– Мишель перед отъездом попросил меня спустить вниз десять – двенадцать бочек, чтобы во второй половине дня начать их вычищать. Но я не дотягиваюсь до полок – подстрахуете меня, когда я полезу наверх?
– Да, конечно.
Селин помогла ей забраться на большую перевернутую бочку, Инес встала на цыпочки и, крякнув от усилия, стащила с полки пустую бочку.
– Готово, – сказала Селин. – Давайте сюда, я приму.
За пятнадцать минут они сняли с полки двенадцать бочек и, как просил Мишель, составили их у входа в погреб.
– Спасибо вам, Селин, одна бы я не справилась. – Щеки Инес пылали.
– Вы сильнее, чем я думала, – улыбнулась Селин.
– Наверное, здесь у меня развились мышцы, о которых я и не догадывалась. – Инес подняла и согнула в локте тонкую руку, напрягая почти отсутствующий бицепс. – Чемпион мира по поднятию тяжестей!
Обе расхохотались, и Селин вдруг почувствовала в Инес товарища. Где же эта другая Инес до сих пор пряталась?
– Селин, – спросила Инес, когда они отсмеялись, – а вы не беспокоитесь?
– О чем?
– О Мишеле. – Веселье разом сошло с лица Инес, и его место заняло нечто незнакомое. Печаль? Страх? Она выглядела почти по-детски беззащитной.
– В каком смысле? – осторожно уточнила Селин.
– Он рассказал мне, что вы тоже знаете про винтовки. Неважно, зачем он это делает, – Инес указала рукой в глубину туннеля, – но это опасно. По-моему, он совершает ошибку, а как по-вашему?
Но не успела Селин ответить, как сверху донесся приглушенный звук, и обе женщины подняли головы. Это был шум мотора, и у Селин неприятно засосало под ложечкой.
– Слишком рано для Мишеля и Тео, – сказала она.
– Вы правы.
Женщины переглянулись и, ни слова более не говоря, направились к лестнице.
К тому моменту как перед главным домом остановился незнакомый черный автомобиль-купе, обе уже были на поверхности. Из машины вылез широкоплечий мужчина в новенькой немецкой офицерской форме и сверкающих сапогах. Заслоняясь от солнца, он огляделся, заметил Селин и Инес, и его губы под тонкими усиками искривились в улыбке. Селин замутило – она узнала гауптмана Рихтера, офицера, который в прошлом сентябре угрожал ей и лапал за грудь.
– А, – произнес Рихтер, и его улыбка стала шире, но не затронула маленьких темных глазок. Он захлопнул дверцу автомобиля и шагнул к женщинам. – Вас-то я и искал.
Селин изобразила приветливую улыбку:
– Здравствуйте, гауптман Рихтер.
– Итак, вы меня помните. Очень хорошо. – Замолчав, он покосился на Инес и снова переключился на Селин. – Где ваши мужья?
Селин колебалась, но врать смысла не имело – было очевидно, что мужчин дома нет.
– Уехали. Осматривать виноградник.
– Ждем их с минуты на минуту, – тотчас добавила Инес, и Селин с облегчением почувствовала, как она придвинулась вплотную. Теперь руки женщин соприкасались.
– Значит, – глаза Рихтера были направлены на Селин, – на данный момент мы одни.
– Чем мы можем вам помочь? – громко спросила Инес.
Офицер даже не взглянул в ее сторону, он по-прежнему смотрел только на Селин.
– Я просто хочу убедиться, что вы в курсе последних новостей. – В этот момент издалека послышался шум мотора, и через несколько секунд на дороге показался верный старый ситроен Мишеля, окутанный, как обычно, облаком вонючего выхлопа. Вздох облегчения, вырвавшийся у Селин, прозвучал, должно быть, достаточно громко, потому что глазки Рихтера сощурились. – О, как удачно, ваши мужчины вернулись. Я смогу поговорить сразу со всеми вами.
Ситроен, взвизгнув тормозами, остановился в каком-нибудь метре от них. У Селин екнуло сердце. Одновременно распахнулись дверцы, из-за руля выскочил Мишель, с пассажирского места – Тео.
– Чем мы можем вам помочь, гауптман Рихтер? – Голос Мишеля звучал ровно, но глаза смотрели с беспокойством и тревогой.
– А, месье Шово, вот мы и встретились снова. – Рихтер обернулся к Тео: – А вы? Вы муж этой еврейки?
Тео хмуро кивнул. Селин обхватила себя руками, внезапно почувствовав озноб, несмотря на летний зной.
– А вы тоже еврей? – продолжал Рихтер.
– Нет, конечно. – Ответ, быстрый и решительный, прозвучал как пощечина Селин, хотя ее муж сказал чистую правду. – Кроме того, – поспешно добавил Тео, – она еврейка только наполовину.
– Оправдываетесь за брак с полукровкой. – Рихтер хмыкнул, облизал губы и вновь повернулся к Селин: – Я приехал спросить, известно ли вам, что на этой неделе мы выдворили евреев из Шампани?
Селин плохо владела собой и боялась заговорить. Она взглянула на Мишеля, не сводившего глаз с Рихтера. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым, и это внушало Селин страх. В неловкой тишине раздался голос Тео:
– Конечно, известно, но ведь это коснулось только евреев, рожденных за границей.
– Пока что. – Рихтер не сводил глаз с Селин.
– Я родилась во Франции, – дрожащим голосом проговорила Селин, и Рихтер опять хмыкнул.
