Она одевалась словно в тумане, размышляя, не пригласить ли Жюльена на ужин сегодня вечером. Не слишком ли она торопит события? Может, здесь так не принято. Если уж на то пошло, может, теперь так уже нигде не назначают свидания. Увы, тут она отстала от жизни.
С улыбкой на лице Лив вышла из спальни и тут заметила, что дверь в комнату бабушки Эдит открыта, а бабушки нигде не видно. Лив посмотрела на часы – еще нет семи. Ее охватила тревога. Куда бабушка могла отправиться в такую рань?
Затем взгляд Лив остановился на кофейном столике посреди гостиной. Там лежали два конверта; один был адресован ей, другой Жюльену, оба надписаны бабушкиной рукой. Лив бросилась к столику и вскрыла свой конверт.
Дорогая моя Оливия!
Мне нужно многое тебе рассказать, но, по правде говоря, я никогда не была такой сильной, как мне хотелось. Я привезла тебя сюда, чтобы открыть тебе правду, попытаться хоть что-то исправить, но, похоже, мне не хватает смелости. Возможно, именно это, больше чем что-либо другое, определяет мою жизнь.
Пожалуйста, позвони Жюльену, и он расскажет тебе то, что не смогла рассказать я. Вторая записка на столе предназначена ему; в ней – разрешение раскрыть мою тайну.
Пора тебе узнать, кто ты на самом деле. Мне очень жаль, что я тебя подвела. Но ты, Оливия, сильная, и я знаю, что ты найдешь свое счастье, что бы ни случилось. Никогда не забывай, как я тебя люблю, даже если я вообще не заслуживаю знакомства с тобой. Быть твоей бабушкой Эдит – самое большое счастье моей жизни.
Люблю тебя.
Лив перечитала записку, крепко сжимая ее дрожащими пальцами, потом бросилась к себе в спальню, схватила телефон и позвонила Жюльену.
– Лив. – Голос его был низким и ласковым. – Доброе утро.
– Бабушка пропала, – выпалила Лив, не отвечая на приветствие. – Оставила записку.
– Что? Что в ней?
– Похоже на прощание, Жюльен. И вторую, для вас.
Он тихо чертыхнулся.
– Я сейчас приеду. А пока откройте мою.
Лив отключила телефон и сунула палец под клапан конверта, адресованного Жюльену. Почерк бабушки Эдит:
Пожалуйста, расскажите Лив все. Пора. Спасибо, что так долго хранили мои секреты. Вы хороший человек.
Когда через пятнадцать минут приехал Жюльен – растрепанные темные волосы, мятая льняная рубашка, – Лив мерила комнату шагами. Она вручила ему обе записки, и он быстро прочел их, шевеля губами. Закончив, Жюльен посмотрел на Лив; лицо его было встревоженным.
– Какие были ее последние слова? Вы ее видели сегодня утром?
Лив покачала головой.
– Она ушла до того, как я проснулась. Но вчера вечером бабушка говорила странные вещи: что мой папа – сын Мишеля Шово, владельца «Мезон-Шово», а она – не мать моего отца. Какая-то околесица! А когда я попросила объяснить, она замолчала. Я подумала, она просто слишком впечатлительна, но теперь… – Лив указала на записки в руках Жюльена. – Теперь я по-настоящему волнуюсь. Жюльен, это ведь похоже на прощание, да?
– Ладно. – Он положил записки на стол и достал из кармана телефон. – Я позвоню своему знакомому в местном отделении полиции. А вы не волнуйтесь, хорошо?
Лив ждала, пока он звонил по телефону и скороговоркой объяснял, что Эдит Тьерри не нужно официально считать пропавшей, но он беспокоится о ее безопасности. Закончив разговор, Жюльен повернулся к Лив:
– Он попросит других сотрудников быть внимательнее. Ее найдут, Лив.
– Мы тоже должны ее искать. – Лив не покидало чувство, что случилось нечто ужасное.
– Возьмем мою машину.
Когда они выходили из номера, Жюльен взял Лив за руку и больше не отпускал.
– Спасибо, – прошептала она, спускаясь рядом с ним по лестнице.
Несколько минут спустя Жюльен уже вел машину по улицам города, а Лив высматривала бабушку на тротуарах. В такой ранний час улицы были безлюдными, и заметить пожилую женщину не составило бы труда. Но ее нигде не было. Жюльен в молчании объехал квартал, затем остановился перед брассери «Мулен», похоже закрытой.
– Не хотите проверить, нет ли ее там? – спросил он. – Просто на всякий случай?
Лив кивнула, выскочила из машины и бегом бросилась к двери. Дверь оказалась заперта. Тогда Лив прижалась лицом к стеклу и заглянула внутрь, но ресторан был пуст.
Вернувшись в машину, она вопросительно посмотрела на Жюльена.
– Как вы думаете, не могла она вызвать такси и поехать в «Мезон-Шово»? Похоже, вчера она там очень разволновалась.
– Я подумал о том же. Давайте проверим. – Он снова влился в поток машин. – Пока вы смотрели в брассери, я позвонил дедушке и оставил сообщение. Может, у него есть идеи, где ее искать.
– Спасибо. – Какое-то время она смотрела на проносящиеся мимо городские кварталы. – Жюльен? Какие секреты вам разрешила раскрыть бабушка?
Он ответил не сразу, и она заметила, как его пальцы стиснули руль, а на скулах заиграли желваки.
