– Прости, – простонала Инес, уязвленная его веселостью. – Мне не следовало тебя беспокоить. Кажется, я помешала твоему свиданию.
– Да, я был бы вне себя от ярости, если бы не два обстоятельства, – с улыбкой ответил он. – Во-первых, молодая женщина, с которой я встречался, чрезвычайно глупа, и ее легко убедить в чем угодно. Я объяснил ей, что ты всего лишь нацистская шлюха и доставила мне сообщение от офицера, с которым трахаешься.
Грубость Антуана заставила ее отшатнуться:
– Антуан, я…
Он выставил вперед ладонь, останавливая ее:
– Во-вторых, этой ночью ты очень охотно рассказывала о недавних событиях в «Мезон-Шово». А поскольку моих немецких друзей беспокоило исчезновение некоего гауптмана Рихтера, сегодня утром я был рад сообщить им ответы, которые они искали.
– Ч-что?.. – Инес показалось, что время в комнате остановилось.
– Известие о том, что в его исчезновении замешан владелец такого известного дома шампанских вин. – Антуан усмехнулся. – Я думал, у гауптмана Боулера голова взорвется, когда сообщил ему эту новость.
– Боже, – выдохнула Инес. – Антуан, что ты наделал?
– Я наделал? – Антуан широко улыбнулся. – Я всего лишь исполнил свой долг. А ты?
Инес попыталась вспомнить минувший вечер, но воспоминания были скользкие, словно покрытые слизью, и она не могла их ухватить.
– Что бы я ни говорила, это неправда! Пожалуйста, возьми свои слова обратно. Ты должен сказать немцам, что я ошибалась!
– Да, но мы оба знаем, что это не так. – Антуан шагнул к ней и погладил по щеке. Она отпрянула, как от ожога. – Не стоит драматизировать, Инес. Твой муж и его любовница получат по заслугам.
– Боже, нет! – Инес попыталась встать с кровати, но Антуан заставил ее снова лечь.
– Дорогая Инес, прошлой ночью ты слишком много выпила, – промурлыкал он. – Останься, поспи еще немного.
Она попыталась выскользнуть, но Антуан прижал ее к кровати.
– Мне нужно идти, – всхлипнула она. – Я должна их предупредить. Я должна…
– После того как я с тобой закончу. Разве ты пришла сюда не за утешением? – Он расстегивал брюки, другой рукой крепко держа Инес, которая тщетно пыталась вырваться.
Инес закричала, но Антуан зажал ей рот ладонью; его самодовольная улыбка сменилась хищным оскалом.
– Взгляни на это так, Инес. – Он придавил ее своим весом. – Чем скорее это закончится, тем скорее ты сможешь вернуться домой в Виль-Домманж.
Он задрал ей подол и вошел в нее. Инес прикусила язык, сильно, до крови. Что она наделала? Может, немцы уже штурмуют «Мезон-Шово»? Может, они уводят Селин, Мишеля, Тео? Или расстреливают прямо на месте?
Когда Антуан закончил и столкнул Инес с кровати, она, спотыкаясь и пытаясь прикрыться разодранной одеждой, бросилась к двери. Потом сунула ноги в туфли и, всхлипывая, выбежала на улицу. И с ужасом поняла, что уже слишком поздно.
Глава 28Март 1943Селин
После того как Инес наткнулась на них с Мишелем, Селин хотела побежать за ней, извиниться, объяснить. Но Мишель удержал ее и ласково обнял.
– Что ты ей скажешь? – печально спросил он.
– Но, Мишель, я не могу позволить ей уйти, не попытавшись объяснить, что это не просто интрижка. Что я тебя люблю.
– Милая моя, это еще хуже.
И тогда она уткнулась ему в плечо и ждала в темноте, чувствуя, как внутри шевелится ребенок, пока до них не донеслось рычание автомобильного двигателя, постепенно затихшее вдали.
Инес уехала, а вместе с ней исчез и шанс для Селин исправить то, что она натворила.
Они молча поднялись по лестнице, и перед расставанием Мишель нежно поцеловал ее.
– Все будет хорошо, – пообещал он.
Но Селин понимала, что он лжет. Откуда он это взял? Что он может видеть в будущем, кроме катастрофы?
Тео крепко спал, не догадываясь о том, что их жизнь изменилась навсегда. Он тоже узнает правду – это лишь вопрос времени.
Селин попыталась заснуть, но не смогла. И, слушая храп Тео, думала о том, что эта ночь может стать последней, когда она лежит рядом с мужем. Где теперь Инес? Скорее всего, поехала в Реймс, искать утешения у Эдит. Но что, если причиной бегства Инес из Виль-Домманж были не только злость и боль? Что, если она сделала что-то ужасное? Селин выругала себя: как можно такое подумать? Это она, а не Инес совершила непростительный грех.
Селин закрыла глаза и дотронулась до правой щеки. Шрам был сухой, неровный, шелушился по краям – нестираемое напоминание о том, что случилось всего несколько дней назад. Но при воспоминании об ужасе, пережитом в погребах, перед глазами всплывало не только лицо Рихтера, но и лицо Инес. Инес, которая пришла ей на помощь. Инес, которая рисковала всем, чтобы спасти жизнь и самой Селин, и ее ребенка. Инес, которую Селин так жестоко предала. Чем она до сих пор умудрялась оправдываться в своих глазах? Теперь уже не понять, но ясно одно: ей нет прощения.
Утром, едва полоска света тронула горизонт на востоке, в дверь постучали. Может, это пришли немцы? Тео зевнул и потянулся, не замечая охватившего Селин ужаса.
