Скрежет зубов в тишине трапезной прозвучал отчетливо.
— Не перебивайте злых женщин, нас это только сильнее злит, — наставительно посоветовала я.
Скрежетать перестали. Я обвела взглядом трех напрягшихся, с трудом сдерживающих эмоции воинов в белом, демонстративно не посмотрела на Эрана и продолжила:
— Затем, выживания ради, вы начинаете посягать на местных женщин и угнетать местное население.
— Кира! — прошипел Эран.
— А дальше, — я повысила голос, — вам было вподляк заботиться о туземках, с коими вы же… развлекались, и вы решили проблему самым легким способом — пошли на сговор с шейсами. А чего, бабы-то не свои, чужих-то не жалко.
— Киран! — взревел повелитель Иристана.
— Эран!!! — ничуть не тише рявкнула я. — Имей терпение выслушать до конца. И не надо заливать про то, что вы считали ранее это лучшим выходом. Я — иристанка! Я, не ты! И я сегодня увидела, во что веками превращались иристанские женщины благодаря вашему попустительству! А еще, если хочешь знать, я — Аэрд, а как мне сообщила тень — Аэрд традиционно эйтны. Знаешь, что это значит? То, что сегодня среди тех ходящих на четырех лапах паукообразных монстров сто процентов были и мои прабабушки! Как тебе такая правда, Эран? И как, по-твоему, я должна относиться к подобной правде?!
На меня больше никто не смотрел, и зубами тоже больше не скрипел никто.
— Кстати, — продолжила уже тише, — почему такая хрень с родом Аэрд, никто не знает?
— У вас ДНК содержит рецессивный ген, — глухо ответил Гарданг.
Я кивнула, хотя мало что поняла. Настроение оставалось подавленным, и плакать хотелось все больше.
— О, — глянула на Эрана, — пока не забыла, освободи синекожих женщин.
Воин нахмурился.
— Ну ладно, не освобождай! Это же возмездие за то, что их мужья и братья на твой священный Иристан напали! — Я поднялась со стула, все равно есть не хотелось. — Так что оставляй все как есть и подожди, пока они революцию какую-нибудь втихаря устроят, и вот тогда тебе будет мучительно стыдно. Прямо как сейчас!
И я направилась к двери, свистом позвав Икаса за собой, но была остановлена тихим:
— Хорошо.
Развернулась, взглянула на Эрана. Тот, спокойно встретив мой взгляд, повторил:
— Хорошо, я освобожу рабов.
Ничего себе, я вообще уступок не ожидала никаких.
— И мы предпримем меры для лечения всех выживших эйтн, — добавил Ошер.
— Что касается местного населения — хассары управляют хассаратами в соответствии с традициями и устоями своего народа, мы не вмешиваемся, так что никакого угнетения нет, — вставил Лираэт.
Вот это точно бракованный навигатор в действии…
А потом я подумала — здесь ведь братья Эрана и его наставник, то есть получается что-то вроде семейного совета, так?
Медленно вернулась, наплевав на присутствующих, обняла повелителя Иристана со спины, погладила по мускулистым плечам и спросила:
— Это вы все сейчас со мной для галочки согласились, или все реально?
Лираэт мне улыбнулся, Ошер переглянулся с Гардангом, он и ответил:
— Ложь неприемлема для таров.
Кивнула суровому наставнику, а после честно сказала Эрану:
— У меня шок и истерика, я не справляюсь, так что ушла плакать.
Но едва отошла от него, как была поймана за руку, прижата к могучему телу воина, и меня прямо спросили:
— Это была шутка?!
— Нет, — прошептала я, — правда. Думала, хоть с мамой поговорить смогу и успокоюсь, а не вышло.
— Почему? — мгновенный вопрос.
Вытерла набежавшие слезы, таки истерика приближалась неотвратимо, пожала плечами, а потом плюнула на условности и честно призналась:
— Я нормально поговорить хотела, без свидетелей, а ты мне кучу народа на хвост посадил и сам постоянно вмешивался. Даже поплакать толком не получилось, ни мне, ни маме. А у нее, между прочим, тоже истерика!
Воин явно не знал, что сказать, просто потрясенно смотрел на меня.
— К маме хочу! — капризно заявила я.
Синие глаза повелителя Иристана продолжали потрясенно меня разглядывать.
— Дочери привязаны к матерям, — негромко произнес Гарданг, — к тому же Киара воспитывала повелительницу одна, заменив ей всю семью.
Эран глянул на наставника, затем на меня и спросил:
— Отвезти в дом гостей?
Я так поняла, он это про те строения вокруг дворца. Нет, к Нрого мне не хотелось, так что:
— К Аравану, мама все равно сейчас у него будет, она соскучилась.
Мой величественный воин кивнул, затем поднялся, вернул меня на мое место, снова сел и попросил:
— Поешь.
— Не могу, — честно ответила я.
— Подожди меня, — попросил Эран, усадил обратно на стул и вернулся к трапезе.
Вообще, ел много. Много и достаточно быстро, остальные также вернулись к еде, изредка бросая на меня взгляды, в которых был интерес, но никак не осуждение. В связи с этим возник вопрос:
— И что, ругаться за мою самонадеянность никто не будет?
Никто не стал, лишь Эран произнес:
— Ты могла погибнуть.