– Честно говоря, Лив, мне кажется, вы должны услышать это от нее.
– Но ее здесь нет. И она просила вас все мне рассказать.
– Знаю. – Он вздохнул. – Ладно. С чего же начать? Ну, во-первых, на самом деле она не Эдит Тьерри. Она взяла это имя после войны, оно принадлежало другой женщине.
Лив уставилась на него во все глаза:
– Жене владельца брассери «Мулен»?
– Oui. Настоящая Эдит Тьерри была лучшей подругой вашей бабушки. Участвовала, насколько я знаю, в Сопротивлении и погибла здесь, в Реймсе. Кажется, ее застрелили немцы в самом конце оккупации.
Лив зажала ладонью рот:
– Тогда, ради всего святого, кто моя бабушка на самом деле?
Жюльен посмотрел на нее исполненным сочувствия взглядом.
– Ее настоящее имя Инес Шово. Она была женой Мишеля Шово, владельца «Мезон-Шово». – Жюльен умолк и свернул направо, к выезду из города.
У Лив перехватило дыхание.
– Я… я не понимаю. Вчера она сказала мне, что мой отец – сын Мишеля Шово, но при этом не ее.
– Oui. Вот тут и начинаются сложности. Понимаете, у Мишеля Шово был роман с женщиной по имени Селин Лоран, женой chef de cave, его главного винодела. Она была родной матерью вашего отца. Но, когда мадам Лоран отправили в Аушвиц, она оставила своего новорожденного сына вашей бабушке.
– О, Боже, Аушвиц? Что с ней стало?
– Она не вернулась. Что касается вашей бабушки, то она всегда винила себя в смерти мадам Лоран и своего мужа. Но знала, что обязана защитить вашего отца. Кое-кто в Реймсе считал, что она – Инес – помогала нацистам.
– Но ведь это неправда? Господи, пожалуйста, скажите мне, что это неправда.
– Конечно, нет, – поспешил успокоить ее Жюльен. – На самом деле она спасла моего деда. Он был еврейским беженцем, и она прятала его в погребах под «Мезон-Шово», пока ее муж не нашел безопасный способ вывезти его из Франции. – Жюльен свернул на шоссе D980, которое должно было привести их в Виль-Домманж. – Что бы ни произошло тогда в «Мезон-Шово», ваша бабушка – хороший человек. Но она так и не простила себя за ужасные ошибки, совершенные семьдесят пять лет назад.
– Какие ошибки? Почему она винит себя в смерти настоящих родителей моего отца?
Жюльен помолчал:
– Похоже, она выдала их немцам, когда узнала об их связи.
– Нет! – выдохнула Лив. – Как она могла?
– Не думаю, что она сделала это намеренно. Но это дела не меняет, правда? Дедушка говорит, это одна из величайших трагедий, с какими ему приходилось сталкиваться: единственный проступок определил всю дальнейшую жизнь вашей бабушки.
Лив пыталась осмыслить услышанное. Неужели бабушка Эдит действительно обрекла на смерть двух невинных людей, пусть даже нечаянно?
– Значит, она привезла меня сюда, чтобы все рассказать? – Голос Лив дрожал. – Об ужасных секретах своего прошлого? И о том, что я не ее внучка?
– Вы ее внучка. Как вы не понимаете? Семья – это нечто большее, чем кровное родство. К тому же, мне кажется, она всю жизнь только и делала, что заглаживала свою вину.
Лив молча разглядывала свои ладони.
Жюльен остановился на обочине, повернулся к ней:
– Лив, она привезла вас сюда не только ради этого.
Она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
– А разве одного этого мало?
– Дело в том, что «Мезон-Шово» когда-нибудь станет вашим.
Лив открыла, потом снова закрыла рот:
– Я… я не понимаю.
– Дом шампанских вин управляется трастовым фондом, который учредила наша семейная юридическая фирма семьдесят лет назад. После смерти вашего отца наследницей стали вы. Ваша бабушка поставила условие, что сама сообщит вам об этом, когда сочтет нужным. Формально дом шампанских вин принадлежит ей – она унаследовала его после смерти Мишеля Шово.
– Вы хотите сказать, что я унаследую «Мезон-Шово»? – Голос Лив прозвучал на октаву выше.
– Да, после смерти вашей бабушки. – Тут их прервал звонок телефона. Жюльен посмотрел на имя абонента и нахмурился. – Oui, – сказал он. – Oui. Nous serons là rapidement[43].
– Кто это? – спросила Лив.
– Дед. – Лицо Жюльена было мрачным. Он вырулил на дорогу и нажал педаль газа. – Ваша бабушка в «Мезон-Шово». Он уже почти там. Я сказал, что мы едем.
Глава 34Июнь 2019Инес
Сотрется ли это пятно хоть когда-нибудь? Инес храбро сражалась в рядах Сопротивления, привезла сына в Америку, чтобы начать новую жизнь, всегда заботилась о внучке. Она пожертвовала миллионы на благотворительность, спасла Самуэля и его сестру, старалась не опозорить имя Эдит Тьерри, любимой подруги, которая погибла, спасая Францию.
Но этого было мало.
Давид лишился отца и матери. Оливия – бабушки и дедушки. Инес почти сто лет, и она все еще жива, все еще держится, а Мишель и Селин не дожили до тридцати.
Инес понимала, что, проживи она еще сто лет, сделай еще тысячу добрых дел или даже миллион, ей не