– Кого это принесло в такую рань? – Он встал и направился к двери, не дожидаясь ответа.
Селин открыла и закрыла рот, но не издала ни звука. Потом с трудом заставила себя встать с постели, обхватив руками тяжелый живот. Неужели все кончено? Она сунула ноги в ботинки, накинула на плечи свитер и приготовилась к худшему. Но, выйдя из спальни, услышала голос Мишеля – неестественный, напряженный. Он смотрел на нее из-за спины Тео, стоявшего в дверном проеме.
– Селин, доброе утро. – Мишель вежливо кивнул, словно не он этой ночью сжимал ее, голую, в своих объятиях, словно не он сделал ребенка, плавающего в ее утробе, словно не он знал ее так близко, как только мужчина может знать женщину. – Я просто хотел сказать Тео, что Инес взяла машину.
Селин сглотнула, но все равно не смогла выдавить ни звука.
– Не знаете зачем? – спросил Тео.
Мишель колебался:
– Нет.
– Однажды она просто убьется, – проворчал Тео.
Селин и Мишель обменялись виноватыми взглядами.
– Да, этого я как раз и боюсь, – кивнул Мишель. – Так что я намерен зайти к месье Летелье и попросить у него машину, чтобы попробовать найти Инес.
– Я уверен, что она поехала в Реймс, – сказал Тео. – Повидаться с той своей подругой. Найдете ее в их брассери, можете не сомневаться.
– Да, наверное, – согласился Мишель и снова бросил взгляд на Селин. – В любом случае я хотел, чтобы вы знали, куда я направляюсь.
– Удачи, – сказал Тео, а Селин по-прежнему не могла вымолвить ни слова; тугой ком вины перекрывал ей горло.
Позже, когда Тео спустился в погреба, чтобы переставить недавно наполненные бутылки, Селин слонялась по дому, словно привидение, и ждала вестей от Мишеля. Вдруг в животе резко потянуло, и по бедрам потекло, заливая платье и туфли. Ухватившись за стул, чтобы не упасть, она в ужасе смотрела на лужи на полу. Но ведь еще слишком рано? Ребенок должен появиться на свет только через полтора месяца. Это невозможно.
Тем не менее это случилось. Воды отошли, и ей нужна помощь. С учащенно бьющимся сердцем, поддерживая руками живот, Селин добрела до входа в погреба.
– Тео! – крикнула она в открытую дверь.
Что, если Бог ее наказывает?
– Тео!
Что, если ребенку грозит опасность?
Муж не откликался, и Селин, ухватившись за перила, осторожно спустилась в подвалы.
– Тео! Ты мне нужен!
Что, если Тео с самого начала знал, что она ему лжет, – просто по ее лицу?
– Тео! – закричала она и вдруг увидела его. Он вынырнул из камеры, вытирая руки тряпицей.
– Селин? Что случилось?
– Ребенок! – с трудом выговорила она. – Я рожаю.
– Уже? Но еще слишком рано!
Внезапные схватки заставили ее согнуться от боли.
– Пожалуйста, Тео, помоги мне.
С побелевшим от страха лицом он подхватил ее на руки и понес к лестнице.
– Я должен поехать за помощью.
– На винограднике у подножья холма живет акушерка, мадам Фуко, – сказала Селин.
– Но у нас нет машины. Проклятье!
Это тоже вина Селин. А если ее ребенок умрет из-за того, что она вынудила Инес уехать?
– Ты можешь пойти к ней пешком?
– Я не могу тебя оставить. – Тео на руках нес ее к дому.
– Ты должен, Тео. Нам нужна помощь. Со мной все будет в порядке. – Селин не была в этом уверена, но в присутствии акушерки у ребенка будет больше шансов.
Тео с неохотой кивнул. Войдя в дом, он осторожно положил жену на кровать, потом принес ей второе одеяло и стакан воды. Снова начались схватки, и Селин пыталась сосредоточиться на дыхании.
– Я возьму велосипед Мишеля. Вернусь как можно быстрее, Селин. Обещаю.
Селин улыбнулась ему сквозь слезы. Все правильно. Мишель уехал. Тео по-прежнему верит, что это его ребенок. Селин – чудовище, и это начало ее наказания.
– Я люблю тебя, Селин, – сказал Тео и вышел.
– Иди, Тео, – ответила Селин, потому что больше не могла лгать. По крайней мере, теперь. Потому что теперь она уповала на помощь Бога.
Ребенок, крошечный и фиолетовый, появился на свет в четвертом часу дня, покуда Тео смотрел во все глаза, а мадам Фуко, болтливая женщина с редкими седыми волосами и объемистой талией, втолковывала вопящей от боли Селин, как нужно дышать и тужиться. Это был мальчик, чуть больше предплечья Селин, весом около двух килограммов. Но мадам Фуко принялась массировать ему грудь, вдувать воздух в легкие, и спустя целую, полную ужаса минуту он наконец закричал; тоненький писк, похожий на кошачье мяуканье, вызвал у Селин слезы облегчения.
Солнце клонилось к горизонту, Мишель еще не вернулся, младенец дрожал, даже завернутый в одеяла, даже в объятиях Селин. Она слышала, как мадам Фуко сказала Тео:
– Не уверена, что он выживет.
Он должен выжить! Должен, иначе все бессмысленно. Селин гладила его головенку, покрытую редким черным пухом, целовала крошечные щечки, по-прежнему синеватого оттенка.