Председатель. И чехи?
Савинков. И чехи, там дрался первый чешский полк Швеца. Собственно оборона в значительной части лежала на этом чешском полку. Если бы не этот чешский полк, вы бы Казань взяли давным-давно[136]. Швец дрался (он потом застрелился), полк этот совершенно замучили. Другие чешские полки или не хотели драться, или же их не посылали, берегли…
Успех выдвигает Вацетиса на должность Главнокомандующего всех Вооруженных Сил республики. Но тут же положение круто осложняется антисоветским восстанием в Ижевске и Воткинске, а также прорывом белых на Пермском направлении. Это восстание и даст основной кадр (из рабочих) для знаменитой каппелевской армии белых (поначалу корпуса).
По воспоминаниям члена Реввоенсовета Второй армии Г. Я. Сокольникова, восстание было исключительно обширным и массовым. Целая армия была брошена на его подавление.
«Вторая армия должна была ликвидировать восстание на Ижевском и Боткинском заводах, — вспоминает Сокольников, — и не допустить соединения восставших частей с войсками учредиловцев. Вокруг Вятки шли кулацкие восстания (восстания крестьян против насильственного изъятия хлеба. — Ю. В.), посланные из Москвы продотряды частично присоединялись к восставшим (рабочие тоже не могли мириться с кровавым ограблением крестьян. — Ю. В.). Вторая армия… потерпела ряд неудач… После двух месяцев борьбы, в течение которых руководство восстанием на заводах все больше переходило от эсеров и меньшевиков к монархическому чиновничеству и офицерству… белые (т. е. восставшие. — Ю. В.) отступили за Каму…»
ноября 1918 г. в газетах опубликовано постановление ВЦИК о ВЧК и местных ЧК. Отныне при данных организациях формируются особые вооруженные отряды.
Это всё попытки придать законность неограниченному революционному террору.
На Южном фронте белые армии под общим командованием Деникина тоже трогаются в наступление, пусть еще робкое. Восточный фронт красных вынужден делиться с южными войсками. Белые 25 декабря 1918 г. захватывают Пермь, 31 декабря — Уфу. Первый Советский полк и ряд других частей почти в полном составе переходят к белым…
Чу, запах крови!
Для расследования причин падения Перми на Восточный фронт спешно выезжают Сталин и Дзержинский. Вообще Мундыч и Сталин жили душа в душу — никаких разногласий: ни Боже мой! Это у Мундыча с Лениным — случались, а со Сталиным — никогда. Ценил Сталин в Дзержинском горячую убежденность в общем тяжком деле сокращения народонаселения республики.
Теперь Восточным фронтом командуют С. С. Каменев (не путать с Львом Борисовичем Каменевым), члены Реввоенсовета И. Т. Смилга, С. И. Гусев и И. Н. Смирнов. На 1400 километров фронт: от Камы до Уральска.
Белые продолжают энергично атаковать на Архангельском направлении. С 18 ноября 1918 г. их верховный вождь — адмирал Колчак.
Цель адмирала — выйти на соединение с войсками Северной области, возглавляемой генералом Миллером. Там запасы снаряжения, доставленного союзниками в Архангельск и Мурманск. Кроме того, соединение обеспечит стратегически выгодный единый антибольшевистский фронт от Финляндии до Туркестана включительно. И эта цель почти достигнута. В районе Котласа вот-вот сойдутся разъезды армий Миллера и Колчака. Ни на один день не обрывается радиопереписка между генералом и адмиралом.
Иоаким Иоакимович Вацетис, как и первый Верховный главнокомандующий белой армии генерал-лейтенант В. Г. Болдырев, родился в крестьянской семье, что тоже никак не помешало ему стать офицером и закончить в 1909 г. Академию Генерального штаба. В мировую войну продвинулся до полковника. С апреля 1918 г. — первый начальник дивизии[137] латышских стрелков — самого крепкого и боеспособного соединения Красной Армии. Со 2 сентября 1918 г. и по 9 июля 1919 г. — первый Главнокомандующий всех Вооруженных Сил Республики.
Командарм второго ранга Вацетис был отмечен расстрелом через 18 лет после адмирала — 28 июля 1938 г. Не осталось даже следов от рода Вацетисов, всех перетолкла утроба «женевской» твари. А ведь как славно командовал гвардией революции — латышскими стрелками!
Черной птицей скользит над Россией «женевское» чудище. Непременно каждого мазнет тень: нет ни одного, мысли которого не были бы ему известны. И едва ход мыслей берет в сторону от рельсовых путей ленинизма, уже не выпускает чудище такого человека из виду, чертит погребальные круги, пока камнем не падет и не выдернет из общего хода жизни. Ловок и бесшумен этот удар — никто толком и не углядит.
Не терпит чудище ничего своего в людях: чтоб все было только от него, и непременно привычное, общее, заученное. Каждому заглядывает в глаза — и все вымеривает человечка, вымеривает…
Но особенно не любит, когда человечек уже — человек, то есть выше и сильнее его, чудища.