Икас подошел, разместил огромную морду у меня на коленях и посмотрел очень недовольно. Он все понимал, и он переживал, но тоже не ругался. С улыбкой почесала его за ухом, чувствуя, как глаза вновь наполняются слезами.
— Я буду, — неожиданно сообщил Эран.
— Что будешь? — не поняла я.
— Ругаться, — пояснил повелитель Иристана, вытирая руки.
— А остальные будут? — поинтересовалась я.
— Остальным нельзя, — пряча улыбку, сообщил Лираэт.
— А почему? — живо заинтересовалась я.
Брат моего воина несколько растерялся, после чего произнес:
— Вы больше чем жена, повелительница, вы сердце повелителя, его чувства и эмоции, его дыхание, его жизнь. Оскорбить вас, даже проявлением недовольства, значит бросить вызов сильнейшему воину Иристана.
Искоса взглянула на Эрана, тот был напряжен настолько, что даже жевать перестал. А вот потом я посмотрела на Гарданга, который, кстати, как раз таки выражал мне свое недовольство. И седовласый воин, поняв намек, глухо произнес:
— Я попытался принести свои извинения.
— Да все норм, — заверила я, — забили. — А после протянула: — Кажется, традиции Иристана начинают мне нравиться.
Эран шумно выдохнул, а Лираэт с улыбкой поправил:
— Не Иристана — таров. На Иристане нет и не было ничего подобного в силу отличия коренного населения собственно от нас.
— И в чем отличие? — поинтересовалась я.
А дальше прошло нечто — светловолосый воин перегнулся через стол, схватил мою руку и молниеносным движением материализовавшегося в его ладони ножа резанул мой палец.
Я вскрикнула, Эран отшвырнул Лираэта от меня, и тот, пролетев через всю трапезную, приложился спиной о колонну, а я… Я потрясенно смотрела на капельку крови, появившуюся на левой руке Эрана, на указательном пальце… именно там, где его брат ранил меня…
Несколько секунд я потрясенно смотрела на повелителя Иристана, даже не взглянув в сторону поднимающегося со стоном Лираэта, тихо выругавшегося Гарданга и обозвавшего брата идиотом Ошера. Я смотрела на Эрана. На него, и только на него. Затем медленно поднесла свою ладонь к лицу, слизнула кровь с пальца… Ранка на пальце повелителя Иристана перестала кровоточить в тот же миг.
У меня был шок. Эран смотрел хмуро и как-то виновато. Гарданг и Ошер поднялись. А единственное, о чем я могла думать:
— Страшно представить, что с тобой будет, когда я рожать начну…
— Я… подготовлюсь, — хрипло ответил воин.
— Да? — Во мне исследовательский азарт проснулся. — А я троих детей хочу…
Заметно побледнев, Эран произнес:
— Хорошо.
— Четверых, и без анестезии, — продолжила вредничать я.
Огромный властный великий воин выглядел все бледнее.
— Пятерых! — заявила громогласно, чувствуя, что истерика начнется с приступа смеха.
Он попытался что-то сказать и не смог, судя по всему.
— Да, — радостно выдохнула я, — но вообще шестеро тоже весьма неплохо, правда?
— Правда, — прохрипел Эран.
Я милостиво кивнула, принимая его согласие, гордо вскинула подбородок и ушла. Я решила не говорить Эрану про депиляцию и массу прелестей, позиционирующихся как жертва во имя красоты. Он мне этот дар жизни сам всучил, не ознакомив с последствиями, вот пусть сам и наслаждается… всей гаммой результата.
Нет, вообще-то у меня был шок, но после всех событий сегодняшнего дня сил на переживания не осталось совершенно.
Поднялась наверх, кивнув мимоходом воинам, находящимся на страже у дверей, вошла в спальню и уже там начала снимать мастерку, а вот майку и брюки не успела — теплые ладони догнавшего воина скользнули на мою талию.
Прислонилась спиной к его могучей груди, закрыла глаза и спросила:
— То есть когда меня карги ранили, ты все почувствовал?
— Каждый удар, — глухо ответит Эран.
Я промолчала, только осторожно его по пальцам, переплетенным на моем животе, погладила.
— И вот скажи мне, — протянула устало, — зачем оно тебе нужно было — связываться с этим даром жизни?
Молча вытянул руку, затем кинжалом, который возник во второй, полоснул по коже. Я вскрикнула, глядя, как на его руке появляется багрово-красная полоса. И вздрогнула, услышав:
— А боли нет.
— Вообще? — недоверчиво выдохнула, в изумлении глядя, как затягивается рана.
— Вообще, — ответил воин.
Порез на его ладони затянулся, воин молча стер кровь, и я увидела, что даже шрама не осталось.
— Ты меня пугаешь, — честно призналась Эрану.
— Особенности таров, — пояснил он.
Затем вновь обнял, а я смотрела, как кинжал, став сиянием, втянулся в его браслет.
Мы постояли, потом я тихо спросила:
— Эран, а ты понимаешь, насколько это все для меня дико?
— Понимаю, — произнес он.
Стоим посреди спальни, ветер из открытых окон, взметая белые занавеси, овевает обнаженную кожу, пригибает стоящие в углах белые цветы, шевелит ворсинки на белоснежном покрывале, имитирующем шкуру животного…
— Эран, а почему у вас все белое? — поинтересовалась я.