– Поэтому вашего имени и не было у нас в списке. В этот раз. – Тут он повернулся к мужчинам: – Я просто хотел убедиться, что вы в курсе. Теперь оставляю вас.
Он молча повернулся, забрался в машину и с ревом укатил.
Молчание нарушил Тео.
– Какого черта! Что все это значит? – Он так свирепо глядел на Селин, как будто это она была виновата в визите Рихтера.
– Хватит, – тихо сказал Мишель и взглянул на Селин. – Лучшее, что мы сейчас можем сделать, – это не выказывать перед немцами ни страха, ни гнева.
– Но… – начал было Тео.
Мишель поднял руку:
– Этот Рихтер совершенно очевидно знает про Селин. Поэтому внимательно следим за любыми действиями в отношении евреев, рожденных во Франции. Договорились?
Селин и Инес согласно кивнули, а Тео все еще сердился.
– Пошли домой, Селин, – сказал он и, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и повел к флигелю. Селин успела оглянуться через плечо и увидела хмурое лицо Мишеля, смотревшего им вслед.
Тео заговорил, как только они отошли от Мишеля достаточно далеко, чтобы он их не слышал.
– Почему этот немец так тобой интересуется?
Селин недоверчиво посмотрела на мужа:
– А что ты предполагаешь?
Тео не ответил. Его лицо покраснело, широко раскрытые глаза гневно пылали.
– Я думал об этом, и мне кажется, тебе надо уехать на юг. У Мишеля есть контакты в zone libre[22].
– Что? Нет. – Селин была ошарашена: откуда у Тео такие мысли? Раньше он ни о чем таком не упоминал. – Я не уеду.
– Но это же глупо. Там безопаснее.
– Сейчас, – парировала Селин, – опасно везде.
Они дошли до входной двери.
– Если Мишель говорит, что здесь ты будешь в безопасности, это еще не значит, что так оно и есть. Знаешь, он не имеет права решать за мою жену.
– Ты тоже не имеешь! – Селин перешла на крик. – Это моя жизнь, мы говорим о ней.
– Но речь не только о твоей жизни, но и обо всех наших, понимаешь? Твое пребывание здесь создает угрозу для всех нас. Из-за тебя все может обрушиться.
– А, так вот в чем дело! Ты хочешь защитить не меня, а винодельню?
– Я этого не говорил. Но неужели ты готова погубить «Мезон-Шово» только ради того, чтобы сделать по-своему?
– Она останется, – тихо и твердо прозвучал за их спинами голос Мишеля, и Селин резко обернулась. Сколько времени он уже здесь простоял и что успел услышать?
– Но… – Тео протянул руки вперед.
– Она останется, – оборвал его Мишель, – если таково ее желание. Здесь всегда найдется место, где мы сможем о ней позаботиться. Понимаете?
– Отлично понимаю. – Тео сжал зубы. – Извините.
Он вошел в дом и захлопнул за собой дверь, оставив Селин и Мишеля снаружи.
– Мишель, я… – начала было Селин, но Мишель покачал головой, останавливая ее.
– Вы будете здесь в безопасности, Селин, – проговорил он, глядя ей прямо в глаза. – Клянусь, я буду защищать вас даже ценой собственной жизни.
Глава 17Июнь 2019Лив
Лив три дня подряд думала о разговоре с Жюльеном и о том, как проговорилась насчет его привлекательности, а потом стала задавать ему бестактные вопросы, и с каждым днем чувствовала себя все большей дурой.
– Я не хандрить тебя сюда привезла, – сказала бабушка Эдит за завтраком. – И если ты мне скажешь, что продолжаешь думать об Эрике, придется лишить тебя наследства.
Лив, которая в этот момент методично раскручивала взятый с подноса круассан, заставила себя улыбнуться. Она сидела в пижаме, в то время как бабушка Эдит уже успела облачиться в элегантные черные брюки, белую блузу и красные туфли без каблуков – под цвет ее губной помады.
– Нет, я думала не об Эрике.
– Тогда о ком? Я знаю этот взгляд. Так смотрит женщина, которая влюбилась в мужчину.
– Что? Нет. На самом деле я думаю о твоем поверенном. Но не в том смысле.
– О Жюльене? – Ответ, похоже, пришелся бабушке Эдит по душе. – А почему бы и не в том смысле? Он же красавец, а? А ты не перестанешь терзать круассан? Ей-богу, Оливия, мать ведь не в хлеву тебя растила?
Лив послушно отложила круассан и стряхнула с пальцев крошки, чувствуя себя провинившимся ребенком. Поднесла к губам чашечку кофе.
– Итак, почему Жюльен Кон владеет твоими мыслями, если причина не в безупречной форме его задницы? – с невинным видом спросила бабушка.
Лив поперхнулась кофе.
– Бабушка Эдит!
– Что? Я еще не умерла. Так ты ответишь на мой вопрос?
Лив вздохнула:
– Жюльен просто очень точно мыслит, вот и все.
– Конкретнее, дорогая, я не могу слушать тебя весь день.
– Он только… он задал мне вопросы насчет моей жизни. О том, чего бы я для себя хотела. И это заставило меня задуматься о том, как, возможно… – Она сделала паузу. – Может быть, мне надо, пока не поздно, собраться с мыслями и понять, что за жизнь мне на самом деле нужна.
– О, – бабушка Эдит удовлетворенно отхлебнула кофе. – Кажется, у Жюльена и голова неплохая, не только задница.