Когда человек выше и сильнее, чудище бьет вмертвую. Тут всегда особый азарт и особый счет.
Когда группа людей превосходит чудище в силе духа и решимости держаться своих убеждений, оно предпримет все, дабы выбить всех до единого. И ни строчки памяти о них, ни платочка или там пуговки. Дематериализуются люди, отступают в небытие.
Нет и не существует для «женевского» чудища уважения к чужим взглядам и убеждениям, впрочем, научено оно и другим способам уничтожения людей независимой мысли: бытом, безгласием, забвением. Человек независимой мысли теряет себя, мельчает без обращения к людям и без отзвука своим мыслям. Почти никто не выстоял против уничтожения глухой изоляцией и забвением. Тенью вся жизнь вокруг, и ты вроде — во сне. И стирает тебя быт, все сходит на сон, неверие и самоизмельчание…
Но к Иоакиму Иоакимовичу это не имело ни малейшего отношения. Натужно, упорно сворачивал Иосиф Виссарионович зрение и мысли народа — при чем тут революционные заслуги? Ну не подпадали целые категории людей под будущее. Ну роспись такая! Новых людей ждали к жизни — сколько для этого старались! Вот-вот поколениями пойдут!
И не ошиблись, пошли. Все, как по Ленину, — шагнули в светлое завтра. И отныне у всех была одна должность — посмертный раб, навечно раб.
Барон Александр Александрович фон Таубе родился в 1864 г. на станции Крюково (нынешний Зеленоград) Николаевской железной дороги в старинной русской дворянской семье. От немецкого прошлого семья сохранила лишь баронский титул и фамилию с приставкой «фон».
Александр Александрович закончил кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище и Академию Генерального штаба, с самой выгодной стороны показал себя в русско-японскую войну.
Накануне мировой войны фон Таубе служил в Иркутском военном округе начальником военных сообщений.
В войну за мужество и умелое руководство войсками был награжден орденами и Георгиевским оружием. Тяжелая контузия и ссора с генералами-карьеристами из штаба фронта привели его на тыловую должность начальника штаба Омского военного округа.
После победы Февральской революции генерал-лейтенант фон Таубе заявляет на митинге в омском кинотеатре «Гигант»:
«Я считаю данную мной при вступлении на военную службу присягу утратившей всякий смысл и силу и присягаю революционной Российской республике по мере своих сил и возможностей служить ей»[138].
Военный министр Гучков отказался утвердить генерала фон Таубе в должности командующего военным округом и срочно отправил в Омск на данную вакансию полковника Прединского.
Полковник Прединский отдал приказ о предании генерал-лейтенанта фон Таубе военно-окружному суду по обвинению в неповиновении Временному правительству. Однако западносибирский съезд Советов отменил приказ как контрреволюционный. Прединский был арестован и под конвоем отправлен в Петроград. Повезло полковнику: могли и на штыки поднять.
«Красный генерал», как его называли солдаты, пользуется огромной популярностью, его слушаются и идут за ним.
Сразу же после Октябрьской революции Александр Александрович фон Таубе приступает к сколачиванию первых частей Красной Армии. Не углядел его Ленин из Москвы…
«На нашей стороне было не очень много молодых офицеров, которые понимали в делах немногим больше нашего, — доносил в Центр один из представителей советской власти в Западной Сибири, В. Косарев. — Нас выручил из беды начальник штаба округа генерал-лейтенант фон Таубе. Этот старик с начала революции перешел на нашу сторону и до конца дней своих был верен нам. В самую тяжелую минуту он выручил нас…»
В марте 1918 г. Александр Александрович был назначен начальником главного штаба Сибирского военного комиссариата. Он разрабатывает план обороны Сибири от интервентов, организует всю штабную часть работы по отпору чехословацкому мятежу.
Генералы-легионеры Сыровы, Гайда и др. объясняли свои неудачи того времени тем, что красные имели опытного руководителя — генерала фон Таубе.
Летом 1918 г. советская власть пала на Дальнем Востоке, в Сибири и на Урале. Командующий советскими войсками в Сибири Д. С. Шилов сообщал:
«В дни агонии нашей армии в августе 1918 года я выдал Таубе подложный документ на имя бывшего полковника А. А. Тураева и дал короткое донесение о военном положении в Сибири, которое он должен был тайно доставить Ленину».
Из Забайкалья в Москву — путь далекий и сложный, в тех условиях и невероятно опасный.
В Бодайбо Александра Александровича опознали офицеры. При задержании барон не растерялся и уничтожил документы, а после наотрез отказался давать какие-либо показания. Его незамедлительно переправили в одиночную камеру иркутской тюрьмы. В той самой камере будет потом ждать своего смертного часа Александр Васильевич Колчак. По распоряжению генерала Сычева Александра Александровича заковали в кандалы и подвергли усиленному допросу. Бывший генерал по-прежнему упорствовал и молчал, даже тогда, когда его, старика, били.
Из Иркутска Александр Александрович был препровожден все в тех же кандалах, как особо опасный преступник, в Екатеринбург — для дачи показаний перед военно-следственной комиссией.