На следующий день после похорон Лив встретилась с Самуэлем и Жюльеном в их офисе и целый день читала все юридические документы, согласно которым она становилась владелицей «Мезон-Шово». Она увидела банковские счета и инвестиции, о которых не подозревала, общей суммой превышающие двадцать миллионов долларов – и это не считая миллионов, вложенных в производство шампанского.
– Вы можете поступить так, как вам заблагорассудится, – сказал Жюльен, протягивая ей кипу бумаг на подпись. – Остаться здесь и участвовать в управлении бизнесом или вернуться в Нью-Йорк, а «Мезон-Шово» будет управляться трастовым фондом, основанным нашей фирмой, как все последние семьдесят лет. В любом случае «Мезон-Шово» ваш.
– Как, по-вашему, я должна поступить? – спросила она.
Жюльен выдержал ее взгляд.
– Не мне принимать решение, Лив. Но если вы уедете, я надеюсь, что вы позволите мне навестить вас. Я буду очень по вам скучать.
– А если я останусь?
Его лицо смягчилось.
– Если вы останетесь, то сделаете меня счастливейшим человеком во Франции.
Но Лив уже знала, что останется в Шампани, по крайней мере на какое-то время. Похоже, это судьба. Когда она стала чужой в своем родном городе, в ее жизни вдруг появился новый дом. Похоже на подарок небес – а может, это действительно так. Лив пыталась представить Мишеля – своего дедушку, которого никогда не знала, и Селин – свою бабушку, у которой вырвали из рук крошечного младенца и которой была уготована ужасная участь. Может, они теперь смотрят на нее с небес? Может, ее возвращение в «Мезон-Шово» принесет им покой? А ее собственный отец, который так и не узнал об этом месте?
Первым делом Лив попросила веб-мастера «Мезон-Шово» дополнить сайт дома шампанских вин кратким рассказом о том, что случилось на этой земле, историей жизни трех людей – Мишеля, Селин и молодой женщины Инес, которая стала пожилой дамой по имени Эдит. Лив надеялась, что сумеет достойно почтить память всех троих, и решила, что первым шагом должна стать правда о прошлом.
Спустя несколько недель Лив поговорила с главным виноделом Жаком Казалем и директором по деловым операциям Сильви Вайан и решила с их помощью постигать основы бизнеса.
– Не уверена, что у меня получится, – сказала она Жаку, шестидесятилетнему мужчине с живыми карими глазами, который руководил производством вина более тридцати лет. – Может, я обманываю себя.
– Знаете, – улыбнулся Жак, – двести лет назад недалеко отсюда жила женщина по имени Барб-Николь Понсарден, которая оказалась в похожей ситуации. Ее муж умер, и ей в возрасте двадцати семи лет пришлось решать, сможет ли она продолжить его дело и сохранить его дом шампанских вин.
– И она смогла?
– Ее мужем был Франсуа Клико. А после его смерти женщину стали называть Вдовой Клико, или Veuve Клико. Она внедрила новые технологии в производство вина, стала одной из самых богатых женщин своего времени и превратила компанию в один из самых известных в мире домов шампанских вин. Вероятно, вы о нем слышали.
– Повезло, – рассмеялась Лив.
– Я бы не сказал. На это ушло много лет, и в ее жизни случались взлеты и падения, но эти края были у нее в крови, она их очень любила. Вне всякого сомнения, в ваших жилах тоже живет магия этих мест. Думаю, если вы будете усердно трудиться и по-настоящему посвятите себя изучению вашего наследия, то сами удивитесь своим успехам. И если вы не собираетесь с нами расставаться, мы с Сильви с радостью научим вас всему, что знаем сами. Мы тоже любим это место и хотим, чтобы оно и впредь процветало.
Лив уехала в Нью-Йорк, чтобы продать свою квартиру, затем вернулась в Шампань и поселилась в домике управляющего поместьем. Флигель так долго простоял заколоченным, что в нем остались вещи Селин Лоран. Через несколько дней в офис Жюльена позвонила корреспондент французской газеты «Монд»; она сказала, что один из читателей обратил ее внимание на краткую историческую справку, недавно появившуюся на сайте «Мезон-Шово», и просила об интервью. Приближалась семьдесят пятая годовщина освобождения Реймса, и она подумала, что будет кстати расскзать о том, как американская внучка трех героев Сопротивления – Мишеля Шово, Селин Лоран и Инес Шово – вернулась во Францию, чтобы отдать им всем дань уважения.
Лив согласилась, и неделю спустя статья, появившаяся в воскресном номере газеты, не только подстегнула интерес к «Мезон-Шово», но и открыла Лив то, о чем она даже не догадывалась спросить. Автор тщательно изучила прошлое Мишеля, Селин и Инес, и Лив узнала, что Мишель, хоть и родился здесь, но собирался уехать и заняться наукой, однако после смерти отца был вынужден остаться. Инес приехала из Лилля со своей лучшей подругой Эдит Тьерри, которая вышла замуж за ресторатора Эдуара Тьерри, и они, в свою очередь, познакомили ее с Мишелем.
