В беседе с нею он рассуждал о «взаимодействии медийных и медиумных динамик» в творчестве Джорджа и Кумико, полностью игнорируя насмешливо-непонимающее выражение ее лица.
— Мы с Кумико хотели бы поблагодарить всех, кто сегодня пришел, — сказал Джордж и обнял Кумико за плечо.
— Так это — Кумико? — прошептала неподалеку женщина в брючном костюме. — А я уж решила, что это его горничная…
— Мы приветствуем всех наших друзей и родных, — продолжал Джордж, салютуя бокалом в ту сторону, где стояли Аманда с Клэр и Хэнком плюс Мехмет в паре футов от них. — А также всех, с кем подружились сегодня… — Он выдержал паузу, откашлялся. — И хотим сделать маленькое объявление.
От напряжения, повисшего в комнате, воздух вот-вот затрещит, показалось вдруг Аманде, ибо все эти хорошо одетые незнакомцы совершенно синхронно вытянули шеи приблизительно на четверть дюйма.
— Неужели сразу серия? — услыхала Аманда очередной шепоток.
— Их не может быть много, — ответил кто-то. — Это все слухи!
— А что за серия? — спросил кто-то третий, и первые двое зашикали на него, требуя не мешать им слушать дальше.
— Знаю, некоторых из вас эта новость может шокировать, — сказал он, выразительно поглядев на Аманду.
— Он не сделает этого, — пробормотала позади нее Клэр.
— Чего именно? — не понял Хэнк.
И прежде чем Аманда поняла, что мать имеет в виду, Джордж произнес наконец самое важное:
— Кумико любезно согласилась стать моей женой.
— Почему ты ничего не сказал мне?! — прошипела Аманда, подскочив к нему на угрожающе близкую дистанцию.
— Всем спокойной ночи, — объявил Джордж гостям, половина из которых взирала на него с плохо скрытой досадой на лицах.
Он услышал легкое роптание, особенно среди тех, кто подошел к нему после выступления и прямо спросил, когда начнутся торги. Эти люди просто разуверились в мироздании, когда он объявил, что сегодня вечером не собирается вообще ничего продавать.
Хотя в их глазах, возможно, он просто набивал себе цену.
— Джордж, — не унималась Аманда, — ты чуть не довел мать до инфаркта.
Он несколько раз моргнул, прежде чем разглядел ее. Это было странно — он не думал, что настолько пьян.
— А с чего ей расстраиваться? — уточнил он. — Мы с ней в разводе вот уже…
— Почему ты не сказал мне? — повторила она так сердито, что на нее было страшно смотреть.
Она выглядела в точности так же, как в свои двенадцать лет, когда он и Клэр использовали свои невеликие сбережения на то, чтобы заменить на кухне совсем уж раздолбанную электроплиту, даже не представляя, как сильно Аманда рассчитывала на то, чтобы наконец сменить очки на контактные линзы — мечта, о которой они понятия не имели, пока Аманда не разревелась у них на глазах яростными и очень горькими слезами. Они нашли деньги на ее линзы уже через месяц, но окутавшее обоих облачко тревоги за столь трудную и непредсказуемую дочь с тех пор не рассеивалось. И он точно так же тревожился за нее и теперь.
Так почему же он не сказал ей?
— Я просто… — начал он. — Все происходило так быстро.
— О том, что она переехала к тебе, ты даже словечком не обмолвился!
— Она не совсем переехала. У нее по-прежнему есть свое жилье.
— А я успела встретиться с ней лишь однажды. Один раз!
— И сказала, что она тебе нравится. А теперь — спокойной ночи… Тебе не кажется, что вон тот тип показывает мне непристойные жесты?
— Да, она мне правда понравилась. Она такая…
Аманда застыла, уставившись на нечто, не видимое остальным, с задумчивой мечтательностью на лице. А Джорджа, к его удивлению, вдруг бросило в странный жар. Струйки пота растеклись по всему телу, словно талые ручейки в горах.
— Прости, дорогая, — сказал он. — Мне, правда, очень жаль. Но просто… У меня ее так мало, понимаешь? В ней столько всего непостижимого. А я становлюсь очень жадным даже до крохотной частички ее, если могу это заполучить. — Он опустил взгляд к бокалу, который, оказывается, еще держал в руке. — Я не сказал тебе, потому что хотел, чтобы это знание о ней было только моим. Частью только меня и больше никого. Извини, если это ужасно звучит, но она так…
— Я понимаю, пап, — произнесла Аманда неожиданно мягко. И посмотрела мимо него туда, где Кумико подавала пальто и куртки Хэнку, Клэр и пьяненькому Мехмету. — Я думаю, что понимаю.
Он нежно коснулся ее руки:
— Люблю, когда ты зовешь меня папой.
Она повернулась к нему, и он уловил в ее глазах такую боль, ее сердце, казалось, так безнадежно разбито, что ему немедленно захотелось обнять ее и больше никогда не отпускать из этого дома, но она лишь робко улыбнулась ему, и тут же это наваждение исчезло.
— Нужно собрать Джея-Пи.
— Привези его завтра, ладно?
— Хорошо, пап! — отозвалась дочь и двинулась вверх по лестнице.
— Аманда… — остановил он ее.
— Да?
— А твоя подруга ушла?
«Хороший вопрос…» — читалось у нее на лице.
