комнату Чука в облаке душистого парфюма и с Плаксом наперевес. Песик возлежал прямо у него на плече, и в его огромных влажных глазах светился щенячий восторг, граничащий с чувством превосходства. Мол, взираю на вас сверху вниз, презренные смертные!
Увидев тетушку Ливию, Чука недовольно поджал губы, сверкнул на нее глазами, и она ответила ему тем же. Кажется, я даже видела молнию, родившуюся из столкновения их взглядов. А я всегда говорила, что валерьянка – вещь бесполезная…
Несмотря ни на что, уходить тетушка не намеревалась и демонстративно опустилась в кресло, а Чуке не осталось ничего другого, кроме как смириться с ее присутствием. Явно решив ее игнорировать, он приблизился ко мне и без лишних разговоров приступил к делу. К подготовке к балу мой первоклассный стилист подошел со всей своей первоклассной ответственностью. Четыре раза делал пробные прически, столько же раз наносил и смывал макияж, без конца оставаясь чем-то недовольным и внося какие-то изменения.
Нет, все-таки свои силы я переоценила. К таким подвигам точно не готова!
– Может, уже все? – нетерпеливо и чуточку жалобно спросила я, когда над моими волосами снова стали издеваться.
– Нет, – безапелляционно ответили мне. – Императрица дала четкие указания относительно твоего внешнего вида. Завтра ты обязана сражать наповал как никогда. Без вариантов. А тратить время на подбор образа завтра категорически нельзя.
Когда, по ощущениям, прошло еще не менее часа, я все-таки психанула:
– Еще немного, и, честное слово, я тебе врежу!
– Фелиция! – ахнула тетушка Ливия. – Ты же леди!
– Тогда врежу, оттопырив мизинчик, – ехидно пообещала я, поерзав в кресле.
Мои мучения продлились вплоть до самого вечера, потому что вслед за прической и макияжем Чука заставил меня перемерить гору бальных платьев, созданных, по его словам, специально для меня и именно для такого случая. В итоге я ткнула пальцем в какое-то платье, даже не глядя, и заверила, что целиком и полностью полагаюсь на его, Чукино, стилистическое чутье. После четвертьфинала, растянувшегося на целый день и половину ночи, бурного утра и еще одного беспокойного дня я чувствовала себя как сто пятьдесят раз выжатый и ссохшийся лимон.
Когда же от меня, зевающей и валящейся с ног, наконец-то отстали, я кое-как доползла до кровати и моментально отключилась, едва голова коснулась подушки. Время было до смешного раннее, но, как сказал мой гениальный стилист:
– Отдых и здоровый сон – лучшие друзья красоты.
И в настоящий момент я была целиком и полностью с ним согласна.
Глава 30
Роскошная, максимально удобная и просторная карета буквально скользила по столичным улицам. Я сидела, боясь пошевелиться и лишний раз вздохнуть, потому как прямо у входа во дворец меня и моего сегодняшнего спутника поджидала толпа вооруженных магокамерами журналистов, намеревающихся не только запечатлеть мое прибытие и торжественное восхождение по лестнице, но еще и всячески их осложнить. Деваться некуда, выглядеть нужно на все пятьсот. Волосок к волоску, складочка к складочке, все прекрасно и благородно.
– Ух и удавится сегодня половина Солзорья, – восхищенно произнес сидящий напротив меня Эгри. – Вся сильная половина нашей славной империи будет мне завидовать и мечтать оказаться на моем месте! Хотя нет, не только нашей. Слышала, сколько иностранцев поприезжало?
Еще бы не слышать! Сегодняшним утром Рута прожужжала мне все уши, рассказывая о том, что на этом приеме соберется высший свет нашей, Кайрийской и других империй. А потом об этом же поведал прибывший от самой императрицы посланник, передавший, что ее супруг, то бишь наш дражайший император, возлагает на этот прием большие надежды и что он – прием – важен не только как мероприятие, приуроченное к юбилейным играм, но и как возможность укрепить отношения с соседями. Словом, нервничать было из-за чего, и если бы не поддержка Эгри, я бы уже давно предавалась панике.
– Филь, расслабься, – еще раз успокоил друг, когда карета покатилась по ведущей к парадному входу аллее. – Какую бы глупость ты сегодня ни совершила или ни ляпнула, за твою красоту все простят!
Ну уж нет, «ляпать» я сегодня не намерена. Раз императрица сочла нужным отправить ко мне посланника, значит, в случае чего никакая красота не спасет. К слову, о красоте. Можно смело сказать, что сегодня Чука переплюнул самого себя, о чем свидетельствовало не только мое скромное мнение, но и его намерение внести созданное для меня платье в свою новую коллекцию. Причем не просто внести, а провозгласить ее жемчужиной! Мало того, Чука попросил – нет, Чука потребовал! – чтобы дефилировала на показе именно я. Слава Всевышнему, показ великий стилист планировал только через несколько месяцев.
Платье было алым. Оно походило на усовершенствованную, адаптированную для бала версию того, в котором я проводила показательное выступление на играх. Главной изюминкой, несомненно, являлся летящий подол, который в зависимости от освещения и моих движений отливал золотом, создавая иллюзию языков пламени. При ходьбе подол платья разлетался, игриво открывая ноги до колена, но с учетом неглубокого декольте это смотрелось совсем не пошло. «Интригующе-восхитительно», – как сказал Эгри. Образ дополняли туфли на высоких каблуках, тонкие ремешки которых переплетались и плотно обхватывали лодыжки, золотые украшения из последней коллекции знаменитого ювелирного дома и сложная прическа, оставляющая часть завитых волос падать на спину, а часть – лежать на затылке в форме замысловато закрученных кос.
При таком параде чувствовала я себя двойственно. С одной стороны, облик мне нравился и где-то даже придавал уверенности, а с другой – я просто мечтала немедленно переодеться во что-нибудь более привычное.
Карета остановилась. Дверца распахнулась, и мне протянули руку в белоснежной перчатке. Глубоко вдохнув, я приняла помощь лакея, изящно (хотелось надеяться, что изящно) выбралась из кареты и усилием заставила себя не поморщиться от тут же резанувших по глазам вспышек. Несколько «чертяк» попытались задать мне вопросы, но всех участников на этот счет проинструктировали предельно ясно – отвечать только представителям «Вестника», притом кратко. Что я и сделала, после чего под руку с Эгри стала подниматься по знаменитой лестнице. Наравне с нами гордо вышагивали Олдер с Рутой, которая просто светилась от восторга и, кажется, от свалившегося на нее счастья была готова рухнуть в обморок.