Корреспондент выяснила и обстоятельства гибели Мишеля: он был казнен немецкой расстрельной командой в марте 1943 года без суда по подозрению в убийстве немецкого офицера по имени Карл Рихтер. После войны ходили слухи, что Мишеля выдал коллаборационист по имени Антуан Пикар, завсегдатай ресторана Эдит и Эдуара Тьерри. После освобождения Реймса Пикара судили, признали виновным и приговорили к смерти. Он окончил свою жизнь недалеко от того места, где расстреляли Мишеля.
Селин отправили в Аушвиц, где прежде, по всей видимости, оказались ее отец, бабушка и дедушка. Никто из них не выжил. Муж Селин, Тео, уехал на юг страны и в конечном итоге поселился в Бургундии; узнав о гибели жены, он вскоре женился снова. У него был один сын, а в 1960 году Тео умер от рака. Корреспондент нашла его сына, который рассказал, что в последние дни жизни отец все время вспоминал «Мезон-Шово».
Все эти люди погибли, но те, кто когда-то ходил по туннелям «Мезон-Шово», были героями, и их самоотверженность навсегда изменила и Шампань, и всю Францию. В статье также приводилась история спасения Самуэля и сообщались недавно рассекреченные сведения о том, как супруги Тьерри, Селин Лоран и Мишель Шово помогали союзникам – прятали в погребах оружие и передавали информацию британским разведчикам.
А Инес Шово, впоследствии взявшая имя Эдит Тьерри, присоединилась к группе партизан в центральных регионах Франции и помогала освобождать страну от захватчиков. Как ни странно, она стала опытным подрывником и получила прозвище La Beauté Intrépide, Отважная Красавица, – за бесстрашное, почти безрассудное преследование нацистов. Она прожила девяносто девять лет, но часть ее души погибла во время войны вместе с остальными, и поэтому ее тоже можно считать мученицей Сопротивления.
Лив читала и перечитывала статью, и ее глаза застилали слезы. Почему она ничего этого не знала? Радость и горе неразрывно сплелись в ее семейной истории, особенно в судьбе бабушки Эдит. Какая немыслимая вина и боль привели ее во французские леса в поисках искупления?
И хотя Лив никогда ни в чем не нуждалась, хотя она всегда знала, что бабушка Эдит любит ее всем сердцем, она невольно задавалась вопросом, какой была бы ее жизнь, если бы Селин Лоран и Мишель Шово не погибли. Но так и не смогла представить себе жизнь без своей необычной бабушки, женщины, которая отдала все – даже собственное имя – ради того, чтобы защитить маленького мальчика, который не был ей сыном. В конце концов, не привези бабушка Эдит Давида в Америку, он не встретил бы мать Лив, и самой Лив просто не было бы на свете. А если бы бабушка Эдит не рисковала жизнью, много лет назад спасая Самуэля Кона, на свете не было бы и Жюльена. Поразительно, как решения, принятые в далеком прошлом, формируют будущее.
Именно об этом размышляла Лив вечером в четвертую среду августа, идя по дорожке к двери дома Жюльена. Если бы бабушка Эдит не принесла все те жертвы, Лив не стояла бы здесь, на пороге дома мужчины, в которого влюбилась, волнуясь перед первой встречей с его дочерью. Она посмотрела на небо, только-только начавшее темнеть, и улыбнулась.
– Спасибо, бабушка Эдит. За все.
Затем поправила винтажный шарфик от Шанель, подаренный бабушкой Эдит перед посадкой в поезд, который впервые привез Лив в Реймс, сделала глубокий вдох и постучала в дверь.
ЭпилогСентябрь 2019Лив
Месяц спустя, когда уже начался сбор урожая, Лив сидела в главном доме «Мезон-Шово» и вместе с Жюльеном, Жаком и Сильви просматривала документы. Она пыталась понять, каким образом, получая виноград с такого количества виноградников, они умудряются отслеживать каждую партию и не допускать, чтобы те не смешались до срока. Жак терпеливо объяснял разницу между известковыми почвами департамента Об и меловыми Марны. Лив подписала отдельный договор с каждым сотрудником – раньше это была обязанность Самуэля Кона, а затем и Жюльена, управлявших трастовым фондом.
– Обещаю, – сказал Жак, когда они с Сильви собирали вещи, торопясь, чтобы успеть на собрание Межпрофессионального комитета вин Шампани до прихода работников, – что после сбора урожая я начну брать вас на встречи с виноградарями. Виноград – продукт не только земли, но и их мастерства. Когда вы познакомитесь с виноградарями и станете доверять им, то проникнитесь симпатией и к их винограду.
Когда Жак и Сильви уехали, Жюльен помог Лив собрать все документы.
– А ты, гляжу, уже навострилась, – похвалил он.
Лив застонала:
– Как ты все сразу схватываешь?
– Не забывай, что я начал на двадцать лет раньше, – рассмеялся Жюльен. – С тех пор, как я стал работать в дедушкиной фирме, «Мезон-Шово» был одним из наших главных клиентов. Думаю, я могу на память рассказать тебе состав почвы на всех виноградниках, с которыми работает этот дом шампанских вин.
– Почва виноградников? – Лив ткнула его локтем в бок. – Люблю, когда ты заводишь со мной грязные разговоры.
Жюльен долго смотрел на нее, удивленно моргая, но потом до него дошел смысл шутки, и он рассмеялся.
– Похоже, я еще не освоила тонкостей французского флирта. – Лив улыбнулась, радуясь тому волнению, которое ощущала в его присутствии, хотя они встречались уже несколько месяцев.