— Наверно, кто-нибудь предложил ее подвезти… — Она пожала плечами. — Странно. Хотя вполне в ее духе.
Аманда продолжила подниматься по ступенькам, а Джордж вернулся к последним из гостей, каждого из которых он, слава богу, прекрасно знал и по-своему любил.
— Ну, ты и темная лошадка! — сказала Клэр. — Впрочем, до настоящей темной лошадки тебе как до Луны, почему я и считаю все происходящее довольно печальным.
— Разве ты не счастлива за меня?
— Я просто в экстазе, дорогой. Даже не представляю, как тебе удалось привлечь ее внимание к своей персоне, но теперь, когда вы…
— Поздравляю! — сказал Хэнк, пожимая ему руку в той грубовато-жестковатой манере, которая, видимо, приберегается специально для бывших мужей своих нынешних жен. — Надеюсь, в следующий раз гостей будет чуть меньше.
— Да уж. Мы немного запутались, кто были все эти…
— Торчки от искусства! — встрял Мехмет. — Галдящие скворцы, которые налетают несметными полчищами невесть откуда, оглушают тебя за пару минут и уносятся обратно в свое никуда.
Повисла странная пауза. Затем Джордж произнес:
— Мехмет, это было немного…
— Я же говорил, приближается что-то большое! — сказал Мехмет Хэнку, плохо держа вертикаль. — И прекрасное.
— Ты говорил, еще и ужасное?
— Ну, — ответил Мехмет, глядя на Джорджа, — всему свое время.
— Боже! — выдохнул Джордж, заваливаясь на диван, когда последние гости ушли.
Кумико присела рядом:
— Вот мы и сделали это.
И все-таки — если только Джордж не выдумывал лишнего, что вполне вероятно, — какая-то неловкость повисла в воздухе между ними, нечто новое, словно теперь, объявив о своей помолвке родственникам и целой куче неизвестных придурков, они снова стали незнакомцами друг для друга. Он отчаянно надеялся на то, что Рэйчел тут ни при чем.
— А с твоей стороны не нужно никому сообщать?
Она устало улыбнулась ему:
— Я уже столько раз тебе говорила. Есть только я, и все. Сейчас, правда, есть еще и мы с тобой.
Он выдохнул, не открывая рта. Этот странный жар до сих пор не прошел. Пот проступал через майку, рубашку и расплывался темными пятнами на его блейзере.
— А мы с тобой действительно есть? — спросил он.
— Что ты хочешь сказать?
К своему удивлению, он чуть не плакал.
— Ты столько всего скрываешь от меня. Даже теперь.
— Не будь таким жадным, Джордж.
Он был поражен, что она сказала жадный — то же слово, что он употребил в разговоре с Амандой.
— Почему бы не радоваться тому, что у нас есть? — продолжала Кумико. — Даже будучи мужем и женой? Или ты не сможешь любить меня со всеми моими закрытыми дверями?
— Кумико, дело не в том, чтоб любить…
— Есть вопросы, на которые мне трудно ответить. Прости.
Она выглядела очень несчастной, и он ощутил себя готовым на что угодно — убийство, разрушение, измену, — лишь бы она снова пролила на него свой солнечный свет.
— Ну что ты, — сказал он. — Это я должен просить прощения. На самом деле я просто неважно себя чувствую. Кажется, у меня жар…
Она перебила его почти нежно:
— Я закончила еще одну табличку.
Он сдал назад:
— Да что ты? Это же просто чудес…
— Вот она.
Кумико подошла к стеллажу и вытащила то, что было спрятано за рядом из книг:
— Я хотела показать ее на вечеринке, но не нашла момента.
Она вручила ему табличку.
— Это же из той истории… — прошептал Джордж, разглядывая все срезанные и собранные перья, все вырезанные и подобранные слова, и к глазам его вновь подступили слезы. — Кумико, это же…
Но все, что он мог, это смотреть.
Леди и вулкан устало кружили друг вокруг друга, рождая комбинации из перьев и слов, а мир под ними сжимался. И та нежность, с которой они друг на друга смотрели, та ярость и сердечная боль, готовые вот-вот выплеснуться, казались Джорджу просто невыносимыми. Он подумал, что должен срочно прилечь, чтобы справиться со своей странной лихорадкой, но все смотрел и смотрел на элегантную птичью фигурку Леди-из-облака и на сверкающие зеленые камни, из которых Кумико сделала вулкану глаза.
— И что же? — спросил он. — На этом история заканчивается?
— Еще нет, — отозвалась она голосом, похожим на дыхание облаков. — Но уже скоро.
Аманде снилось, что она — гигантская армия, пожирающая Землю. Ее руки извиваются потоками солдат-муравьев и солдат-людей, разрушающих и растворяющихся в разрушенном, ее пальцы вытягиваются, чтобы схватить, кулаки сжимаются, чтобы ударить, а тело растекается от горизонта до горизонта, повергая в хаос и уныние все и вся на своем пути, подползая к городу, да, она подползает к самому городу и поднимает огромную руку, чтобы смести его одной могучей волной…
В последний момент она замирает, удерживаясь от разрушения, после которого уже ничего не восстановить.
Но тут же понимает, насколько ее нерешительность губительна для нее, ведь она уже исчезает, уже разваливается на куски, на кричащие от боли атомы…